Невидимая битва
Шрифт:
«… за ним водились шалости, но совершенно невинные… Не знаю, как сказать: он ли жил с Геккерном, или Геккерн жил с ним… В то время в высшем обществе было развито бугрство. Судя по тому, что Дантес постоянно ухаживал за дамами, надо полагать, что в сношениях с Геккерном он играл только пассивную роль…» [50]
Термин «педераст» закрепился за Луи Геккерном уже в книгах Анненкова, первого биографа Пушкина. В то ли время в высшем свете было «развито бугрство» или во все другие времена тоже, трудно сказать, но такое занятие по истории устойчиво соседствует с традициями не только светского европейского общества, но и католического духовенства, [51] которое имело такой значительный вес и признание в глазах наших героев.
50
П.Е.
51
Вот как, например, описывал Никколини, историк ордена иезуитов, праздничные развлечения монахов в монастырях, которым он сам был свидетелем:
«В большинстве монастырей… на Рождество начинается серия пиршеств, которые продолжаются до Великого поста… Угрюмая тишина монастыря заменяется смешанными звуками веселья, и в его мрачных монастырских сводах отдается эхо совсем других песен, нежели царя псалмопевца. Пиршество оживляется и заканчивается балом… несколько молодых монахов появляются кокетливо одетые в одеяния прекрасного пола и начинают танцевать вместе с другими, одетыми, как веселые кавалеры. Описать скандальную сцену, которая затем следует, значило бы вызвать отвращение моих читателей. Я только скажу, что я сам часто был свидетелем таких сатурналий».
Никколини, «История иезуитов»; цитируется по книге Е.П. Блаватской «Разоблаченная Изида», т. 2, с. 309.
Быть причастным к особо утонченному разврату считалось за некую тайную доблесть. Она объединяла людей, претендовавших на духовный авторитет и власть в обществе, в круг избранной элиты, повязанной круговой порукой «нежных уз».
Такие «невинные забавы» не являются просто развлечением и мелочью, далекой от общественной жизни и политики. Напротив, они помогают проделывать с человеком, стремящимся под покровительство сильных мира сего, определенные трансформации и как бы лепить его душу заново, соревнуясь с творческим искусством Бога. Сначала душу нужно сделать мягкой как глина, лишив ее твердости нравственных качеств. И путь к этому может быть только через развращение, медленное и осторожное, шаг за шагом, чтобы сам человек не мог заметить такого своего преображения.
Заповеди ордена иезуитов — духовного ядра Римско-католической церкви, ее передовой гвардии, самой организованной и могущественной из всех ее структур, — раскрываются постепенно его членам по мере их продвижения по служебной лестнице. Первые правила, с которыми они знакомятся, выглядят больше как проповедь любви к Богу и призыв к безграничной преданности ему и церкви. На вершине же морального устава Общества Иисуса (Ордена Иезуитов) стоят заповеди, которые, если их рассматривать с точки зрения уголовного права, являются прямым подстрекательством к воровству, шантажу, подлогу, убийству и террору.
Инструкции для высших членов ордена говорят:
«По велению Бога является законным убивать невинного человека, украсть или совершить предательство…» [52]
«Брат-иезуит имеет право убить всякого, кто может представлять опасность для иезуитизма…» [53]
«Для священнослужителя или члена религиозного ордена было бы законным убить клеветника, который пытается распространить ужасные обвинения против него самого или его религии…» [54]
52
Энтони Эскобар, «Universae absque lite sententiae», Theologiae Moralis receptiore, ect., Tomus 1, Lugduni, 1652.
53
Стефан Фагундес, «Praecepta Decaloga» (Издание Сионской Библиотеки), т. 1, кн. 4.
54
Франциск Амикус, «Cursus Theologici», Tomus 5, Duaci, 1642.
«Не следует давать врагу ни вредных лекарств, ни примешивать смертельных ядов к его пище и питью… Законно использовать этот метод…, не принуждая лицо, которое должно быть умерщвлено, принимать самому яд, который, будучи принят внутрь, лишит его жизни, но сделать так, когда яд настолько силен, что будучи намазанным на сиденье или одежду, он достаточно мощен, чтобы причинить смерть». [55]
До того, чтобы стать хладнокровным убийцей, человеку нужно пройти определенный духовный путь, время «испытания», и ранние
заповеди сначала приучают его мышление к изощренной софистике, теологическому умствованию, которое со временем способно заменить логику в уме ученика, а в сердце его — совесть. На бумаге это выглядит так:55
Джон Мариана, «De Rege et Regis Institutione, Libri Tres», 1640.
