Невидимый город
Шрифт:
Карстен возмутился:
– Мне к моим же людям на поклон идти?!
– Здесь приграничье, доменос, – отозвалась Десси. – Они за тебя потом умирать будут.
Карстен уже успел возненавидеть шеламкину манеру говорить голую правду, но взглянуть на собственное воинство и в самом деле стоило.
Подданные восприняли приезд Карстена как небольшой поход за данью, но отнеслись к этому весьма благосклонно: год уже ничего не собирали, пора и честь знать. В результате княжич вернулся домой с седельными сумками, полными всякой снеди: окорока, колбасы, связки грибов, соленая рыба. Кроме того, удалось разыскать без малого три десятка воинов из бывших пяти десятков, так что Карстен не без оснований собой гордился. Мильда умилилась, а потом со слезами на
Ведьма и в самом деле была в погребе, и несло от нее вином – хоть нос затыкай. Как раз сцеживала себе из бочки новый ковшик. Карстен почувствовал, что еще немного – и он сможет убить женщину.
– А, доменос, свет глаз моих! – приветствовала его ведьма. – Помочь пришел? Вот славно!
– Ты что еще придумала? – поинтересовался Карстен.
– Ты помоги, помоги, – ответствовала Десси. – Как следует помоги. Вон с того ряда бочек можешь начинать. А то даже это дело свалили на бедную одинокую женщину. Братец Карл у нас, понимаешь, не ест, не пьет, а братец Рейнхард разве что в вине понимает? Или вот что, доменос, скажи-ка мне, у вас тут какой-никакой подпорченной бочки нет? В смысле, чтоб вино прокисшее было. Ну, для тещи там или для каких соседей…
– Ведьма!
Карстен наконец ухватил ее за локоть и хорошенько тряхнул. Самому понравилось.
Ведьма мотнула головой и неожиданно ткнулась Карстену в плечо.
– Глупый ты, – пробормотала она. – Глупый и молодой. Я ж для дела начала, а остановиться не смогла. Разве ж можно остановиться, когда темно и страшно? У меня и имя есть, между прочим. Выпей, доменос, может, добрее станешь. Выпей, право слово, я ж добра тебе хочу. Тебе ж тоже тошно, я-то вижу.
– Что ты задумала?
– Выпей, тогда расскажу. А то мы друг друга понять не сможем.
Час спустя Карстен, хохотал и хлопал ведьму по плечу.
– Хитра ты, сестрица Десси! – восклицал он. – Хитра, как шеламская лиса! Погоди, доберется до тебя Солнце! Оно, знаешь ли, таких темнил не любит.
– Доберется, – бормотала шеламка. – Ох, доберется, твоя правда. Я тут сосну чуток, пока можно еще.
И, свернувшись клубочком, устроила голову у Карстена на коленях.
Следующие три дня Мильда со старшим княжичем не разговаривала.
И снова он лишь охотился, ел и спал. Только теперь у него было надежное, скрытое ото всех убежище. Правда, из пещер никак не мог выветриться запах старого колдовства, но это его не тревожило.
И еще он все время помнил, что не один, что где-то его воины преданно исполняют его волю. И он мог, ни о чем не тревожась, дожидаться, когда его разум достаточно окрепнет, сумеет справиться со страхом и подскажет ему, как расквитаться с врагами…
Глава 20
Сайнем спрашивал себя в который раз:
– Ну я-то со всеми моими преступлениями вполне достоин того, чтобы застрять в этой гнилой Купели, но король-то чем провинился?
Они сидели в городке уже вторую неделю. Они – Сайнем с Армедом и Аин. И с королем. И с королевским двором. И с королевской армией: две тысячи конных, три тысячи пеших. И чуть меньше тысячи Армедовых людей. И десять тысяч горожан, слегка озверевших от такого нашествия защитников.
После предательства Армеда Кьяртан, чужанский князь, быстро увел войска от столицы. Король Рагнар за ним не спешил. Недели две-три он устраивал пиры да балы в честь столь неожиданно обретенного союзника. И лишь когда цены на продовольствие в столице весьма выразительно полезли вверх, он приказал трубить сбор. Уже одно то, что армию повел сам король, а не его дядя Хильдебранд, ясно говорило, что на поход никаких особых задач не возложено.
