Невидимки
Шрифт:
– Конечно, сэр, - улыбнулся я.
– Но во время демонстрации погибло восемь человек, и дело волей-неволей предали огласке. Хотя на судьбе Лаксфорса это ничуть не отразилось. Шведы еще со времен Карла Двенадцатого побаиваются русских; и боязнь эта коренится куда глубже, чем более поздний страх перед американским вмешательством. Вся страна вопила от негодования, узнав, что демонстрация состоялась по наущению советской разведки... Все и вся, способное помешать подводным
Госпожа Бельштейн поднялась со стула в углу, приблизилась. Решительно и властно сказала:
– Довольно, мистер Хелм. Артуру пора отдохнуть.
– Слушаюсь, сударыня. Джэнет Бельштейн улыбнулась:
– Не сердитесь, Мэтт. И, пожалуйста, перед уходом удовлетворите мое любопытство, ответьте на вопрос. Я кивнул.
– Этот субъект... Беннетт. Он ведь настаивал на честном поединке? И если бы... победил, как рассчитывал скрыть от агентов то, что явился в бронежилете? Хочу сказать: если бы вы попали в него, на куртке и рубахе осталось бы отверстие. И ни капли крови. Как надеялся он утаить свою подлость?
Я рассмеялся:
– Миссис Бельштейн, ведь с ним не отряд бойскаутов, помешанных на чести и справедливости, явился! Не думайте, будто Беннетт надевал жилет втихомолку. Об этом отлично знали все! И гоготали бы впоследствии до упаду, судача, как за нос провели закаленного профессионала, оказавшегося глупым до такой степени, что позволил втравить себя в безумную дуэль...
Джэнет Бельштейн покачала головой.
– Н-да... Век живи - век учись. Поворачивая дверную ручку, я услыхал за спиною голос Мака:
– Эрик!
– Да, сэр?
– Вы побывали у самой базы... Видели ее. Верите или не верите россказням Олафа?
– Сэр, - ответил я с непроницаемым выражением лица, - я привык верить людям на слово! Баронская честь, видите ли...
– Разумеется, - сказал Мак.
– Приходите завтра, я уже буду знать: могу или не могу раздобыть... обменный фонд.
Обменный фонд Мак раздобыл исправно, и маленький бледный человечек плыл со мною в Ленинград на борту финского парома.
Обед подали прямо в каюту, и ужин тоже, и завтрак - сообразно полученным распоряжениям.
Когда паром причалил, я, сообразно тем же распоряжениям, покинул спутника в отправился осматривать бывшую русскую столицу - изумительный город, уже без малого шестьдесят лег
приходящий в упадок. Советы весьма тщательно заботятся о том, чтобы иностранные туристы видели побольше достопримечательностей и поменьше болтали с местными жителями.Не зная русского языка, я и не старался ни с кем болтать. На паром возвратились незадолго до отплытия, уже в сумерках.
С некоторым замиранием сердца я постучался в дверь собственной каюты. В конце концов, другая сторона стяжала неувядаемую славу людей, начисто лишенных всякого понятия о честности - даже сугубо деловой. Про совесть и говорить не приходится.
Раздался женский голос, ответивший по-фински. Ни слова не поняв, я предположил, что разрешение даровано, и переступил порог - виноват, комингс. Дверь мягко и плотно захлопнулась: на случай качки все корабли снабжают надежными пружинными запорами.
Бледный человечек исчез. На его месте обреталась молодая женщина. Я тотчас обратил внимание на пышную копну светлых, очень светлых волос. Женщина подняла голову и поглядела на меня огромными карими глазами.
– Простите, решила - это финский стюард.
– Мисс Ланд?
– осведомился я.
Изумления было достойно! Астрид настоящая и поддельная смахивали друг на друга, точно сестры-близнецы. Конечно, располагая трехсотмиллионным населением, можно кому угодно подобрать хорошего двойника. И, ежели двойник умен, и актерскими качествами обладает, и получил доступ к человеку, чью роль будет играть, успех обеспечен.
Даже голос, даже акцент были почти неотличимы!
– Да, я Астрид Ланд, - сказала настоящая Астрид Ланд.
– А вы, надо полагать, Мэттью Хелм, тот, кому я обязана...
– Вы никому и ничем не обязаны, сударыня. Женщина тихо засмеялась.
– Он вызволяет меня из нескончаемого серого ада, выдергивает из преисподней - и говорит: никому, ничем не обязаны... Кажется, паром отчаливает? Слава Богу! Я не дозволяла себе поверить в освобождение, считала их россказни очередным подлым трюком, попыткой породить надежду, потом ошарашить разочарованием, сломить окончательно...
Астрид облизнула губы:
– Все обо мне забыли, никто и пальцем не пошевелил. Родители, сами понимаете, молчали... Да и у кого помощи было просить? Объясните, чего ради вы задали себе столько трудов? Мы же ни разу, ни единого разу не встречались, мы - совершенно чужие люди!
– Видите ли, - ответил я, - история вышла весьма необычная... А рассказывать пришлось бы довольно долго...
– Времени предостаточно, - возразила она.