Невезуха

— Я, видите ли, по ночам обыкновенно сплю, а по утрам завтракаю. Полагаю, впрочем, что вас это совершенно не касается. Что вам, позвольте полюбопытствовать, надо?

Сержант несколько пришел в себя и вспомнил, что на самом-то деле он хотел бы установить её личность.

— Вы не могли бы показать мне свое удостоверение личности?

— Нет.

— Нет?

— Нет.

— Почему? Вы его потеряли?

— Я ничего не теряю. У меня никогда в жизни не было удостоверения личности.

Такой ответ сержант счел абсолютно наглой ложью и позволил себе сдержанную иронию:

— Да что вы говорите? И как же это вы до сих пор обходились без удостоверения личности?

— Должна сказать, весьма неплохо обходилась, — ответила подозреваемая с ещё большей иронией.

Сержант гнул свою линию с упорством, хоть и вежливо:

— Нет на свете такого взрослого человека, у которого не было бы документов. У вас, несомненно, имеется хоть какой-то документ, удостоверяющий вашу личность.

— О, даже несколько.

— Вот один из них я бы и хотел увидеть.

Если можно, с фотографией.

— А с отпечатками пальцев вам не подойдет? На снимках я всегда так ужасно выгляжу, я совершенно не фотогенична.

— Уверяю вас, что ваше фото не собираются посылать на конкурс красоты. В данный момент у меня нет с собой приспособлений для дактилоскопирования, так что я не могу сравнить отпечатки пальцев. А мне нужно знать, действительно ли вы Иза Брант. Такое мне дано официальное поручение.

К этому моменту подозреваемая окончательно пробудилась, поняла, о чем речь, и это её странным образом заинтересовало.

— Я вам ничего не покажу, потому что не понимаю, чего ради вы тут пытаете меня с раннего утра. Я что — совершила какое-то преступление? Или вам не нравится моя фамилия?

— Ничего такого я не знаю, — ответил сержант, забыв, что плевать хотел на вопросы допрашиваемого. — И знать не хочу. Я хочу знать только одно: где вы были тринадцатого после обеда?

— А где я, по-вашему, должна была быть? — хитро спросила Иза Брант.

— А кто сказал, что вы были там, где должны были быть? А может, совсем в другом месте? Вопрос в том, где вы были, а не где вы должны были быть.

— Так я вам уже сказала, что находилась у себя дома. Но вам этот факт явно не нравится.

А я не могу перенестись в прошлом и оказаться в ином месте только ради того, чтобы доставить вам удовольствие.

Сержант краем уха слышал, что в данном расследовании с подозреваемыми следует обходиться деликатно и вежливо, поэтому усилием воли сохранил на лице каменное выражение, хотя внутри его уже нещадно терзали злость и отчаяние.

— Я не могу вас заставить что-либо делать, однако советовал бы вам говорить правду. Это всегда лучше.

— Пока я ни разу не солгала вам, ни единым словом. А вот вы меня обманываете.

— Как это?!

— Вы заставляете меня торчать в дверях в неприлично раннее время, ведете со мной абсолютно идиотский разговор и при этом утверждаете, будто не давите на меня...

— Но это вы ведете идиотский разговор, а не я, — возмутился сержант. — Если бы вы показали мне удостоверение личности, я бы давно уже спокойно себе ушел.

— Если бы вы мне сказали, в чем дело и в чем меня подозревают, я бы показала вам нужный документ и вы бы спокойно себе ушли.

— Кто сказал, что вас подозревают? Возможно, вы ценный свидетель.

— Свидетель чего?

Сержант почувствовал, что сейчас сойдет с ума. Утешала его только мысль, что впредь с этой ужасной бабой будет разбираться сам Бежан. Тут он вспомнил, что баба упорно отказывается отвечать.

— Я вынужден отметить в рапорте, что вы отказались удостоверить свою личность. Мне очень жаль...

Ужасная баба вовсе не расстроилась.

— Да пожалуйста, отмечайте. Меня действительно зовут Иза Брант, точнее. Изабелла, но я уже много лет пользуюсь кратким именем Иза, и тринадцатого числа я действительно находилась дома, так что ваши отметки меня совершенно не трогают. Но вы должны мне сказать, в чем дело. Иза Брант действительно что-то совершила или она свидетель?

Сержант изо всех сил старался окончательно не одуреть. Может, у дамочки провалы в памяти?

— Когда вы последний раз видели пана Доминика? — выпалил он вдруг.

— Какого Доминика?

— Доминика Доминика.

— Вы заикаетесь? — подозрительно осведомилась она. — Интересно, до сих пор я этого не замечала. Это оттого, что вы нервничаете?

Сержант почувствовал, что его терпение на пределе. Стиснув зубы, он задал следующий вопрос:

— А вы вообще знаете или знали Доминика Доминика? Прошу вас серьезно подумать над ответом.

Подозреваемая серьезно подумала.

— Да, знала. В детстве я изучала религию, и священника, преподававшего нам катехизис, звали Доминик Вольский. Но с тех пор больше ни одного Доминика не знала, на Домиников в моей биографии случился какой-то неурожай.

Однако хочу обратить ваше внимание на то, что этот священник был...

Сержант Забуй не выдержал. Не тащить же эту бабу за волосы в управление, да ещё без санкции прокурора! Радовала его только мысль, как с ней будет справляться Бежан.

Он нашел в себе силы поклониться и элегантно попрощаться.

* * *

У дома жертвы Бежан и Гурский встретили поджидавшего их сержанта Вильчинского, так и лучившегося самодовольством.

— Я тут порасспрашивал людей, — отрапортовал сержант, садясь в машину. — День этот все помнят, тогда неподалеку у Голембяка сено на шоссе вывалилось. Большого движения здесь никогда не бывает, а местные жители машины все знают, так что чужая сразу бросается в глаза. И совсем чужих машин болталось в округе три, а одну дорожная полиция даже остановила в Вечфне Костельной.

— Интересно, какого черта дорожная полиция делала в Вечфне Костельной? — подозрительно спросил Бежан.

— Караулили молодого Пронжека. Им сообщили из Млавы...

— Что ещё за молодой Пронжек?

— Да один поганец, племянник прокурора, берет чужие машины, как свои. Покатается и бросает, а ворам только того и надо. Он это по пьянке вытворяет.

— В Вечфне Костельной? — недоверчиво спросил Роберт.

— Ага, у него там малина, ну, то есть эта, как её, дача. Он туда разных профурсеток возит, а как его поймают, так без разговоров пару сотен отстегивает. И так каждый раз.