Невеста-заложница

— Ты, наверное, какая-нибудь нищенка, верно? — дивилась Фанни. — Или приходишься Декатуру родней?

— Нет. — Порция уже выпила вино. Онемевшие конечности начали оттаивать, и возобновившееся кровообращение причиняло немалую боль.

Фанни не успела продолжить расспросы — с шумом распахнулась дверь, и появились Руфус с полковником, тащившие лежанку. За ними в комнату повалили солдаты, поддерживая раненых товарищей и весьма цветисто выражаясь по поводу разницы между лютым холодом снаружи и благословенным теплом внутри.

Порцию поразило, с какой легкостью сошлись все эти люди — такое братство не нарушить никакими политическими уловками. Все они вышли примерно из одинаковых слоев общества. Но гражданская война перевернула привычный уклад жизни, и им пришлось .покинуть свои фермы и мастерские, чтобы вместе сносить ужасы кровавой зимней кампании. Завтра они снова разделятся на победителей и пленных, но нынче вечером все они одинаково радовались избавлению от лютого холода. Кружки с вином и элем пошли по кругу, а глаза оживленно заблестели при виде женщин, готовых присоединиться к их веселью.

— Эй, Дуг, возьми-ка вот это, чтоб твоя дудка не рассохлась! — воскликнул один из шотландцев, подавая волынщику полную до краев кружку. — Уж больно забористо ты на ней играешь, парень!

— Ага, — добродушно согласился Дуг, осушив кружку единым махом. — И буду играть еще забористее, ежели набью чем-нибудь брюхо. У меня все кишки слиплись.

— И не только у тебя, — пробурчала Порция.

— Девочки, а ну на кухню! — И Фанни повелительно щелкнула пальцами. — Пока их не накормишь, не добьешься толку!

Хихикая и весело перекликаясь, женщины скрылись за задней дверью, и в тот же момент в комнату с новым порывом ледяного ветра вошел костоправ. В раненого на лежанке пришлось влить немало бренди, прежде чем он перестал стучать зубами и смог вытерпеть боль от вправляемых костей. Затем коновал осмотрел наложенный Порцией жгут, заново перевязал рану на руке и важно сообщил, что этот солдат вполне доживет до настоящего лекаря в Ньюкасле… если только ему не станет хуже. После чего достойный малый пристроился с кружкой у очага, намереваясь приятно скоротать вечерок.

Порция набросилась на жареного гуся с картошкой и печеные яблоки. Впервые с тех пор, как она попала в замок Грэнвилл, пища доставляла девушке такое наслаждение. И дело было вовсе не в скудости стола у Като — просто царившая там атмосфера так накалялась под пристальными и надменными взорами Дианы, что кусок не лез в горло. Порция не сомневалась, что именно эта атмосфера была причиной постоянных болей в желудке у Оливии.

Зато теперь она могла ни о чем не думать, кроме превосходной еды, и отдавала ей должное, нисколько не стесняясь и отрываясь от тарелки только для того, чтобы глотнуть еще вина. Она настолько увлеклась, что не замечала, как следит за ней Руфус с противоположного конца стола.

Впрочем, Руфус и сам не отдавал себе отчета, что не спускает глаз с Порции. В отличие от Уилла и Фанни. От взора расторопной хозяйки не ускользала ни единая мелочь, происходившая под ее крышей, и тем более жгучее любопытство снедало ее при виде столь необычного поведения Декатура. Еще никогда прежде она не замечала у Руфуса такого взгляда. Он казался едва ли не ошарашенным.

— Волынщик, давай музыку! — крикнул кто-то, когда пустые тарелки были отодвинуты, а кружки наполнены вновь. — Пора и поплясать!

— Ох! — Дуг с покорной улыбкой встал из-за стола. — Смотри не забывай подливать в мою кружку — и тогда я буду играть хоть до утра! — Не тратя времени даром, он накинул на плечо лямку волынки и заиграл «Веселого Гордона». Пары с нетерпеливыми выкриками тут же образовали широкий круг.

Музыка сдернула Порцию со скамьи, как нитки кукольника — марионетку. Присматривая партнера, она заметила, Как возбужденно притопывает ногами Уилл. Девушка ухватила его за руку и вытянула за собой в круг. Поначалу он опешил, но вскоре забористая мелодия захватила и его. Уилл принялся кружиться и подпрыгивать вместе с остальными.

Руфус, не выпуская из рук кружку, вальяжно развалился на скамье, следя за танцорами. Он невольно подумал, что Порция напоминает свечку: стройное легкое тело, увенчанное пышной пламенной шевелюрой невероятного рыжего оттенка. И танцевала она отменно. Волынщик мастерски перешел к наигрышу бешеного шотландского рила, и Уилл со своей партнершей продолжили пляску.

Руфус почувствовал себя лишним. Он всегда считался непревзойденным танцором и, как и многие жители приграничья, мог танцевать рил не хуже любого шотландца. Отставив в сторону кружку, Декатур решительно втиснулся в круг и заставил Уилла отступить. Кузен смерил его недоумевающим взглядом, но в следующий миг ухмыльнулся и отошел к стене.

Порция по-прежнему плясала в центре круга. Какое-то время они с новым партнером держались друг против друга, но вот их руки сплелись и оба бешено закружились под оглушительное топанье и хлопанье остальных танцоров.

В комнате и так было душно, да еще музыка поддавала жару. Порция плясала как заведенная, ее влажные волосы прилипли ко лбу. Одним стремительным движением она скинула с себя куртку, то же сделал и Руфус. Она ни разу не сбилась с ритма, не пропустила ни одного шага, хотя Дуг виртуозно исполнял самые сложные коленца зажигательного шотландского рила. И только когда волынщик, покраснев от натуги, из последних сил вывел заключительную трель, чтобы поскорее припасть к спасительной кружке, Порция топнула каблучками и в полном изнеможении рухнула на скамью, весело хохоча. Руфус, отирая пот со лба, плюхнулся рядом.

— Черт побери, утенок, эта музыка у тебя в крови!

— Совсем как когда-то у Джека, — ответила Порция. — Он мог переплясать кого угодно. К тому же мне нравится волынка.

— Кое-кто мог бы сказать, что у тебя испорченный вкус, — заметил Руфус и потянулся к своей кружке.

— Стало быть, его испортили мне с самого рождения. — Она откинула с лица волосы и вытерла пот тыльной стороной ладони. — Мы ведь еще не закончили танцевать, правда?

— Сомневаюсь. — Руфус поднял руку и промокнул кончиком пальца капельку пота у нее на носу, запоздало заметив: — О, а я думал, это просто веснушка. — Но почему-то не спешил убрать руку назад. Раскосые зеленые глаза, прикованные к его лицу, полыхнули жарким пламенем.

У Порции захватило дух. Ее словно околдовали. Все ощущения удивительно обострились: кажется, она чувствует каждую каплю крови, бешено струившейся по жилам, каждое движение окружавшей их шумной толпы — но значение имел лишь тот уголок за столом, в котором находились они двое. Вселенная внезапно сократилась до нескольких пядей, и шумевшие вокруг люди стали не более чем тенями, персонажами ее сна. Творилось нечто странное — Порция снова не в состоянии была контролировать свои действия: ею руководило нечто, скрытое доселе на самом дне души и разбуженное к жизни этим мужчиной, приковавшим к себе ее взор.