Невидимый партнер

Выскочив на улицу, Лайминг наконец отпустил нос и смог вздохнуть. Несясь со всех ног к вертолету, на котором был доставлен сюда, он, как рыба, жадно глотал свежий воздух. Он не надеялся убежать своим ходом. В казарме, да и в поселке, в любую минуту могла подняться тревога. Поэтому его единственным шансом на спасение был вертолет.

Добежав до него, Лайминг влетел в кабину и запер дверцу.

Он был уверен, что сможет управлять незнакомой машиной, так как во время полета внимательно следил за действиями пилота. Все еще тяжело дыша, он завел мотор. Закрутились лопасти. Нервы у Лайминга были натянуты как пружина.

В пропитанном вонью проеме никто не появлялся, но кто то выскочил из других дверей, расположенных поодаль. Этот тип явно не имел понятия, что случилось, поэтому был безоружен. Однако надо отдать ему должное: он быстро смекнул, что застрекотавший вертолет захвачен неприятелем. Он заорал и замахал руками, но винт продолжал наращивать обороты. Ретивый солдат бросился обратно в казарму и выбежал с ружьем.

Наконец, несколько раз подпрыгнув, машина взлетела. И очень вовремя: внизу громко, как взрыв петарды, треснул ружейный выстрел. Прочный пластик обшивки кабины оказался пробит в четырех местах. Осколок от разлетевшегося вдребезги тахометра на приборной панели вонзился Лаймингу в мочку уха, потекла кровь. По двигателю что-то пару раз тяжело ударило, словно молотом, но, к счастью, он продолжал работать. Вертолет послушно поднимался в небо.

Сквозь продырявленный фонарь кабины Лайминг увидел, как внизу ранивший его солдат вставлял в ружье новую обойму. Когда вертолет, поднявшись на пятьсот футов, стал быстро уходить, грянул второй залп. Раздался резкий свист, и от хвостового винта отлетел обломок металла, но землянину опять повезло: эта потеря оказалась единственной. Лайминг еще раз бросил взгляд на землю. Рядом со снайпером в небо таращилось еще с полдюжины солдат. Стрелять больше никто не пытался: расстояние до вертолета было таким, что беглеца все равно уже не достать.

Сверху Лайминг видел, как вся компания дружно кинулась обратно в казарму, снова воспользовавшись боковым проходом. Лайминг предположил, что они, скорее всего, направились в радиорубку.

Хорошее настроение резко упало. Пока что он один в небе, но долго так продолжаться не может: за ним непременно пошлют погоню. Сейчас для него самое главное, чтобы хватило времени убраться как можно дальше и удачно приземлиться в лесу, чтобы иметь возможность снова скрыться под деревьями.

Глава 5

Если уж говорить откровенно, то побег дорого ему стоил.

В некоторой степени его положение даже ухудшилось. До поимки, пилота корабля могли счесть погибшим, и он мог относительно спокойно разгуливать по лесу, выспаться и перекусить, соблюдая минимум предосторожностей, а теперь, когда в этом мире знали о его существовании, скрыться будет намного сложнее. Глаз на затылке у него нет, так что предстоит постоянно быть на стороже. Если ему повезет незаметно посадить вертолет в укромном месте, все равно придется расхаживать по лесу безоружным.

Лайминг не очень надеялся на успешное завершение побега. Он мог вести машину, но не знал назначения и половины приборов, так что заметить опасность он мог только визуально, а значит, поздно. Особенно, если в его поимке решат использовать какую-нибудь сверхскоростную машину, вроде реактивного самолета.

Теперь он проклинал себя за такое поспешное бегство из кабинета Клавиза. Стрелявший охранник рухнул в судорогах прямо на пистолет и накрыл его своим телом, но ему вполне хватало времени, чтобы оттащить лежащего и забрать оружие. Да и у двери валялись два бесхозных ружья, которые легко можно было прихватить с собой. Конечно, тогда его единственной заботой было не сделать ни единого вдоха, пока не выберется на свежий воздух, но мог бы подумать и о ближайшем будущем.

Мысленно Лайминг торжественно наградил себя орденом Полного Идиота.

Тогда он мечтал об одном убраться подальше от тошнотворного зловония, а следовало не суетиться, и ничто не помешало бы ему забрать с собой оружие. Хотя кое-что полезное может оказаться и на борту вертолета.

