Невинность по контракту

— Маш…

— Что, — потерлась щекой о мою щетину.

— Ма-ша…

— Ммм? — скользнула губами на шею.

Как только ее губы там заплясали, в крови забурлило вожделение.

— Дай обниму… — просипел, чувствуя, как она ко мне прижималась, целуя, и дрожала.

Пальцы скользили по моей сорочке, ловко вынимая пуговицу за пуговицей. Но мучительница не спешила опускать свои губки на мою грудь и торс, трогала меня пальчиками, гладила, царапала немножко, доводя до состояния, когда ствол в трусах начал дымиться и дышать стало совсем нечем.

Попеременно с этим в мой рот сновал ее юркий язычок и безобразничал там, проказничал, вынуждая меня пускать слюни и стонать, ловить его с энтузиазмом и посасывать требовательно, когда удавалось подловить.

— Конфета моя. Вкусная… Сладкая девочка… Изводишь… Я на грани! — пригрозил.

— Я только начала, ты чего такой жадный?

— Очень. Очень жадный. Я бы тебя уже… несколько раз… Ааааар… — выгнулся и толкнулся бедрами навстречу шаловливым пальчикам, вышагивающим по моей ширинке.

— Тшш… Какой…

— Ниже, Машуууняяя… — рыкнул, когда влажный ротик начал двигаться по груди.

Мой член бешено толкался в трусы: сюда-сюда… Твой ротик, твою нежную глотку, Маша… на головку надо…

Но она заставила меня ждать и пылать, изумленно постанывая, когда язык задел сосок.

— Скааа…

Что же так чувствительно? Остро…

Я застыл, чувствуя, как она меня зацеловывает, лижет, посасывает кожу, как трогает языком соски, и во мне поднимается буря. Стоны рвутся.

Горячий рот переметнулся в другую сторону, изводя…

Мои пальцы все же зарылись в светлые волосы, немного нажимая на затылок.

Язычок Маши неспешно обрисовал выступающие очертания кубиков пресса, заскользил по дорожке вниз, пока пальцы тянули язычок молнии вниз.

Мне только того и надо, с готовностью зад приподнял, стяннув брюки…

Кол рвал трусы, горячая плоть пылала.

Маша приподнялась и прикусила нижнюю губу, прихватила ее зубками, оттянув резинку моих трусов под самые яйца, отчего ствол еще больше заторчал, истекая смазкой.

— О… — выдохнула.

Реснички быстро затрепетали.

— Бери…

Она обхватила пальчиками и двинула, у меня внутри все дернулось.

— Ааа… Какой ты горячий, большой, очень твердый… — Маша уткнулась носом мне в скулу, двинулась к уху. — Ты меня хочешь?

— Безумно. Я едва держусь… Маш… Твои ласки хуже яда, я взорвусь…. Я, блин, сейчас в потолок выстрелю…

— Тшшш… — замедлилась.

Я чуть не взвыл, от истомы и неспешных чувственных ласк. меня так много еще не целовали, не изучали медленно. Блять… Обычно секс жесткий, требовательный с моей стороны. Много раз умело брали, но никогда с таким упоением и, черт подери, как хочется, хочется нравиться ей. Хочется слышать ее удовольствие, ее восторги…

— Мне так нравится с тобой целоваться, — выдохнула мне в рто, чувственно вызывая своим языком мой на сладкую битву. — Дааа… — простонала. — Очень нравится.

— Горячая девочка. От таких поцелуев и кончить можно, да?

— Да… Да…

— Посмотри на меня.

Ее затумаенный, полный истомы взгляд скользнул по моему лицу. Ох как плыла моя девочка, да… Это то, чего я ждал, то, чего хотел… Открытого кайфа, ждал, но даже не думал, что ей самой настолько понравится надо мной, возбужденным мужиком, издеваться пыткой ласками.

— Хочу тебя на член…

— Я кое-что тебе вчера обещала… — зашептала на ушко, медленно двинулась вниз, лизнув мою шею. — Вот так обещала. Внизу. В ротик…

— Ыыыы…

Пришлось тормознуть ловкие пальчики, возбуждение на конце висело, грозясь сорваться.

— Давай. Давай свой ротик. Я в него… Малая… Дай ротик… — прохрипел умоляюще, перебирая пряди, ставшие влажные у самых корней.

— Только если ты меня потом все равно целовать будешь. Будешь? — прошептала срывающимся шепотом.

— Буду. Буду… Буду… Делай, Малая… Делай…

Ох, черт, как она стекла по мне вниз.

Изящная, можно ослепнуть.

Еще несколько раз кулачком озорно дернула и накрыла головку, целуя губками. Потом распахнула и тронула языком чувствительное отверстие, теребя кончиком быстро-быстро, выпуская слюнки.

— Соси меня… Соси… — вырвалось из глубин моего тела едва членораздельно и…

Душа в рай улетела, просто рассыпалась фейерверком под причмокивающие звуки с которым Маша погрузила головку в рот, старательно обсасывая и пытаясь взять чуть больше.

— Ты большой… — выдохнула.

Я надавил ладонью на ее затылок, мыча, бедра пронзил тремор вал накатывающего удовольствия.

— Да. Да… Твой… Большой… Бери еще, — предложил щедро, подмахнув.

С ошизением запутал пальцы в ее волосах, немного оттягивая, заставляя себя быть нежнее, аккуратнее. От этой вынужденной деликатности возбуждение еще сильнее в член шарашило.

— Большой чупа-чупс… Рта не хватит, — пожаловалась и снова заскользила ниже.

Ниже…

Ааааа…

— Хватит… На все хватит. Может быть, не сразу, но привыкнешь. Малая, я сейчас… Сейчас все… Все тебе… Ууууфф… — выплеснулся.

Я не предупредил, чтобы она взяла и сглотнула, но едва ощутил движения ее языка, как толкнулся глубже, простанывая каждую секунду своего удовольствия, умирая и возрождаясь…

Потом пьяно смотрел, как она собирала остатки, балдел, думая, что на кончике ее язычка и помереть не страшно.

— Иди ко мне, обниму, — сболтнул расслабленно.

Таким растекшимся я еще ни разу не был, расплавленным.

— И поцелуешь.

— С удовольствием поцелую, иди… Ох да…

Несколько неспешных, но живительных поцелуев вернули меня в тонус. Руки уверенно заскользили по телу Маши, теперь она меня не останавливала, поддавалась на ласки, стонала глубоко.

Я поменял нас местами, оказался сзади, целуя пробежался до самой спины, обвел языком, губами каждый укус, зацеловывая, пальцы разминали мокрую щелочку, кажется уже кончившую не раз от предварительных ласк. Уууф, сколько в ней жидкого огня.