Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

«Конечно, сокрытие научного трактата в висящем на стене зеркале больше похоже на детскую игру. Но вот упоминание доносчика о желании студента приобрести оружие никак нельзя оставлять без внимания. К тому же, в этом месяце еще не выполнена разнарядка на выявление врагов народа. А по этому письму можно раскрутить дело по подготовке теракта. Пожалуй, проведу срочный арест этого «экономиста» Вадима Сорина. Надо поспешить, чтобы еще успеть встретить приезжающую из деревни тещу».

И Круглов, заказав конвой, выехал в сторону Арбата. Визит сотрудников НКВД застал семью Сориных врасплох. Надеясь на недоразумение, отец принялся горячо защищать старшего сына. Но спешащий

встретить родственницу капитан не стал разводить церемонии и направился прямо к зеркалу на стене. Отогнув железные скобы, он вытащил рукопись и насмешливо помахал перед лицом профессора:

– Вот видишь, какого распрекрасного сына ты воспитал. Не хочешь вместе с ним за сокрытие подрывной деятельности загреметь в места не столь отдаленные? А ты, сынок, хоть теперь раскайся и выдай нам пистолет.

– Нет у меня никакого оружия. А статью я написал для себя и не собирался никому показывать.

– Если бы так обстояло дело, то мы бы здесь не оказались. Все, собирай, мамаша, ему вещички. С нами поедет парень.

Уходя в сопровождении конвоя, Вадим повернулся к младшему брату:

– Передай привет моему другу Георгию, только обязательно передай.

Вадим с тоской обвел взгляд уютную обстановку московской квартиры, словно предчувствуя, что никогда больше не вернется сюда. И вновь повторил, как заклинание свое желание передать привет своему другу детства.

Первые месяцы семья надеялась, что недоразумение скоро развеется, раздастся звонок в дверь и на пороге появится живой и здоровый Вадим. Но шли дни, и от арестованного Вадима не было вестей. И профессор решился на отчаянный шаг и обратился за помощью к своему пациенту, высокопоставленному генералу. Но тот лишь грустно покачал головой:

– Савелий Григорьевич, я вам очень благодарен за чудесное исцеление, но об этом не просите. Иначе я сам попаду под подозрение как пособник врагов народа.

Через полгода семье объявили, что Вадим осужден на десять лет без права переписки. И вновь профессор, поддавшись стенаниям несчастной жены, отправился к генералу, надеясь узнать хотя бы лагерь, в который направлен сын. Но генерал только отводил глаза, повторяя, что подобные сведения составляют государственную тайну, и он не вправе ее разглашать. И поняв, что за этим упорным умолчанием скрывается нечто страшное, Савелий Григорьевич спросил:

– Так мне ждать сына хотя бы через десять лет?

– Конечно, всегда надо надеяться на лучшее.

И в этот момент, генерал, заметив, что адъютант отошел к тумбочке за лекарством, резко отрицательно покачал головой. И профессор все понял. Тяжелый камень словно придавил его к земле. Автоматически он проделал привычные медицинские процедуры и направился к выходу. Всю дорогу до дома он ощущал внутреннюю опустошенность, словно в живых не было уже его самого, но перед входом в квартиру Савелий Григорьевич заставил себя собраться и предстал перед домашними внешне вполне спокойным. На бессвязные торопливые вопросы жены, в точности повторил слова генерала:

«Всегда надо надеяться на лучшее». И ощутив всю фальшь привычной формулировки применительно к судьбе сына, поспешил укрыться в своем кабинете. Но не теряющая надежды несчастная мать охотно поверила в эту ложь. Она только стала переживать, что не знает адреса сына и не сможет послать ему продукты и теплые вещи.

Проходили месяцы. Отец смирился с потерей сына. Мать же продолжала надеяться на встречу с Вадимом. И лишь младший брат Михаил не мог успокоиться, переживая из-за кошмарной ошибки органов НКВД. Он негодовал и хотел попасть на прием к всесоюзному старосте Калинину. В отчаянии

он решился написать письмо самому Сталину. Но его пыл остудил отец, спросив:

– И как ты думаешь передать это послание вождю? Ведь, до него оно не дойдет: страна большая и многие ему пишут. В лучшем случае, твое письмо прочтет сотрудник приемной великого и вечно занятого человека.

– У меня есть план. Наш Арбат правительственная трасса. Я часто вижу проезжающую мимо машину с вождем. Брошусь наперерез и вручу ему свое письмо. Пусть меня потом арестуют, но Вадим будет спасен.

– Ты, Михаил, еще более наивен, чем твой брат, полагающий, что без его подсказок наша правительство совершает одни ошибки. Своим безрассудством и глупостью ты можешь погубить себя и нас с матерью. А потому, я вынужден тебе сказать, что Вадима больше нет в живых. Он расстрелян по решению тройки особого совещания. А поэтому забудь о брате и лучше подумай о своей судьбе. Смотри не проговорись матери о гибели Вадима. Это ее убьет.

Потрясенный Михаил, после недолгого молчания, наконец, тихо произнес:

– Это им так не сойдет. Они безвинно погубили доброго и умного парня. Я за это отомщу!

– Ты о чем говоришь, паршивец? В органах НКВД, как и везде, имеются карьеристы. Они готовы ради получения внеочередных званий бесконечно проводить необоснованные аресты. И убийство одного из них ничего не изменит. Да и найти того конкретного капитана, погубившего Вадима, невозможно. Мы от растерянности даже имени его не спросили.

– Но ведь он приехал в наш дом не просто так. Капитан знал, где искать злополучную рукопись и сразу направился к зеркалу. Кто-то ведь ему сообщил. У меня из головы не выходит «привет», переданный Вадимом при аресте его другу Георгию. А что если, он так дал понять, кто его предал. Ведь он вполне мог дать ему почитать свои соображения.

– Слабый довод. Хотя и такой вариант не исключен. Но Вадим мог проговориться о рукописи в институте и назвать место ее тайного хранения. Так что не спеши с выводами о предательстве Георгия.

– Так что же мне делать?

– Оставь все как есть. Пусть Господь сам распорядиться судьбой виновных в гибели Вадима. Сказано же в Евангелие: «Мне возмездие и аз воздам». И ты прими гибель брата как неизбежность. Мы с матерью тебя очень любим. И если потеряем еще и второго сына, то нам и жить будет незачем.

Михаил подавленно молчал, сделав вид, что покорился воли отца. Но теперь мысли о возмездии не покидали его:

«Отец человек дореволюционного воспитания. В гимназии изучал Закон Божий, и ему вольно возлагать справедливое возмездие на небесные силы. Но я атеист, и от своего решения не отступлюсь. Кто-то обязательно должен ответить за невинно погубленную жизнь брата. Допустим, Георгий не совершал предательства, и его оставлю его в покое. Не могу я и найти капитана проведшего арест. Но кто-нибудь из НКВД должен ответить за подлость других».

И постепенно у него созрел реальный план совершения акта возмездия. Каждый раз по пути в институт Михаил проезжал в трамвае мимо серого, недавно возведенного дома, где жили сотрудники грозного ведомства. Это мрачное с массивными дверями подъездов здание теперь всецело завладело его воображением. Несколько раз он специально подъезжал к этому дому и часами из сквера наблюдал за возвращающимися вечерами, в свои уютные квартиры чекистами. Они, уверенные в собственной исключительности, и в превосходстве над обычными людьми, казались ему легко уязвимой добычей. Теперь от акта возмездия Михаила удерживало лишь отсутствие оружия. И он решился приобрести его у дворового уголовника Жбана.

Поделиться с друзьями: