Невиданное
Шрифт:
— Она была красивой, — сказала я.
— Она унаследовала это от своего отца. У нас также был и его портрет, его пригласили для позирования к известному художнику в благодарность за его лояльность к Короне во время восстания 1776 года.
— Что с ним случилось?
— Некоторым из нас не так повезло, как тебе, моя дорогая. Наше прошлое треснуло, как лед на реке. — Это, — она сделала жест рукой в сторону камина, — все, что у меня осталось.
Она прикоснулась к розовой сатиновой туфле миссис Фитцджеральд.
— Ее мать, Лидия Кроули, была богатой наследницей из титулованной английской семьи.
— Когда он вернулся, то узнал, что Лидия умерла при родах, а их дочь, Камиллу, отдали в приют для бедных. Казалось невероятным, что девочка еще жива, когда отец ее нашел.
— Что с ними случилось? — спросила я.
— Он изучил воды Чесапика и Атлантики, дослужился до чина капитана. И однажды к нему подошел мужчина Таддеус Добсон, которому нужен был партнер. Кто-то достаточно умный, чтобы заниматься контрабандой груза из Африки в Америки.
— Груза?
— Двух вещей, представляющих огромную ценность, украденных с темного континента: люди и алмазы.
— Он был работорговцем, — выдохнула я.
— Ты права. На этом он сделал свое состояние. В конце концов, он женился на дочери своего партнера, хотя к тому времени Добсон уже умер. Ее звали… — она улыбнулась мне. — Может, угадаешь?
Я могла бы.
— Дейрдре. Которая была замужем за Капитаном Фостером и родила ему еще двоих детей — близнецов, Сару-Луизу и Меттью.
Клер кивнула.
— Вы с Ричардом кузены, — сказала она.
— Очень-очень дальние, — Ричард подобрался ко мне сзади. — Значит ли это, что я должен называть тебя кузиной?
— Если ты начнешь высчитывать родственников настолько далеко, то думаю, что ты тогда сможешь называть кузенами половину семей Конфедерации. — Я снова повернулась к Клер. — Откуда вы узнали все это?
Она подвела меня к застекленной витрине перед окном.
— Капитаны ведут тщательные записи, ты же знаешь. Джозеф Фостер вел записи всю свою жизнь, на море и на земле. Все его дневники идентичны этому. — Я увидела переплетенный в кожу том, на его странице было видно выцветший золотой текст. Кроме дневника там лежал древний пистолет.
— Пистолет также принадлежал Капитану Фостеру, — сказала Клер. — Необычное изделие, потому что он двуствольный. Это был первый пистолет, которым владела Камилла, с которого начался ее интерес к оружию. Но даже после того, как она стала известным стрелком, она никогда не стреляла из этого пистолета. Она хранила его лишь потому, что его оставил Капитан, и там была всего лишь одна пуля. — Она улыбнулась. — Ты знала, что он тоже будет частью выставки? Потому что, в конце концов, Камилла тоже была частью Дома Эмбер.
Пистолет был невероятно элегантным — золотисто-красное дерево с инкрустацией из потускневшего серебра, с извилистыми линиями, за исключением единственного круга в центре рукоятки. Я уставилась на него, не в состоянии понять смысла всех изгибов, пока до меня не дошло, что это лицо, выгравированное на металле.
— Ты уже заметила монету? — спросила Клер.
— Это древний трюк, — сказал Ричард, —
монета с двумя лицами.— Едва ли можно сказать, что это было трюком, — ответила Клер. — Это была счастливая монетка Капитана.
— Очень счастливая, — сказал Ричард. — Он оставался в живых, а кто-кто другой умирал.
— Откуда вы знаете, что там было два лица?
Клер улыбнулась.
— Я смотрела. — Она склонила голову, выглядя удивленной. — Что-то не так? — спросила она, прикоснувшись к моему запястью. — У тебя появилась гусиная кожа. Кто-то ходит по твоей могиле.
Да, поняла я, что-то не так, но я не могла понять, что именно. Я что-то упускала здесь, что-то, что я должна знать. Я задумалась, кого же убили этим пистолетом.
Я чувствовала, что Клер с любопытством за мной наблюдает, но тут в комнату вошли мои родители, за которыми следовал Роберт. И Клер перенесла на них все свое внимание.
— Мы встретимся в Сент-Джоне на полуночной мессе?
Ее безобидный вопрос оказался для меня еще одним раздражителем. Снова мое будущее планировали без меня, тогда как мне нужно было сделать кое-что другое — что-то важное — то, что я хотела сделать.
— Подождите, — сказала я и тут же пожалела об этом. Все взгляды повернулись ко мне.
— Что такое, дорогая? — Клер услужливо спросила.
— Хм, — пробормотала я, — В Северне сегодня… служба. — Я продолжила. — Ну, вы все время говорите о важности выставки Дома Эмбер…
— И? — подстрекнул меня папа.
— Я подумала, что сегодня мы все могли бы пойти в церковь отца Шепарда, вместо Сент-Джона. У них что-то вроде Рождественской службы памяти в честь тех, кто вел здесь борьбу с неравенством.
— Сара, — сказала моя мама, — думаю, что тебе стоило сначала обсудить эти идеи со мной, прежде чем…
Сенатор оборвал ее.
— Думаю, что это хорошая идея, Сара. — Ричард соглашался с ним, в его глазах светилась одобряющая улыбка.
***
Часом позже все мы поднимались по ступенькам маленькой вагончатой церкви.
Когда мы вошли, возникла суматоха. Кажется, все в церкви повернулись и уставились на нас. Джексон тоже повернулся и заметил меня, стоящую рядом с Ричардом.
Я видела вопрос в его взгляде и почти что отрицательно покачала головой, но именно в этот момент Хелен сжала его руку и что-то прошептала на ухо. Я обнаружила, что вкладываю свою руку в руку Ричарда, отчего он повернулся ко мне и улыбнулся. Я стояла, пыталась слушать и одновременно пыталась понять, как человек может испытывать столько эмоций сразу — ревность, благодарность, неловкость, чувство вины, недоумение и смущение. И, кажется, я парочку пропустила.
Спикер вечера поднялась на кафедру.
— Диана Неш, — произнес Ричард с удивлением и уважением. Все знали мисс Неш, которая храбро и неустанно боролась за гражданские права с 1970х. В учебниках в Астории ее жизни и работе выделили несколько страниц.
Это была невысокая женщина, где-то лет шестидесяти. Ее фотография на сцене показывала ее в тот момент, когда она только начала свою активную жизнь — тоненькая, тонкокостная, с большими серьезными глазами. Для женщины ее голос был глубоким и ровным, сильным. Я перестала думать о Джексоне или Ричарде, оказавшись во власти силы ее слов.