Невинные создания

– Дэннис…

– … прости. – Поспешно пробормотал он, уткнувшись в тарелку. – Я не хотел этого говорить.

Повисло неловкое молчание, хотя радио продолжало играть. Черт. Почему я чувствую себя стервой, оскорбившей благородного самаритянина? Может, не стоит с ним так жестко поступать? Все-таки, у него проблемы, а я совсем не помогаю. Немного теплых слов и каплю беспечности, чтобы ослабить натяжение в жизни Дэнниса, ему не помешает. Если он хочет расчесать мне волосы… пусть. Все равно, это ни к чему не приведет.

– Расческа в ванной. – Произнесла я, наколов на вилку целое канапе из омлета. Я не поднимала глаз на Дэнниса, и без этого чувствуя его удивление.

Без слов, он быстро вышел из-за стола, а через несколько мгновений вернулся обратно. Я как раз закончила с завтраком, ощущая полное насыщение. Как бы меня не разнесло от калорий.

Когда Дэннис с особой осторожностью, словно мои волосы были сделаны из хрусталя, провел по ним щеткой, я выдохнула. Давно я не чувствовала чужой, но ласковой руки… в последний раз, меня расчесывал отец и это было ох, как давно. Еще в средних классах.

– Я умею плести косички. – Отозвался Дэннис. Его движения были мягкими, размеренными и усыпляющими. В те счастливые моменты, когда папа занимался моими волосами, я тоже чувствовала себя, как тесто, млея от приятных ощущений. И кстати, отец тоже заплетал мне косы, которые я с гордостью носила в школе. – Хочешь, я заплету?

– А не слишком ли это будет выглядеть по-детски? – сонно пробормотала я. – Все же, я взрослая женщина, работаю с людьми и косички. – Я оглянулась на Дэнниса через плечо. Ох, его глаза горели от возбуждения. Быстро отвернувшись, я прикусила губу. – Хорошо, заплети, но на этом все, а то опоздаем на работу.

– Как скажешь, Бэт. – Прохрипел он, а я напряглась.

По-моему, я только что совершила ошибку, решив, что такая терапия поможет Дэннису.

ГЛАВА 35

Переместившись в парк, я увидел Юджина. Он стоял у дерева и наблюдал за своим подопечным. Парень в данный момент проявляет неподдельный интерес к рыжеволосой девушке. Пытается вспомнить, где ее видел. Мечтает о счастливой жизни вместе с ней. Любопытно, что Избранные все еще путаются между человеческими воспоминаниями и желаниями, и тем, что у них осталось. Я бы не стал на месте Элиота зацикливаться на девчонке. У них все равно не будет ни долгой жизни, ни счастья, как и выбора, а только работа. Как только новички ее исполнят, им на замену придут другие, а предыдущая команда… я бы скрестил пальцы и помолился за их души, но, боюсь, и от них ничего не останется.

Печально?

Отнюдь. Когда-то я и Юджин, были на их месте, но нам повезло. Хотя, нет. Это была упорная работа. Мы из кожи вон лезли, чтобы задержаться в этом мире еще на несколько десятилетий и смотрите, чего мы добились. Мы достигли успехов и теперь вольны гонять новеньких. Только… в чем смысл, когда в существовании нет удовольствия? Черт. Мои советы новоиспеченному, не думать о прошлом, бесполезны, когда я сам не могу от него избавиться. Юджин прав, оно всегда будет преследовать нас. А еще он прав в том, что я эгоист и лжец. Самонадеянный ублюдок не достойный простого, мирского счастья. Я не должен был хотеть ее… не должен был желать… Не поступи я так, мы были бы живы.

Разговор с Юджином не облегчил мою боль. Не дал мне чувство свободы… он лишь крепче затянул петлю на шее. О, боже, место, где когда-то билось сердце, невыносимо болело. И сейчас болит.

Почему для нас не придумали лекарство от агонии?

– Все еще держишь его в неведении, Годвин? – раздался голос Найла у меня за спиной. Дрожь прокатилась по моему позвоночнику и виной были не его правдивые слова, а энергетика. От ангела веяло холодом, как от могильника. – Когда ты уже ему признаешься?

– Когда ты перестанешь строить из себя доктора Фила. – Буркнул я, запустив руку в карман пиджака и доставая самокрутку. Найл поравнялся со мной, затягиваясь сигаретой. Вонь его табака перебивала запах первоклассной травки.

– Как грубо. – Усмехнулся ангел, устремив взгляд на рыжую.

– И давно у мистера Хладнокровность проявились чувства? – я кивнул на Анну. Найл хмыкнул, густо затянувшись никотином. Выпустив колечко дыма, он бросил на меня мрачный взгляд.

– Ждешь подробностей?

– Нет. Но, ты знаешь, что спать с подопечными запрещено. – Странно, но факт. Мы можем перетрахаться между собой, а вот с учениками близость в немилости у Отца.

– А я не сплю с подопечными. – Улыбка Найла была зловещей. Ангел был из тех существ, с которыми не стоит ссориться, если не хочешь нарваться на «колыбель иуды». О, в его арсенале была куча пыточных приспособлений, включая «грушу страданий» и «железную деву». – Я забавляюсь с ними до тех пор, пока они не начинают умолять меня о смерти. – Он склонил голову набок. – Или ты забыл о нашем маленьком секрете?

Я заскрипел зубами, понимая, к чему клонит Найл, и это было… охренеть, как дерьмово. Удачное время напомнить, что однажды, я под пытками проговорился…

– … я не хочу об этом вспоминать. – Выдохнув дым, я хотел бы вырезать из своей тупой башки мерзкие воспоминания. Даже божественное вмешательство не сможет очистить мой разум от грязи.

– Неужели не скажешь мне спасибо? – съязвил придурок. – Может, хочешь повторить сеанс очищающей терапии?

– Нет. – Процедил я, насупившись. Еще одно слово и я выбью ему зубы.

Найл улыбнулся во весь рот, прожигая меня проницательным взглядом.

– Я так и думал. – Он повел плечами. – Хочешь совет, Годвин? – Найл вернул внимание к Анне. Его челюсть напряглась, когда девушка развернулась всем телом к Элиоту. – Подойди к Юджину и скажи, что это сделал ты.

Ангел растворился в воздухе, а я как в землю врос, ощущая, что вот-вот превращусь в одно из тех статуй, стоящих в парке. Онемение конечностей уже началось, но там, где когда-то билось сердце, снова стало невыносимо больно. Звенящая лихорадка охватила грудину, сдавливая под прессом осознания – я виновен в том, что произошло. Я должен признаться Юджину в своем грехе и принять истинное наказание. Когда он узнает, смерть, покажется мне сущим пустяком, по сравнению с тем, чего я заслуживаю.

Выругавшись, я затянулся косяком и переместился к своему другу. Бросив на меня короткий взгляд, Юджин не выдал удивления. Собственно, и радости от того, что я здесь, он тоже не проявил. Еще бы. Я навсегда останусь для него не другом, а напоминанием того, что случилось с нами. Привалившись плечом к дереву, он обратил свой взор к Элиоту, слегка склонив голову набок. Его волосы, в лучах утреннего солнца, отливали цветом крови… моей крови, которую я должен пролить, чтобы получить его прощение.