Невеста
Шрифт:
Райгрэ молчал. Вряд ли его очаровала опера, скорее уж он вновь погрузился в собственные мысли, и самым разумным было не мешать. Молчание затянулось до самого дома, и лишь поднявшись на второй этаж, райгрэ словно очнулся.
– Тогда не понимаю, – сказал он. – Ничего не понимаю.
Наверное, он очень надеялся, что Тора узнает беловолосого.
– Не бери в голову, найденыш.
Райгрэ приглушил свет газового рожка и вытащил серьги, бросил на столик перед зеркалом, туда же отправил маску.
С тихим шелестом соскользнул плащ.
– Все хорошо? – Вынув шпильки, райгрэ
Она устала, но… да, пожалуй, ей было хорошо.
– Мне весь вечер хотелось с тебя это стянуть…
Пуговка за пуговкой платье уступало райгрэ. Пуговок было много, а он не спешил, ни расстегивать, ни говорить. Но вот чудесный наряд очутился на полу.
И нижняя юбка с кружевами цвета экрю.
И турнюр.
– Тебе не больно? – Его руки чувствовались даже через корсет. – Мне эти штуки всегда казались жуть до чего неудобными… хотя выглядишь ты очаровательно. Но мы от этого избавимся, ладно?
Тора соглашается.
От корсета… нижней рубашки… перчаток, о которых райгрэ вспоминает в последнюю очередь. В перчатках к нему неприятно прикасаться, а Торе хочется.
И она поддается желанию.
Это из-за шампанского… оно легкое, но коварное.
На этот раз все иначе, чем днем. Райгрэ не спешит, он дразнит Тору и позволяет дразнить себя, и в этой игре на двоих она не выдерживает первой.
Уже не страшно. И не больно, но хорошо настолько, что Тора понимает – привыкать нельзя…
– Что не так, девочка моя? – Его дыхание выравнивается очень быстро.
Все так, но…
– Что будет со мной потом?
При других обстоятельствах Тора не решилась бы спрашивать, но сейчас как-то все стало иначе, пусть и ненадолго.
– Я о тебе позабочусь.
Макэйо тоже обещал. И, наверное, позаботился по-своему, дал шанс выжить.
А этот?
Выставит за дверь? Или подарит еще кому-нибудь? Например, тому, из театра… или не высшему, но кому-то из своих людей.
– Я не хочу врать, – большой палец райгрэ скользит вдоль позвоночника, – но женитьба на тебе исключена. Ты милая девочка и мне нравишься, но этого мало.
Тора понимает.
– С женитьбой вообще вопрос сложный… но через год или два, когда соберусь, тебе придется уехать. Разумеется, все мои подарки останутся при тебе, за исключением родовых драгоценностей. Я куплю тебе поместье. Подберем что-нибудь со стабильным доходом, чтобы ты не нуждалась. И присматривать буду.
Что ж, во всяком случае, ее не вышвырнут из дома.
А свое поместье… это почти свобода.
Всего-то через год. Или два. Это быстро, и Хильде понравилось бы.
– Если у тебя получится родить ребенка, я буду рад. Мальчик получит мое имя, домен и право наследования остального имущества, пусть и после законных детей. Или же, если других детей не будет, станет наследником. Девочку я обеспечу хорошим приданым. А ты будешь иметь уважение и статус, который полагается матери моего ребенка.
Наверное, это много, на большее рассчитывать смешно.
Но почему тогда Торе плакать хочется?
Определенно из-за шампанского.
Глава 17
Танцы на ветру
Вейник
кланялся ветру. Тонкие стебли выгибались под тяжестью пушистых соцветий, и сама равнина казалась седой. То тут, то там седину прорывали розовые пятна клевера, словно заплаты на старом платье. Я лежала, разглядывая небо, жевала травинку и ни о чем не думала.Было просто хорошо.
Осталась позади деревня. И лес уже два дня как закончился, уступив место степным просторам, но в кои-то веки открытое пространство меня не пугало. Травы поднялись высоко, да и места нынешние были приятно безлюдны. Еда у нас имелась, пусть за прошедшие дни запас изрядно уменьшился: отсутствием аппетита Оден не страдал. А я не стремилась ограничивать его – возможности надо использовать.
Он ел все, даже птичьи кости и скорлупу яиц, утверждая, что она тоже полезна. И, пожалуй, был прав: с каждым днем ему становилось лучше. Пес больше не напоминал то истощенное полуживое создание, которое я вытащила из города.
Еще бы со спиной разобраться…
И с глазами.
Способ имелся, но по молчаливой договоренности ни Оден, ни я не возобновляли больше тот разговор. Я знаю, что он не забыл.
И он знал, что я тоже прекрасно все помню, но…
В другой раз.
Я не хочу касаться этой темы и принимать решение, хотя понимаю, что рано или поздно его придется принять. А он не торопит, верно опасаясь, что стоит надавить – и я сбегу. И было бы ложью сказать, что подобных мыслей не возникало.
Но сегодня думать неохота в принципе. Облака несутся по небу, и ветер приглаживает растрепанные гривы полевых трав.
– Эйо, – Оден завершил обязательную теперь разминку, – ты могла бы мне помочь?
– Смотря в чем.
Я перевернулась на живот. И все-таки хорошо… Мама смеялась, что альвы – нелогичные существа: солнце любят, а загорать не загорают. Ну или почти не загорают.
– Вот. – Он протянул мне палку. Где только подобрал? – Коснись меня.
– Зачем?
Как-то не по вкусу пришлась мне эта его идея. Палка была увесистой и довольно-таки длинной, удерживать ее пришлось обеими руками.
– Буду вспоминать, как защищаться. Не торопись.
Ветер подтолкнул в спину, словно подсказывая: смелее, Эйо, в конце концов, ты же не собираешься и вправду его ударить.
– Двигайся вокруг. Сначала медленно.
Я сделала шаг влево и навстречу, легонько коснувшись палкой плеча… нет, подставленной ладони.
– Да, так.
Шаг вправо. Назад… шелестит вейник. И тень скользит по полю, накрывая Одена.
Еще прикосновение. Он ускользает.
– Умница. Не бойся. Ты мне не причинишь вреда.
Я и не собираюсь. Отступаю, но спрятаться не получится – запах меня выдает. Оден поворачивается следом. Он движется медленно и в то же время успевает остановить мой удар.
Игра?
– Быстрее! – Оден ловит мои мысли. – Если не устала.
Я? Нет.
Играем. Я позволяю себе двигаться быстрее и прячу шаги в шелесте трав. Вейник создает тени, отвлекая Одена звуком. А запах… его много, даже на самом псе.
И он пропускает касание.
– Хорошо. – Оден ненадолго останавливается и стягивает рубашку.