Скорее всего, Кельдинги хотели просто увести двор и часть армии из столицы, чтобы дать горожанам хоть немного роздыху. Если Кьяртан будет достаточно умен и уведет своих людей в горы, освободительный поход плавно превратится в очередную поездку за данью.Оттого они и сидели сейчас в Купели, скрашивая время пирами и охотой. Солнечному Магу с каждым днем становилось все тоскливее. Привычки, усвоенные в храме, не позволяли ему напиться как следует, а что может быть хуже, чем оказаться самым трезвым человеком за столом?!
Бедным горожанам Сайнем от души сочувствовал. Когда король со свитой примчался в город в полном блеске с развернутыми боевыми знаменами и развязанными «завязками мира» на ножнах мечей, выяснилось, что спасать, в общем-то, некого. В начале лета, когда чужане заняли земли вокруг Купели, горожане, немного поотбивавшись, быстро сдали город на милость победителя, выплатили причитающуюся долю зерна, соли и девок, а потом вернулись к своим делам. А осенью чужане тихо снялись с мест и исчезли за рекой Вьей.
Сайнем как раз и глядел из окна своей комнатушки со скошенным потолком в маленьком безымянном замке Купели на реку да на зеленые острые верхушки елей за ней. Как же тут не поглядеть! Вья, на одном из притоков которой и примостился городок, как известно, разделяла Королевство и Шелам.
Отсюда, из замка, лес представлялся просто темной зубчатой полосой, вплавленной в синеву неба. Он был неподвижен, молчалив и более всего напоминал Солнечному Магу надежно запертый сундук. Полный чудовищ? Возможно. Полный вооруженных до зубов чужан? Тоже вполне вероятно. За год, проведенный в горах, Сайнем убедился, что чужане не испытывают такого всепоглощающего страха перед Шеламом, как люди из столицы. Армед и Аин вспоминали о том, как охотились на окраинах леса, и Сайнем в который раз молча спрашивал себя: почему, собственно, горцы так уверенно чувствуют себя на равнине?
Между тем под самым окном замка тоже творилось нечто интересное. Шестеро королевских солдат седлали коней. Все были одеты в походные плащи; у двоих из-за спин торчали рожки луков. Следовательно, собирались они в серьезную экспедицию, и Сайнем спустился вниз – узнать подробности.
Сержант, разумеется, вовсе не обрадовался интересу к собственной особе со стороны предателя-волшебника. Но рассказы об ожившем мертвеце давно уже бродили среди солдат, так что спорить сержант не рискнул и рассказал, что к чему.
Выяснилось, что второй раз за кампанию этого года перед королевской армией встала проблема моста. Чужане как разумные люди, отступая, сожгли все мосты через Вью. Королю Рагнару, как предположил Солнечный Маг, до сих пор не давала спать спокойно славная битва его дяди у брода через Ильг. Да и горожанам за их деньги и продовольствие следовало продемонстрировать что-нибудь героическое. Поэтому Рагнар решил перейти Вью и погонять чужан в Пришеламье.
Наводить переправу на месте прежних мостов он не решился: извилистые лесные дороги, ведущие к ним, – идеальное место для засады. Однако был еще один – старый и почти совсем уже разрушенный мост выше по течению. О нем чужане могли и не знать. Шестерке солдат как раз и приказали переправиться через реку вблизи от старого моста и разведать лес на том берегу. Сайнем, не раздумывая ни минуты, увязался с ними. Отказать ему снова не посмели.
Старая, с трудом различимая тропа, на которую указал отряду один из здешних мальчишек, вела к реке через залитый солнцем сосновый лес. У самой кромки леса пришлось продраться через молоденький ельник. Сайнему вся эта зелень была в диковинку, он крутил головой, как охотничья собака, и потому, наверное, заметил среди елочек что-то вроде небольшого укрепления, сложенного из земли и замшелых камней. Укрепление явно очень старо – покосившееся, с обваленными краями. Сайнема все это занимало до чрезвычайности. В этих местах явно шла своя жизнь – тихая, тайная, не зависящая ни от короля, ни от его воинов, ни от самих Магов храма. И знакомая тревога зашевелилась у волшебника под ложечкой. Ох до чего не любил он всякие тихие тайны! С достопамятной коронации не любил. Или нет, пожалуй, еще до того…