Невидимка. Идеальные убийства

Журналистка поджимает губы, тем самым показывая, что не ответит на мой вопрос. Все правильно: журналисты не выдают свои источники информации. Это для них улица с односторонним движением.

— Возьмите мою визитную карточку, — говорит она, и я почему-то эту карточку беру. — Это удивительная история, Эмми. Не хотите нам ее рассказать?

— Нет, — говорю я и захожу в отель.

71

Букс проводит ладонью по своему лицу. Его глаза красные и мутные, лицо помятое. Он спал все же больше, чем я, но это еще ни о чем не говорит. Студенты, готовящиеся к выпускным экзаменам, тоже спят больше меня.

— Мы никогда не даем комментариев по поводу того, проводится расследование или не проводится, — тихонько говорит мне Букс — так родитель разговаривает со своим ребенком.

Я тру пальцем глаз.

— Я ничего не сказала.

— Ты подтвердила, что проводится расследование.

— Она знала имена и фамилии. Даже про Марту знала. Ей и так уже было известно, что проводится расследование.

Букс встречается со мной взглядом, но не пытается этим взглядом мне что-то сказать. Он ведь уже высказался. Сколько бы та журналистка ни знала, у нее не было подтверждения факта проведения расследования со стороны ФБР, пока я ей это не подтвердила.

Я поднимаю руки в знак того, что сдаюсь.

— Я поступила глупо.

Букс отнюдь не спорит с такой оценкой моих действий.

— Как они обо всем этом узнали? — спрашиваю я, но это скорее риторический вопрос.

Журналист никогда не расскажет об источнике информации. Кроме того, в данном случае это не так уж и важно.

— Думаю, от одного из местных полицейских, как-то связанного с расследованием убийства Джоэль Свэнсон или Кёртиса Валентайна. — Букс качает головой. — Эти ребята всегда стараются задобрить журналистов. «Я расскажу вам кое-что по секрету, а вы представьте меня в наилучшем свете, когда станете писать статью о каком-нибудь из дел, которые я буду вести». Что-то в этом роде. А может, это был один из родственников погибших. Честно говоря, я даже удивлен, что информация просочилась так поздно.

— Момент сейчас совсем неподходящий. — Я в сердцах швыряю ручку куда-то в угол. — Он ведь пока думает, что так и остался незамеченным. Он продолжает заниматься тем, чем занимался, где бы он ни был на этой неделе, — продолжает абсолютно безнаказанно убивать людей и думает, что сумел всех одурачить. Он собирается приехать в это воскресенье на какой-нибудь стадион, а мы намереваемся его там сцапать. А что теперь? Теперь он знает, что мы идем по его следам!

Звонит сотовый телефон Букса. Он смотрит на меня с извиняющейся улыбкой.

— «Наш Дик», — говорит он, а затем включает режим громкой связи.

— Букс слушает. Со мной тут Эмми.

— А-а, ну да… Молодец, Эмми! Как раз перед тем, как в этом деле что-то может проясниться, вы рассказываете все о нашем расследовании журналистке из «Чикаго трибюн».

Букс, глядя на меня, закатывает глаза и качает головой, пытаясь тем самым высмеять «нашего Дика». Дикинсон, наверное, счастлив оттого, что у него опять появились серьезные козыри против меня и что поэтому он может меня отругать, пусть даже он и сильно все преувеличивает.

— Я только что разговаривал по телефону с редакторами, — говорит Дикинсон. — Они не очень-то откровенничали со мной по поводу того, что им стало известно. У них есть имена некоторых жертв. Они знают, что Эмми лично заинтересована в данном расследовании…

Мы с Буксом переглядываемся. Болезненный укол со стороны Дикинсона. Я уверена, что этот мерзавец с удовольствием уволил бы меня за это. Если бы над ним не висел, словно дамоклов меч, — и тем самым не защищал меня — тот инцидент, который произошел между ним и мной в его кабинете, он наверняка бы меня сейчас уволил.

— …а еще похоже на то, что им в руки попал какой-то отчет о проведении аутопсии. Они знают, что наш субъект совершал убийства во многих местах по всей стране, но какого-либо целостного представления об этом у них нет. И им не известно о том, о чем мы узнали недавно, — например, о видеозаписи с нашим субъектом, сделанной в баре, или о связи его преступной деятельности с матчами профессиональных футбольных клубов.