«Христианская религия… явно заслуживает доверия, но она не есть явно истинная… Она не есть явно истинная, ибо она или учит неясно, или же то, чему она учит, неясно. И те, кто утверждают, что христианская религия — явно истинна, те также обязаны признать, что она явно ложна…
Отсюда делай вывод… что не очевидно, что в мире существует какая-либо истинная религия…
Также не нужны христианам признанная вера в Иисуса Христа, в Троицу, во все догматы Веры и десять заповедей. Единственная искренняя вера, которая необходима… это 1) вера в Бога; 2) вера в награждающего Бога». [56]
56
Сборник правил «Thesis propugnata in regio Soc. Jes. Collegio celeberrimiae Cado mensis, die Veneris, 30 Jan., 1693». Cadomi, 1693.
Вместе, год за годом, софистика и утонченный разврат превращают члена ордена или в фанатичного исполнителя, или в способного изощренного руководителя — в зависимости от склада его характера. Такие примеры мы видим в князе Гагарине, которого Вяземский называл прихвостнем чужих мнений, в Дантесе, в Свечиной и Нессельроде.
Был ли Гагарин таким с детства, готовым ради политического успеха Ватикана идти на подлость и клевету? Конечно же нет, человек рождается хоть и с определенными наклонностями, но без всяких идейных установок. Совершая подлость в молодости и в зрелом возрасте, Иван Сергеевич уже считал, что такие поступки могут быть угодны Богу, если они нужны церкви.
Преступления, угодные Богу, который через своего Сына проповедовал в Евангелии: «Не лжесвидетельствуй, не прелюбодействуй, не убий» — очевидные логические противоречия. Но в мысли Гагарина не рождалось сомнений от такой нелогичности, поскольку фанатизм, какой бы степени он ни был, уже не знает логики, не знает сомнений: для настоящего христианина нет никаких десяти заповедей, нет никакого Иисуса Христа, есть только бог, награждающий за безоговорочную преданность ему, и есть проводник воли этого бога — церковь. < Мальцев С. А., 2003 >
Сознание молодого князя, в котором христианская идея, услышанная в детстве, превратилась в идеологию преступника, было сформировано его родственницей Софьей Петровной Свечиной в ходе процесса, который мы теперь называем психологической обработкой, кодированием. Мы сейчас видим, что это очень распространенное явление. Следуя логике и зная метод такой обработки, можно определенно утверждать, что она имеет всегда свою начальную отправную точку во времени и того, кто совершает этот процесс.
Сто лет спустя другой профессиональный специалист по психологическому кодированию — Адольф Гитлер — скажет так об этой отправной точке: «В четыре года мы даем в руки ребенка флажок, и, сам того не подозревая, он поступает в обработку к нам, которая будет продолжаться всю его жизнь».
Был в жизни князя Гагарина этот начальный момент его новой духовной жизни, когда он оказался под духовной опекой Свечиной, и Софья Петровна стала для него скульптором его души, или, как бы мы сейчас ее назвали, — оператором-психологом. В свою очередь, сама Софья Свечина тоже имела в жизни тот отправной момент, когда ее сознание изменил, заполнив идеологией, другой оператор-психолог. Это были миссионеры Общества Иисуса, проводившие с ней в Петербурге долгие задушевные беседы.
Те миссионеры тоже, в свою очередь, когда-то стали предметом психологической обработки, поскольку с идеологией в уме не рождаются. И так можно видеть, что ниточка преемственности, передачи этого состояния умственной и моральной зависимости идет дальше и дальше в прошлое, где она ускользает от нашего внимания, если мы не обратимся к истории самих кодирующих, вырабатывающих идеологии организаций, тайных обществ, орденов, к истории их преемственности друг от друга.
Для Ордена Иезуитов не было проблемой развязать на территории Европы войну в своих узких политических целях или уничтожить какого-нибудь неугодного монарха, как это было с королями Франции Генрихом Третьим Валуа и Генрихом Четвертым Наварским. Но что же заставило эту могущественную военно-религиозную организацию направить свои усилия на уничтожение российского поэта и целенаправленно бороться с его посмертной славой — это позволяет понять тоже только история тайных обществ, их преемственности и борьбы друг с другом.