Невидимки

Она вопросительно смотрит на меня.

–  Ты наверняка знаешь, что презерватив следует надевать на половой член сразу после наступления эрекции? Я накупила бананов, несмотря на то, что сейчас они страшно дорогие. Подумала, если тебе требуется практика, они просто необходимы.

Это ловушка.

Если я отвечу: "Да, конечно, я натягиваю резинки только на возбужденные члены", - папочка заведет длинную поучительную речь о нравственности. Если скажу: "нет", тогда буду вынуждена все Рождество напяливать презервативы на купленные мамой бананы.

Папа говорит:

–  Мама права. Кроме СПИДа на свете существует несчетное количество других мерзостей. Например, вирус простого герпеса второго типа. При этом заболевании на гениталиях появляются болезненные пузырьки.

Он смотрит на маму.

–  Боль ужасная, - произносит она.

–  Боль ужасная, - повторяет папа.
– Другие симптомы - повышение температуры, выделения из вагины, болезненное мочеиспускание.

Он опять смотрит на маму.

Перри Комо поет:

"К городу приближается Санта-Клаус".

Под следующей коробкой презервативов лежит еще одна коробка презервативов. Черт побери, думаю я. Наверное, предки хотят, чтобы я не испытывала нужды в резинках до самого климакса.

В этот момент больше всего на свете мне хочется, чтобы был жив мой брат. Тогда я собственноручно придушила бы его за то, что он испортил мне Рождество.

Перри Комо поет:

"На крыше дома…"

Мама говорит:

–  Не менее страшен гепатит Б.
– Она смотрит на папу.
– А еще…

–  Хламидия, - подсказывает он.
– И, конечно, лимфогранулема.

–  Верно, - подтверждает мама.
– Ужасны также слизисто-гнойный цервицит и негонорейный уретрит.

Папа глядит на маму и добавляет:

–  Но эти заболевания возникают обычно как аллергическая реакция на латексный презерватив или спермицид.

Мама отпивает немного кофе и некоторое время смотрит на собственные руки, в которых чашка. Потом поворачивается ко мне.

Я сижу на прежнем месте.

–  Мы с папой хотим одного, - говорит она, - уберечь тебя от беды, не повторить ту ошибку, в результате которой мы потеряли твоего брата.

Я достаю из сапожка очередную пачку презервативов. Перри Комо поет: "В полночь все стало понятно". На упаковке написано: "…подходят даже для длительного анального сношения…" Папа говорит:

–  Мы забыли упомянуть о венерической гранулеме и о бактериальном вагинозе.
– Он поднимает руки и молча пересчитывает что-то, загибая пальцы. Потом проделывает то же самое еще раз.
– А еще о контагиозном моллюске.

Некоторые из презервативов белые. Другие - разноцветные. На одной коробочке написано: ребристые. Если в таком в тебя входят,входят, чувствуешь себя, наверное, как хлеб под зубчатым лезвием ножа. На второй упаковке указано: светятся в темноте, на третьей - увеличенного размера.

В каком- то смысле мне даже приятно: по-видимому, мои предки считают, что у мужчин я пользуюсь бешеным успехом.

Перри Комо поет:

"О, приди, о, приди, Эммануэль".

–  Мы не хотим тебя запугать, - говорит мне мама, - но ты молода. Думать, что по ночам ты спишь одна, было бы глупо с нашей стороны.

–  Кстати, - вставляет папа, - причиной бессонницы могут служить острицы.

–  Мы не должны допустить, чтобы ты повторила судьбу брата, - договаривает мама.

Мой брат мертв, тем не менее у него тоже есть сапожок, набитый подарками. И в нем наверняка не презервативы.

Мой брат мертв, но я уверена, что в данную минуту он наблюдает за нами. И заходится от смеха.

–  Что касается остриц, - продолжает папа, - ночью их самки перемещаются по толстой кишке к околоанальной области, чтобы отложить там яйца. Если к прямой кишке человека, страдающего энтеробиозом, приложить кусочек клейкой ленты, к нему приклеится острица. Длиной некоторые из них достигают четверти дюйма! Если рассмотреть эту гадость под микроскопом… Мама морщится:

–  Боб, прекрати!

Папа наклоняется ко мне.

–  Запомни одно: десять процентов мужчин в нашей стране страдают этим заболеванием, - говорит он вполголоса.
– Заразиться им от кого-то из них - пара пустяков.

Почти все, чем наполнен мой сапожок, - презервативы. В коробочках, в пакетиках из фольги - отдельных круглых или прямоугольных, скрепленных в длинные ленты.

Но есть в нем и два других подарка: свисток, чтобы позвать кого-нибудь на помощь в случае столкновения с насильником, и банка спрея, мейс. Я чувствую себя так, будто вокруг меня сосредоточилось все самое жуткое. И боюсь, что родители преподнесут мне какой-нибудь еще подарочек. Например, фаллоимитатор, с которым я смогу забавляться каждую ночь, не выходя из дома.

Перри Комо поет:

"Обожаю Рождество".

Я смотрю на сапожок Шейна, все еще набитый подарками, и спрашиваю:

–  А что вы приготовили для Шейна?

Если тоже презервативы, они ему больше не понадобятся, думаю я.

Мама и папа переглядываются.

–  Ответь ты, - просит маму отец.

–  Мы решили, что подарки Шейна должны достаться тебе, - говорит она.

Перенесемся в тот момент, когда я жутко растеряна. Покажи мне доходчивость.

Покажи мне разум. Покажи мне соответствие. Вспышка.

Я протягиваю руку и открепляю сапожок Шейна от камина. Он набит смятыми салфетками.

–  Загляни вовнутрь, - говорит папа.

Среди салфеток я нахожу запечатанный конверт.

–  Вскрой его, - произносит мама.

В конверте отпечатанное письмо. На самом верху написано: "Спасибо".

–  Это подарок обоим нашим детям, - поясняет отец. Я читаю письмо и не верю собственным глазам.

–  Вместо того чтобы покупать тебе большой подарок, - говорит мама, - мы сделали вклад от твоего имени в международный фонд исследования СПИДа.

Я нащупываю в смятых салфетках второй конверт.

–  А это, - комментирует папа, - подарок тебе от Шейна.

О, я этого не вынесу, думаю я.

Перри Комо поет:

"Я видел, как мама целует Санта-Клауса".

Я говорю:

–  Мой хитроумный мертвый братик, черт возьми, как же он внимателен!

Я говорю:

–  Ему не следовало, на самом деле не следовало так беспокоиться обо мне. Может, было бы лучше, если бы он наконец забыл о самоотречении и начал существовать так, как подобает мертвому. Или перевоплотился бы.