Невезучая попаданка, или Цветок для дракона

Обедали мы в другом ресторане, в уютной «кабинке», отделённой от зала вьющейся по шпалерам зеленью. И хотя сидели мы близко, периодически держась за руки, а дракон время от времени мне ещё и ладошку целовал, но от официантки мы не получили ни единого косого взгляда. Либо она разглядела во мне девушку, либо слухи о иномирянке добрались до городка, и она меня вычислила, или же она была весьма толерантных взглядов. Не знаю, но дискомфорта, как в прошлый раз, я не испытывала — и то хорошо.

Хотя в такие минуты порой начинала жалеть, что у меня есть только мужская одежда, и я не могу надеть красивое платье для своего мужчины. Ну и для окружающих тоже, не без этого.

А может быть, официантке было не до нас, потому что почти всё время она разглядывала Рокета, который послушно сидел на свободном стуле и кушал виноград? А потом и специально приготовленное для него блюдо из мяса и овощей — в меню ничего похожего не было, но для нас приготовили, и повар сам принёс, тоже зависнув над енотиком, пока лорд Линдон не стал покашливать, намекая, что хорошо бы нас оставить одних.

И всё это время — полёт, прогулка до ресторана, обед, — мы разговаривали. Обо всём, прыгая от темы к теме. Дракон расспрашивал меня о моём детстве, о любимых блюдах и игрушках, о семье и много ещё о чём — ему всё обо мне было интересно. Я ничего не скрывала, даже то, что моя кровь может оказаться целебной, что проверяю я это на своём фамильяре, и что первые результаты надеюсь получить буквально через день-другой. И тогда будет видно, стоит ли продолжать лечение, которое займёт гораздо больше времени. И что я не хочу никому об этом рассказывать, пока не получу результат.

Было так легко говорить с лордом Линдоном о том, что скрывала ото всех, ему я выложила о себе всё, хотя даже своим «близким родственникам» Унреку и Шолто, не рассказывала почти ничего. Не знаю, почему так вышло, но я испытала даже некоторое облегчение, когда смогла свободно разговаривать о своей жизни, семье и прошлом.

Сам дракон тоже многое мне рассказал о себе. У него всё же был дом, точнее, просторные апартаменты — а не пещера! — там же, где жили остальные драконы. Где-то в горах находился их уединённый посёлок, куда они перебрались, когда замок стал для них слишком тесен. Когда-то он строился для большой семьи, но она росла и росла, и многим поколениям под одной крышей стало уже некомфортно. Тогда они нашли место, где смогли поселиться вроде бы и вместе, но всё же у отдельных ветвей семьи были свои собственные дома.

По словам лорда Линдона, их посёлок был практически так же неприступен, как когда-то замок. Оказалось, что когда он был отдан под академию, к нему пристроили не только башни и общежития, но так же окна и выходы на первых этажах. Прежде двери наружу были лишь на третьем этаже и выше, а всё, что ниже, представляло собой сплошную стену, и лишь драконы и перевёртыши, которые спокойно забирались по отвесной стене, могли попасть внутрь.

— Мы слишком дорожим своими детьми и истинными, которые ещё не стали бессмертными. Они слишком хрупки и могут погибнуть от любой ерунды. Поэтому наш посёлок неприступен, как прежде замок, и поэтому многие перевёртыши тоже поселяются в нём, пока их дети не переродились. Не все, но многие — места всем хватает. Слишком страшно их терять.

— А… часто вы теряли? — спросила, вспомнив, что меньше сотни лет назад своих половинок терял каждый мой родственник. Их берегли, им продлевали жизнь в несколько раз, и всё равно теряли просто от старости, ещё не умея делать бессмертными. И я не представляю, как они это переживали, при мне такого не случалось уже ни разу.

— К счастью — нет. В первое время — да, случалось, особенно когда жёны не были истинными и рожали обычных, смертных детей. Но в последнюю пару тысячелетий ни один ребёнок не был потерян. И лишь одна истинная. Килиан так до сих пор и не оправился от той трагедии.