Я качаю головой:

— Это не имеет значения. Они знают, что то, что произошло с Кёртисом Валентайном и Джоэль Свэнсон — и с моей сестрой, — сейчас квалифицируется уже не как гибель в результате пожара, начавшегося случайно, а как убийство. Этого для нашего субъекта вполне достаточно. Он отнюдь не хочет, чтобы мы начали искать убийцу, а уж тем более конкретно его. Как только он прочтет эту статью, он поймет, что нам уже известно, каким именно образом он действует. Так что у него будет повод затаиться.

— Значит, вам следует поблагодарить меня за то, что я уговорил редакторов «Чикаго трибюн» отложить публикацию статьи до понедельника, — говорит Дикинсон.

— О-о, это замечательно, — произносит Букс. — Да, это замечательно! — Он выставляет руку вперед и жестом показывает мне, чтобы я вела себя сдержаннее. — Значит, нам еще есть на что надеяться.

— А что вам пришлось им за это пообещать? — спрашиваю я.

— Они первыми получат информацию, если нам удастся добиться результатов в этом деле.

Букс равнодушно пожимает плечами.

— Итак, у вас есть еще этот уик-энд, — говорит Дикинсон. — И один-единственный шанс вычислить данного субъекта на том футбольном стадионе, на который он приедет. Сделайте всем нам одолжение и попытайтесь не отчебучить что-нибудь еще за то время, которое остается до футбольного матча.

72

«Сеансы Грэма» Запись № 17 22 сентября 2012 года

Мэри-крошка, Упрямая немножко, Я в тебя влюбляюсь все сильней. Мэри-крошка Кивает мне в окошко С хитрою улыбкою своей.

Я думаю, что мы все можем согласиться с тем, что это мое стихотворение нуждается в некоторой доработке. Ну да, я ведь вам не Матушка Гусыня! [47]

Но в хорошем настроении я зато. О-о, послушайте меня, я начинаю говорить, как Йода из «Звездных войн». [48] Не какой-нибудь судья Йода из Верховного сада или плотник Йода. Есть только один Йода! Мне нет необходимости уточнять. «Глупый какой я!»

О господи, я и в самом деле чувствую себя глупым. Я волнуюсь до головокружения, два раза переодеваюсь перед свиданием, которое состоится сегодня вечером, тщательно причесываюсь, дважды чищу зубы. Я даже несколько раз отжимаюсь от пола, чтобы потренировать свои мышцы в надежде на то, что, если она прикоснется к моей руке или положит ладонь мне на грудь, она почувствует твердые мускулы. Нормально ли то, что я так прихорашиваюсь? Да мне плевать, нормально это или нет! Если это ненормально — значит, я буду поступать ненормально!

47

Матушка Гусыня — воображаемый автор детских стишков и песенок, первый сборник которых был выпущен в Лондоне в XVIII веке.

48

Персонаж серии художественных фильмов «Звездные войны» Йода расставлял слова в своих предложениях так, что они звучали немного вычурно.

Ну ладно, надо сделать глубокий вдох. Я не хочу отпугнуть ее. Не хочу, чтобы она отшатнулась от меня из-за того, что я проявляю чрезмерное рвение. Ведь ей вполне может показаться, что я проявляю чрезмерное рвение, не правда ли? Я имею в виду, что ей, возможно, просто нравится со мной общаться, но она не готова к чему-то более серьезному.

О боже, да вы только взгляните на мои инструменты! Щипцы в ужасном состоянии. Стамеску скоро придется менять. Думаю, вместо десятимиллиметровой я выберу восьмимиллиметровую, когда решу приобрести новую стамеску. Ее будет труднее затачивать и, наверное, труднее чистить, но зато она обеспечит б'oльшую точность. А точность ведь — это самое главное. Кюретки [49] тоже видали лучшие времена. Что со мной происходит? Когда-то, давным-давно, я всегда тщательно чистил инструменты сразу же после того, как возвращался домой. Вот что вы делаете со мной, Мэри! Вы отвлекаете меня.

49

Кюретка — медицинский инструмент, используемый в хирургии для удаления (выскабливания) патологических мягких тканей из костей.