Невольница драконов. Семь дней на любовь

— Все… нормально, — чувствуя, что Тайрос тоже придвигается ближе, я все равно вздрогнула, когда чужие губы коснулись виска.

Такая ничем не прикрытая близость вызывала двойственное ощущение.

С одной стороны, мне была до боли в животе странна это открытость, которую уже не объяснишь случайностью или стечением обстоятельств. И оттого она приобретала вкус чего-то запретного, вызывая обилие слюны, будто перед запретным плодом. С другой же стороны, все происходящее не укладывалось в голове, словно бред или галлюцинация, которая развеется дымом, стоит открыть глаза.

— Огонечек, — прошептал обсидиановый, и продолжая сжимать мои пальцы одной рукой, вторую опустил поперек живота, мягко сминая кожу крепкой ладонью. — Как же в тебе много огня… Он такой горячий…

И вновь грохот урчания, теперь с двух сторон, который отталкивался от стен, погружая в неестественный транс своей монотонностью.

— Так много… — прошептал Киррас, жаром обжигая тонкую кожу уха, и с моих губ сорвался тихий стон.

Но его все услышали. Четко и ясно.

И, может, я хотела бы, чтобы все немедленно забыли о моей слабости, но драконы, будто услышав в этом стоне разрешение, сильно приблизились, сдавив мои бедра между своих тел.

Теперь не вырваться, даже если очень сильно захочется. А не хочется! Как назло!

Опомнившаяся паника подняла голову, но тут же получила удар драконьим урчанием и послушно отступила, вновь пригибаясь к земле.

Лежащая на животе рука плавно съехала вниз, на мгновение, на одну невесомую секунду накрыв развилку ног, и опустилась ниже, на бедро, воспользовавшись высоким разрезом юбки.

Чужая загорелая ладонь смотрелась инородно на моей коже, но так к месту, что я не посмела препятствовать, позволяя ей лежать там, куда она опустилась.

— М-м-м, Ханнари, — на полустоне проговорил Киррас. — Позволь поласкать тебя. Позволь, огонечек. Как только попросишь, мы прекратим…

Не осознав, приказ это или просьба, я не нашлась с ответом и промолчала. Восприняв это как согласие, лунный поймал кончиками пальцев мой подбородок, разворачивая к себе.

— Тебе будет о чем написать. Обещаю.

Губы напротив говорили, а я не слышала, уставившись на них, как осел на морковку. Сочную и такую желанную. Они несли в себе опаляющий воздух, который я ловила кончиком носа и скулами, поэтому упустила момент, когда они стали ближе.

Еще есть шанс остановить это.

Глава 12

Нет, момент упущен.

Стоило Киррасу оглушить меня поцелуем, как из головы тут же вылетала любая мысль о сопротивлении. Она со свистом влетела в стекло окна, оставила впечатляющую дырку и сгинула.

Дракон мягко, без лишнего напора, сжал мою нижнюю губу своими. Горячий кончик языка коснулся кожи, оставляя во рту привкус чего-то сладкого. Небольшая капля, казалось, разрослась, теплом ускользая в горло, и я потянулась вперед, ощущая, как тело, парализованное избытком чувств, все сильнее тяжелеет.

Лунный не ждал, и получив мое молчаливое согласие, накрыл ладонью щеку, притягивая голову ближе. Поцелуй приобретал совершенно иные краски, становясь все более смелым и требовательным. И вот я уже разомкнула губы, впуская в себя горячий и гибкий язык. Из горла рвется хриплый стон, но воздуха не хватает, он сгорел между нами, втягивая в черно-красную дымку.

Низ живота скрутило тяжестью так сильно, что захотелось как можно теснее свести ноги, прогоняя этот фантом, и я всхлипнула, когда чужие пальцы, словно услышав о моей боли, вновь начали двигаться вверх — от бедра к нежному треугольничку, спрятанному под тканью.

Тайрос поймал момент и слегка вдавил подушечки в ткань, вырвав у меня горький всхлип недовольства.

Мало. Мне этого мало!

Мои пальцы все еще в их руках, скованы, будто замками, и вытянуты вдоль тела. Они сжимают крепко и не позволяют себя отпустить, обездвиживая, отчего хочется всхлипнуть еще горше и крепче засучить ногами.

— Не дави так, — шепчет Тайрос, намекая, что мои колени слишком сильно вдавлены друг в друга, и осторожным касанием просит расслабиться, отпуская контроль.

Нужно было остановиться, но меня душило ощущение, что это не все, в чем я нуждаюсь. Впереди маячила какая-то неясная точка, которая манила своим светом, и я слепо брела на нее, набирая скорость каждый раз, когда пальцы Тайроса сильнее вдавливались в ткань.

Он безошибочно нашел самую болезненную точку на теле и бережно тер ее прямо через юбку, не смущая меня излишней открытостью.

Сладкий импульс ударил в вены, и я вздрогнула, успев за секунду втянуть в себя воздух.

Киррас не сдавался, продолжая нападать, требовать ответа. Будто нырнув под воду, оглушенная и ослепленная, я тянулась навстречу, окончательно теряя нить контроля, и без того не слишком надежную.

Пальцы внизу исчезли, и я едва жалобно не застонала. Сдвинув в сторону ткань юбки, они накрыли преграду из белья, став еще ближе, и куда откровеннее заняли собой пространство.

— Мокрая… Горячая… — прошептал Тайрос, и я с удивлением почувствовала, что он не врет и тонкая тряпочка единственной помехи неестественно влажная.

Великий Огонь… Что же со мной происходит?..

Ответом на вопрос стали подушечки пальцев, начавших рисовать круги. Они будто бы вибрировали от мурлыканья, заполнившего комнату, и пронзали такой сладкой дрожью, что я невольно затряслась, чувствуя, как сковывает кости, выкручивая суставы.

Вспышка оказалась поразительно плотной. Меня словно накрыло непроницаемой темнотой, где танцевали круги, а стон, вырвавшийся из горла прямо в чужие губы, прозвучал как гонг, оповещающий всех о том, что произошло.

Смешанный с удовольствием стыд накрыл краснотой щеки. Не осмеливаясь открыть глаза, я прислушивалась к дрожащим ресницам, чувствуя на них чужой взгляд.

Провалиться бы мне сейчас сквозь весь летающий остров, но было так хорошо, что я позволила себе остаться в постели, прикидываясь бездыханным телом.

Все движение в комнате прекратилось, замирая вместе со мной. Только мое тяжелое, рвущееся из горла дыхание разрывало тишину, из которой исчезло мурлыканье, и выдавало, что я все еще жива.

Не дождавшись слов, мужчины откинулись на спину, продолжая крепко держать мои ладони, словно прибитые к постели, и так же тяжело вздохнули.

Я, наверное, поступила неправильно, необдуманно. Но чувство возможной совершенной ошибки было прихлопнуто, словно комар, замучивший своим жужжанием. Нужно разбираться с проблемами, которые точно будут, а не оглядываться на то, что уже произошло.