— Килиан? — я вспомнила психованного дракона, который настолько не желал учить девушку, что объявил меня парнем. — Он поэтому… такой?..

— Не сердись на него, — лорд Линдон переплёл свои пальцы с моими. — Тот взрыв, когда он осознал, что мы с Филом подсунули ему в ученицы девушку — первая живая эмоция, которую он проявил почти за сто лет. И то, как вёл себя позже, на том зачёте — тоже. До этого он был… словно замороженный. Первое время после трагедии за ним приходилось даже следить, чтобы не отправился к горячим источникам.

— Зачем? — удивилась я такому странному желанию дракона.

— Один из них способен убить даже нас, — лорд Линдон передёрнул плечами. — В этом мире нет практически ничего, что может нанести серьёзный вред дракону в его крылатой ипостаси. Практически! Некоторые из тех источников — кислотные, особенно одно озеро, его содержимое наносит даже нам тяжёлейшие ранения, и если не покинуть его сразу же — можно погибнуть. В первый год нам пару раз пришлось ловить Килиана на полдороге к источникам, но постепенно он успокоился и… заморозился. Долгое время вообще ничем не интересовался, просто существовал, потом дал уговорить себя вновь стать преподавателем в академии. С условием, что со студентками дела иметь не будет.

— Именно со студентками? — зацепилась я за слово. — Не просто с женщинами?

— Именно со студентками. И он считал, что имеет на то веские основания.

— Но почему? — я никак не могла понять связь между потерей истинной и нежеланием как-то контактировать со студентками. Кажется, здесь кроется какая-то тайна. — Расскажите!

Глава 27. Питомник. Часть 1

День седьмой

— Ну что ж, время у нас есть, и, думаю, это поможет тебе лучше понять нас.

Как дракон определил, сколько у нас времени, не знаю, но поверила ему. А если и опоздаю — не велика беда. Всё равно я просто играю в студентку, проводя время на уроках просто чтобы как-то оправдать своё присутствие в академии, а вовсе не ради получения знаний. И если сначала это было забавно, то постепенно стало казаться просто потерей времени.

— Я ведь уже рассказывал, что нам предсказывают истинных. Причём, кому-то — лишь точные приметы, которые обязательно должны совпасть все, до единой. А кому-то практически указывают пальцем — известны и даты, и имена, и место. Килиан был таким везунчиком — мало того, что точно знал, когда именно появится его любимая, так и ждать ему оставалось совсем недолго — меньше ста лет после предсказания.

— А когда вам предсказывают вашу половинку? — потому что, если в тысячу лет — то не так уж это и быстро, даже если осталось ждать только сотню.

— Обычно — в первый же год после перерождения, редко позже, но и тогда ненадолго. Когда Даните приходит пророчество, тогда она его и открывает. А дальше остаётся лишь ждать или искать.

— Наверное, это удобно, — кивнула я. — А вот когда мои родители встретились, папе было уже больше трёх тысяч, и он понятия не имел о таком явлении, как половинки. Узнал уже после встречи с мамой. И я вот думаю — а если бы ему сразу после перерождения об этом сказали — каково бы ему было ждать эти три тысячи лет? Или другим родственникам, которые ждали столько же или немногим меньше?

— Это непросто, — пожал плечами дракон. — Я ждал более полутора тысяч лет, а учитывая, что мне предсказали истинную из другого мира, а ни единого исправного артефакта переноса, как меня уверяли, не сохранилось, надежду я почти потерял. Но всё равно ждал — в конце концов, в другом мире тоже могли изобрести возможность попасть в наш. Данита никогда не ошибается, раз обещала мне истинную-иномирянку, значит, так оно и будет. И… Габриель, возможно, мой вопрос покажется тебе странным, но нет ли в семье твоей мамы — то есть, среди потомков крылатых пришельцев с другой планеты, — девушек или девочек с чёрными волосами и синими глазами?