Пересекая чужое небо на высоте две тысячи футов, он старался держать в поле зрения все небо впереди, позади, слева, справа, над собой, да еще и вниз поглядывал. Так что исследовать содержимое кабины пока не было никакой возможности. Это придется отложить до посадки.

Он долетел до леса, по которому недавно бродил. И тут вспомнил, что, когда его схватили и увезли, здесь остались еще два вертолета. Конечно, наиболее вероятно, они уже отбыли на свою неведомую базу. Но может случиться и так, что они все еще находятся тут, готовые подняться по сигналу тревоги.

Лайминг удвоил бдительность и смотрел во все глаза, пока машина летела над лесом. Минут через двадцать почти у самого горизонта появилась крохотная точка. На таком расстоянии ему не удалось определить, что это такое: вертолет, реактивный самолет или еще что-нибудь. И надо же: именно в эту минуту двигатель зачихал и выпустил тонкую струйку дыма. Лопасти винта, мгновение поколебавшись, закрутились снова.

От волнения Лайминг покрылся испариной. Он напряженно всматривался в далекую точку. Мотор опять сбился с ритма и испустил облако дыма. Точка несколько выросла в размерах, но двигалась она под углом к направлению его полета и, похоже, направлялась не в его сторону. Возможно, это был первый вестник воздушной погони, которая скоро неминуемо его обнаружит. Тут мотор закашлял, винты замедлили вращение, и вертолет стал терять высоту. Время от времени из-под обшивки вырывались клубы смрадного дыма, напоминавшего по запаху горелую рыбу.

"Похоже, пулей повредило маслопровод, – подумал Лайминг, – долго мне не протянуть. Пора садиться, если не хочу переломать себе кости".

Приближаясь к земле, он постоянно менял положение хвостового винта в попытке заложить вираж и найти в сплошной стене крон подходящее место для посадки. Он снизился до тысячи, затем до пятисот футов, но все еще не заметил ни одного просвета. Оставалось только использовать в качестве амортизаторов верхушки деревьев и надеяться на лучшее.

Он выбрал огромное дерево, с виду способное выдержать на ветвях трехэтажный дом, подлетел к нему вплотную, на секунду завис и плюхнулся на него. Однако внешность оказалась обманчивой. Огромные ветви были слишком хрупки, чтобы вынести вес машины, и тут же обломились. Под их душераздирающий треск вертолет стал рывками проваливаться сквозь крону. Лайминг внутри кабины чувствовал себя как в бочке, громыхающей вниз по крутой лестнице.

Заключительный этап падения был самим долгим и завершился в зарослях кустарника, который, по счастью, густо рос под хрупким исполином и смягчил удар. Лайминг выбрался наружу весь в синяках, с разбитой скулой. Задетое пулей ухо кровоточило. Он взглянул вверх. В растительности над головой образовалась изрядная дыра, но он сомневался, что враг ее обнаружит – разве что с бреющего полета.

С поломанных, искореженных винтов лежащего на боку вертолета свисали древесная кора и ветки кустарника. Лайминг в спешке обшарил большую шестиместную кабину в поисках чего-нибудь путного. Оружия там не оказалось. Он нашел двадцатидюймовый гаечный ключ из металла, напоминающего бронзу, и прихватил его с собой, решив, что это все-таки лучше, чем ничего. Под двумя задними креслами он обнаружил аккуратные емкости, наполненные местной едой – весьма неаппетитной на вид. Но сейчас он был так голоден, что согласился бы съесть даже дохлого козла, облепленного мухами. Он попробовал круглый бутерброд из чего-то, видом и вкусом напоминающего пресную лепешку, смазанную тонким слоем белого жира. Ему удалось проглотить этот шедевр местной кулинарии и удержать его в желудке. Теперь Лайминг почувствовал себя веселее. Насколько он мог судить, жир извлекали из беременных ящериц, но ему было уже все равно. Желудок требовал добавки, и он съел еще два бутерброда. Там оказалась целая куча таких бутербродов плюс изрядный запас странных сине-зеленых кубиков, скорее всего прессованных овощей. Была еще банка опилок, запахом напоминавших молотый арахис, а вкусом – дикую смесь говяжьего фарша и водорослей. И наконец пластмассовая бутыль с какими-то белыми таблетками неизвестного назначения.