Невинное развлечение

Она сделала глоток. Выбора у нее действительно не было, а горло страшно пересохло.

Он поставил на стол ее чашку и взял свою.

— Обе чашки налиты из одного чайника, — сказал он, сделав несколько глотков. — Но тебе необязательно мне доверять.

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза:

— Между мной и князем Алексеем нет никакой связи.

— Вы думаете, что я дурак, леди Оливия?

Она покачала головой:

— Он ухаживал за мной, это правда. Но я его больше не интересую.

Похититель немного подался вперед.

— Вы исчезли почти на час сегодня вечером, леди Оливия.

Оливия почувствовала, что краска начинает заливать ее щеки, но понадеялась на то, что в темноте он этого не заметит.

— В это же время исчез князь Алексей.

— Он был не со мной.

Похититель отпил из чашки.

— Я не знаю, как это сказать и при этом не оскорбить тебя, — пробормотал он, — но от тебя пахнет… как это говорится?

У Оливии было такое чувство, что он знает совершенно точно, как это выразить. И как бы это ни было унизительно, у нее не было другого выбора.

— Я была с мужчиной. Но с другим. Не с князем Алексеем.

Он явно заинтересовался.

— Вот как?

Она кивнула, но коротко, чтобы показать ему, что она не собирается развивать эту тему.

— А князь об этом знает?

— Это его не касается.

Он отпил еще глоток.

— А он согласится с этим?

— Простите?

— Может, князь Алексей подумает, что это как раз его касается? Он рассердится?

— Не знаю, — ответила Оливия, стараясь быть честной. — Он не был у меня с визитом уже больше недели.

— Неделя не такой уж большой срок.

— Он знаком с джентльменом, с которым я была, и я полагаю, он знает о моих чувствах к нему.

Он откинулся на спинку стула, оценивая новую информацию.

— Можно мне еще чаю? — спросила Оливия. Чай был отличный. А ей очень хотелось пить.

— Разумеется, — пробормотал он и опять поднес чашку к ее тубам.

— Вы мне верите? — спросила Оливия.

— Не знаю.

Она ждала, что он спросит про Гарри. Но он не спросил, и ей показалось это любопытным.

— Что вы со мной сделаете? — спросила она, надеясь, что не сморозила глупость, задавая этот вопрос.

— Это зависит…

— От чего?

— Мы посмотрим, относится л и князь к тебе по- прежнему. Я не думаю, что мы расскажем ему о твоем неблагоразумном поступке. Просто на тот случай, если он все еще надеется сделать тебя своей женой…

— Я не думаю, что он…

— Не прерывайте меня, леди Оливия, — предупредил он ее тоном, напомнившим ей, что он враг, а не друг, и что это не светский файв-о-клок.

— Извините.

— Если он все еще тебя желает, в твоих интересах, чтобы он думал, что ты девственница. Ты с этим согласна?

Оливия молчала, пока не стало очевидным, что это не просто риторический вопрос. Она кивнула.

— После того как он заплатит за тебя выкуп, ты можешь поступать, как тебе угодно. Мне это будет неинтересно. — Он понаблюдал за ней в течение нескольких секунд и сказал: — Выпей еще немного чаю, прежде чем я снова завяжу тебе рот.

— Это обязательно?

— Боюсь, что да. Ты гораздо умнее, чем я предполагал. Я не могу оставить в твоем распоряжении какое-либо оружие против меня — включая твой голос.

Оливия выпила последний глоток и закрыла глаза, пока похититель завязывал ей рот. Потом она легла на спину и стала смотреть в потолок.

— Я бы посоветовал вам отдохнуть, леди Оливия, — сказал он с порога. — Проведите это время с пользой для себя.

Оливия не повернула головы. Да он и не ожидал ответа, даже сделанного одними глазами.

Он закрыл дверь. Оливия услышала щелчок замка, и в первый раз за все время своего заточения ей захотелось заплакать. Не бороться, не беситься от злости, а просто заплакать.

Она чувствовала, как ручейки горячих слез текут по ее вискам на подушку у нее под головой. Она не могла вытереть лицо. Это почему-то показалось ей верхом унижения.

Что ей теперь делать? Лежать и ждать? Отдыхать, как посоветовал похититель? Это было невозможно. Бездействие было убийственно.

Гарри, наверное, уже понял, что она куда-то исчезла. Даже если она была без сознания всего несколько минут, он должен был заметить, что ее нигде нет. А она заперта в этой комнате уже по крайней мере час.

Но будет ли он знать, что делать? Он солдат, офицер, но сейчас это не поле боя, где четко виден враг. А если она все еще находится в резиденции посла, как он сможет кого-то опрашивать? Более половины прислуги говорят только по-русски. Гарри знает, как по-португальски будет «пожалуйста» и «спасибо», но это ему сейчас не поможет.

Ей придется спасаться самой или в крайнем случае сделать все для того, чтобы ее спас еще кто-то.

Она спустила ноги с кровати и села. Хватит себя жалеть, сказала она себе. Нельзя просто сидеть и ничего не делать.

Может быть, ей удастся что-то сделать с веревками? Они были завязаны, но не так крепко, чтобы впиваться в кожу. Надо попробовать достать руками до щиколоток.

Это будет очень сложно — ей придется отклониться назад. Но попробовать стоит.

Она легла на бок и согнула ноги за спиной.

Получилось. Это была не веревка, а, скорее, полоска материи, затянутая очень крепким узлом. Она застонала. Такой узел можно лишь разрезать ножом, а руками…

У нее никогда не хватало терпения на такие вещи. Она всегда ненавидела всякое рукоделие и старалась пропускать уроки.

Если она сумеет развязать этот узел, поклялась она себе, она выучит французский. Нет, русский. Это будет еще труднее.

Если она развяжет этот проклятый узел, она закончит читать этот дурацкий роман «Мисс Баттеруорт и безумный барон». Она даже найдет книгу о загадочном полковнике и тоже ее прочтет.

Она будет писать письма. Не только Миранде. Она будет разносить по домам благотворительные посылки, а не только укладывать вещи в картонные коробки и перевязывать их лентами. Она закончит все, что начала.