Невиновен (в сокращении)

— А принципы?

— Ван Бюрен обвинял правительство в том, что его жена заболела раком. Он считает, что ее болезнь вызвана отравлением токсинами во время военных действий. Он решил отомстить.

— А что дочь Ван Бюрена?

— Он говорит, что она ничего не знает. И мы ему верим. Ее это не коснется.

— А зачем Ван Бюрена связали и ранили?

— По изначальному плану его хотели оставить вне подозрений. Ваше расследование сделало это невозможным, но они-то не знали этого. Поэтому Ламберт связала его и взяла пистолет. Ван Бюрен собирался выйти в отставку и уехать.

— Похоже, у Ван Бюрена совсем крышу снесло, — сказал Роби. — Он рассказал своей жене, что он задумал. Может быть, думал, что она без сознания, не слышит. Но она услышала, и, будучи патриоткой, возмутилась. И когда Брум пришел ее навестить — или Уинд, или Гетти, — она все ему рассказала. Ван Бюрен узнал об этом и принял меры. Выжег землю. Убил всех.

— Да, ее действительно навестил Лео Брум, — сказал Синий. — Люди Талала взяли его под наблюдение. Брум рассказал Рику Уинду и Гетти. Чем подписал им смертный приговор. Вас послали убить Джейн Уинд, потому что они боялись, что бывший муж рассказал и ей тоже. И это должно было спровоцировать вас к движению в том направлении, которое планировал для вас Талал.

— А дыхательную трубку его жене вставили в горло, чтобы она больше не смогла ничего сказать, — заметил Роби.

— На самом деле они хотели убить ее, но Ван Бюрен сказал, что, если они сделают это, он выйдет из игры. А когда план утвердили и пришло время его осуществлять, он отключил ее от аппарата искусственного дыхания, и она умерла естественной смертью.

— А Габриэль Сигель? — спросил Роби.

— Хотели, чтобы мы думали, что и он замешан. Позвонили ему на работу, сказали, что убьют жену, если он не выйдет к ним. Боюсь, нам не удастся найти его останки.

— А нападение у «Доннелли»?

— Саудовцы допросили Талала. По-видимому, он хотел заставить вас помучиться. Хотел, чтобы вы винили в этом себя. Он не сомневался, вы поймете, что истинной целью были вы.

— Деньги Брума?

— Они с Риком Уиндом украли какие-то кувейтские древности. Брум удачно вложил свои деньги, а Уинд неудачно. Кертис Гетти чист. — Синий помолчал, посмотрел на Роби. — Но даже притом что стрелять хотели в президента и в наследного принца, в центре всего этого дела были вы.

— Я не убил Талала, и он решил узнать, кто я такой, и начать за мной охоту. И когда Элизабет Ван Бюрен заговорила, Талал нашел способ втянуть в это дело меня. Мой руководитель приказал мне уничтожить Джейн Уинд, я ослушался и потом переходил от одной спланированной ситуации к другой.

— Им годилось и так, и так, — сказал Коннорс. — Если бы ты убил Уинд с сыном, а потом узнал, что она невиновна, ты бы себе этого не простил, и они это понимали. А на случай, если у тебя рука не поднимется, у них был запасной стрелок. Им был известен твой запасной план. И они нашли способ посадить в этот автобус Джули.

— И наверное, они не сомневались, — сказал Роби, — что, как только я узнаю, кто на самом деле была Джейн Уинд, я скорей всего пойду к этому автобусу.

— Но когда они узнали, что Джули пришла в голову мысль опросить остальных солдат отделения, игра показалась им слишком рискованной. Этот опрос вел прямо к Ван Бюрену. Они были готовы убить и Джули, и вас, — добавил Синий.

— Пожалуй, это имело смысл, — нехотя согласился Роби.

— Но Энни Ламберт они внедрили к вам еще раньше, — сказал Синий. — После вашей попытки покушения на Талала в Танжере, когда он узнал, что стреляли вы, он приказал ей переехать в дом, где вы живете. Талал явно имел планы на вас двоих.

Роби не вспоминал о Ламберт с той ночи, когда убил ее.

— Она была лучше, чем я, — помолчав, сказал он. — Проворнее, тверже. Никогда не видел такого спокойствия в столь чрезвычайной ситуации.

— Она была под наркотиками, — подчеркнул Синий. — Саудовцам удалось кое-что узнать про нее от Талала. Ее приемный отец англичанин, мать иранка. Они уехали в Иран, когда шах был еще в силе. Видимо, режим шаха их преследовал; кажется, какие-то их родственники даже погибли. Но шах был у нас тогда вне критики, и мы, как вы знаете, даже помогали ему военной силой. Ламберты ненавидели Запад, а Америку, кажется, особенно. Они поехали в Англию, удочерили Энни, перебрались в Америку и здесь воспитали ее как собственную дочь.

— Но они промывали ей мозги, — спросил Коннорс, — они все время ее программировали для чего-то подобного?

— Да, ее готовили к этому всю жизнь. Конечно, не было гарантии, что она получит работу в Белом доме, но президентов убивают и в других местах. Ее родители состоятельны и политически активны. Она была блестящей студенткой и, безусловно, великолепной актрисой. Никому и в голову не приходило, что это бомба замедленного действия. Она вела образцовую жизнь. Она легко сходилась с людьми, успешно справлялась с работой. Ни одного прокола, никаких настораживающих признаков! Впечатление такое, словно в одном теле обитали два разных человека.

Именно так, подумал Роби. Должно быть, так.

Синий помолчал, посмотрел на Роби.

— Она одурачила самых проницательных из нас. И мы сейчас в ужасе — потому что она не вписывается ни в одну схему. Что, если у нас есть и другие Энни Ламберт?

Роби хлопнул ладонью по столу.

— Она была куклой, родители отняли у нее жизнь. Она погибла, а они будут жить. Скажите, разве я не прав?

Синий ничего не сказал. Несколько мгновений он молчал. Потом заговорил о другом:

— Если вам интересно, Талала больше нет в живых. — Роби не ответил. — И еще остается проблема Джули.

— Эту проблему я решил, — сказал Роби, поднялся и посмотрел на Коннорса. — Шейн, я твой должник. Жизни не хватит расплатиться.

— Квиты. Как я уже сказал, ты вытащил меня из-за стола проветриться.

— Роби? — Синий протянул ему большой конверт. — Вот это доставили нам курьером. Я думаю, вы получили такой же комплект. Возьмите и делайте с этим что хотите. Нам это не нужно.

Роби взял конверт, открыл. Там были фотографии. На первой — они с Энни Ламберт в баре на крыше. На следующей она целует его у входа в Белый дом. Дальше он не стал смотреть.

— Спасибо.

Роби вел машину. На сей раз Джули сидела рядом, Вэнс — на заднем сиденье.

Они почти оправились от ран, хотя Джули все еще немного хромала, а у Вэнс не сошел с лица отек.

— Куда мы едем? — спросила Джули.

— Ты там уже однажды была, — ответил Роби.

Он, как мог, объяснил Джули смерть ее родителей. Когда она заплакала, дал ей бумажных салфеток. Успокаивал ее, когда ее гнев нарастал, дошел до высшей точки и потом снова сменился слезами. Четырнадцатилетняя закаленная улицей девочка в конце концов не выдержала, столкнувшись лицом к лицу с огромным всепоглощающим горем. Но по крайней мере ей есть куда деться.