Невинный Азраил и другие короткие рассказы

Она была очень доброй и деликатной женщиной и не могла себе позволить произнести слово «украли». Но в любом случае факт оставался таким: у бедняжки пропали деньги! Кто же мог их взять? Женщины смотрели друг на друга, а затем на единственного мужчину. Напуганный Эрик спрятался за стопкой белья, в миг глаза бедняги расширились от страха и стали как два красных угля на фоне темной кожи лица. Когда смуглые и чернокожие люди бывают смущены или растеряны, цвет их лица приобретает фиолетовый оттенок. А сейчас и губы Эрика стали фиолетовыми. Он с беспокойством спросил:

– Что вы на меня так смотрите? Я ничего не крал. Я же только что сюда вошел. Сами видите…

Тереза, утирая слезы рукавом одежды, воскликнула:

– Нет, нет, Эрик здесь не причем!

Эрик ушел забрать из сушилки оставшееся белье. Тереза села на свое место, а гвалт женщин продолжился. Некоторых интересовало: а сколько было денег в кошельке?

Тереза молчала. Немного погодя она встала и тихо сказала: «Я знаю, это дело рук Лауры. Она сегодня сидела около меня, а моя сумка была на стуле между нами. Да еще она ушла домой раньше. Это она взяла кошелек и под выдуманным предлогом сбежала». Женщины ничего на это не сказали. Ведь Лаура тоже была одной из их команды. И до сих пор ничего подобного за ней не замечали. Ни у кого на умещалась в голове мысль, что Лаура – воровка. И зачем вообще она может совершить такое?

– Я пойду и попрошу Мбанги, чтобы послал за ней и допросил ее! – сказав, Тереза поднялась с рабочего места. Женщины уже дорассуждались до того, что деньги Лауре срочно понадобились для покупки подарка новорожденному.

Начался последний десятиминутный перерыв в работе. Одна из работниц, встав перед вентилятором, принялась есть бутерброд из авокадо с хлебом, причем очищенную кожицу бросила там же, где стояла. В свою очередь Эрик, увидев, что мусорная корзина далека, бросил шкурку банана себе под ноги и пошел по своим делам, на ходу доедая плод. На полу, обдуваемым прохладным воздухом, остался живописный натюрморт, только не из фруктов, а из кожуры. Одна работница, проходя мимо женщины с бутербродом, остановилась посмотреть, что она ест. Та отломила кусок хлеба с авокадо и протянула ей, при этом кусок авокадо упал на пол. Женщина наклонилась, подняла этот кусок, положила на хлеб и стала с аппетитом есть.

Расстроенная Тереза вернулась от менеджера. Босс ей сказал, что Лаура уехала в Ахепею, поэтому пока она вернется, рабочий день уже закончится. Лучше будет, если Тереза потерпит до утра, когда Лаура придет на работу. Тереза до конца рабочего дня металась в состоянии большой потери и безвыходности…

На следующий день она пришла на работу, и стоя за рабочим столом и здороваясь с каждой вошедшей, громко и радостно заявляла: «Слава Богу! Кошелек никто не крал! Когда вчера я вернулась с работы, то увидела, что оставила его на постели!»

Работницы, поздравив ее с хорошей вестью, разошлись по своим местам. Последней в комнату вбежала Лаура. Она, улыбаясь, протянула всем по конфетке и поделилась радостью:

– Ах, какой у сестры моей мальчик! Он такой красивый! Ну совсем как детеныш гориллы.

Все, улыбаясь, снимали обертку с конфет и угощались. Тереза с виноватой улыбкой подошла к Лауре и прошептала: «Прости, Лаура. У меня были нехорошие мысли о тебе. Я была несправедлива. Кошелек мой оказался дома. Прости меня, ладно?»

Ничего не понимающая Лаура продолжала улыбаться и делать что-то вроде утренней зарядки – разминать суставы, подпрыгивать на месте, приседать.

Мбанги, Эрик и еще несколько мужчин потянулись к Лауре за конфетами. Угостив их, Лаура продолжала пританцовывать на месте, а женщины хором изображали аккомпанемент. Вскоре все успокоились. Эрик приволок очередную тележку белья и женщины мигом вспомнили о работе.

Наступил полдень, то есть, обеденный перерыв. Эрик от безделья крошил ножиком откуда-то взявшиеся пальмовые листья и сыпал их на пол, когда к нему подошла Тереза и села рядом на пол. Эрик спросил ее:

– Послушай, женщина, значит вчера ты приехала, забыв дома кошелек?

– Да, так. Да простит Бог мои грехи. Я стала подозревать бедную Лауру.

– Интересно, на чем ты едешь на работу, с работы?

– Автобусом.

– А если вчера у тебя с собой не было кошелька, как же ты расплачивалась за проезд и как ты автобусом проехала с работы домой?

Тереза как-то странно улыбнулась и сказала:

– Ты только посмотри на стечение обстоятельств, я забыла оплатить проезд на пути сюда и обратно, а водители не напомнили мне об этом.

Тереза, поднявшись с пола, подошла к Лауре.

– Лаура, я куплю тебе подарок стоимостью пять тысяч франков, только прости меня, ради всего святого. Пусть это послужит мне уроком, никогда больше никого я не стану подозревать.

Лаура опять ничего не понимая, порылась в своей сумке и протянула Терезе еще одну конфету. Та конфету приняла и, обняв, поцеловала Лауру.

Как все были в этот день счастливы!

После работы Тереза тем же автобусом ехала домой. Водитель узнал ее и слегка покачал головой. Сойдя на своей остановке и расплатившись за проезд, женщина сказала водителю, что вчера она забыла заплатить за проезд и протянула ему деньги. Со словами «я тоже забыл» водитель отвел ее руку и закрыл двери автобуса, чтобы продолжить маршрут.

Закат солнца обложил красным заревом все вокруг, а город собирался прорвать эту блокаду. Ведь все равно вечер вступит в свои права и принесет столь ожидаемую прохладу.

Музыка неведомой богини

Гармония, Этика и Эстетика в веселом расположении духа возвращались из очередного посещения Нимрудских памятников [8] . Теперь они следовали к берегам Кипра для реминисценции рождения Афродиты. Пролетая над одним из городов Малой Азии, Гармония сказала:

8

Нимруд (ассир. Кальху, др. – евр. Калах) – древний город в Месопотамии, на территории современного Ирака. Его руины находятся к юго-востоку от города Мосул, у реки Тигр. – Примеч. ред.

– Слышу чудесную музыку – игру на виолончели. Кто бы это мог так играть?

Первой ответила Эстетика:

– Насколько мне известно, в этом городе ни особых памятников старины, ни других ценностей искусства не сохранилось. А музыка может звучать всюду. Ведь люди играют всегда. Но поистине красивую музыку могут играть лишь красивые люди.

– Я – Этика, и мне не пристало с вами спорить. Но, по-моему, прекрасную музыку могут озвучить лишь благородные душою, – сказала Этика.

Гармония продолжила:

– Давайте остановимся и отдадим должное этим звукам. Судя по вашим словам, пальцы, озвучивающие в данный момент виолончель, должны принадлежать какому-то великому обладателю. Проверим.

Гармония, Этика и Эстетика прервали свой полет и стали кружить над городом, пока не остановились над одним из зданий. Это был музей.

В это же время на скамье городского парка, в тени акаций, сидел композитор со своей женой и обсуждал вкус торта, которым они угощались вчера на банкете в их честь. Они приехали сюда из другого города. Композитор хвалил торт, а его жена – наоборот – критиковала: шоколадная глазурь была кисловатой.