Невозможное завтра

Но тут порыв ветра чуть разгоняет тучи, и в лунном свете я вижу, как что-то движется. Нет, не что-то – кто-то.Это определенно точно мужчина, но я не могу сказать, кто. Снова появляются облака, и он исчезает в темноте.

Кир. Это точно он.

Я спешу к двери и выскальзываю наружу, одетая только в ночнушку и сапоги. В бесчисленных зеркалах холла я вижу свое отражение, бледное и мимолетное. С белыми длинными рукавами рубашки я могла бы быть призраком девушки, жившей здесь раньше.

Снаружи буря касается своими ледяными пальцами моего лица. Я поднимаюсь на тропу, звук моих шагов заглушается ветром, который воет и ревет в виноградниках, поднимая листья к небу. Я прохожу костер, на его месте осталась только кучка пепла, и иду дальше. В темное мне ничего не видно.

Развилка. Слева дорога ведет в лес, где возвышаются, словно зубы, вершины сосен. Правая, я знаю, ведет вглубь виноградника и заканчивается у стеклянного дома. Я наклоняю голову, но ничего не слышу.

Повинуясь импульсу, я решаю идти налево, в сторону деревьев. Через несколько минут я вознаграждена, когда короткая вспышка лунного света освещает путь. Видны грязные следы, которые ранее оставила группа. Но поверх них на песчаной почве другие, более резкие.

Я гляжу на лес и замираю. Перед деревьями стоит фигура. Слишком далеко, чтобы сказать, видит ли он меня, но я все же бросаюсь на землю, подбородком в песок.

Когда секундой спустя я поднимаю голову, его уже нет.

Рвано дыша, я спешу в том направлении. В лесу темнота еще гуще. Ветер терзает деревья, в унисон покачивающиеся над головой. Мои шаги в ритме моего сердцебиения.

А потом я вижу его. Я бесшумно останавливаюсь, наблюдая, как он идет по поляне впереди, лунный свет на мгновение освещает его. Но этого достаточно, чтобы узнать его могучие плечи, темную униформу, наручники на поясе.

Офицер Сполдинг.

Я слишком напугана и запутана, чтобы даже задуматься, почему он здесь. Я только знаю, что я в опасности и должна действовать прямо сейчас. Я нагибаюсь и хватаю нож, перемещаясь от дерева к дереву, оставаясь в тени.

Но когда я добираюсь до него, поляна пуста.

Я облокачиваюсь о красное дерево, его ребристая кора давит на мои плечи. Закрываю глаза в разочаровании. Я потеряла его.

Вдруг на мое плечо опускается мясистая рука и тянет меня от дерева. Я спотыкаюсь. Моя правая рука болезненно вывернута, нож выскальзывает из пальцев.

– Серафина Эймс, – рычит офицер Сполдинг. – Я искал тебя.

Глава 35

Я кричу, или пытаюсь, но его левая рука сжимает мое горло, и из меня вырывается только невнятный звук, и ветер отбрасывает его подобно потерянному крылу птицы.

– Не бойся, – рычит он.

В ответ ему воет ветер.

Он отпускает мое запястье и дергает ближе к себе, заламывая мою руку между нашими телами. Я пытаюсь выгнуться в талии, оттолкнуться торсом и высвободить руку, но это все равно, что пытаться сдвинуть мраморную колонну. Он тяжелее меня фунтов на сто, не меньше.

Я слышу негромкий, металлический звук, щелчок. О Господи. Он тянется за своими наручниками. Если он застегнет их на мне, мне конец. Я расслабляю каждую мышцу своего тела, и его хватка рефлекторно слабеет. Не на много, но достаточно. Я прижимаю вниз подбородок, к его локтю, а затем откидываю голову назад. Сильно.

– Сучка! – вопит он, когда мой затылок ударяет его в челюсть. Но прежде чем я успеваю сделать что-либо еще, он снова прижимает свой локоть к моему горлу и оборачивает свою ногу вокруг моей, крепко вставая на земле между моих ног.

Левым ухом, шеей я чувствую его горячее дыхание с запахом мяты. Он... нюхаетменя?

– Твои волосы так вкусно пахнут, – бормочет он. – Ванилью и розой.

По коже бегут мурашки.

– Мне нравится это твое тело, – продолжает он. – Другое. Такое... молодое.

Я хочу сказать, что ненавижу его, но не могу даже вздохнуть. Перед глазами появляются точки, красные, фиолетовые и черные круги плавают в воздухе подобно подводным созданиям. Каждая клеточка моего тела жаждет воздуха. Я думаю об охотничьих соколах Кира. Пойманные, они напрасно машут крыльями, демонстрируя никогда не использовавшуюся силу.

– О, дорогая, да ты посинела, – шепчет он мне на ухо, и его слова звучат волнующим громом. Ему все это нравится. – Я дам тебе дышать. Но лучше бы тебе не кричать снова, Сера.

Я пытаюсь кивнуть.

Он отпускает мою шею, быстро поднимает руки к моим глазам и прижимает мою голову к своей груди.

Я жадно вдыхаю, кислород очищает мое видение, мой разум.

– Вот что произойдет, – говорит он в мою щеку. – Я надеваю на тебя наручники. Ты едешь со мной. А потом ты рассказываешь мне, куда ты запрятала книгу.

– Я бросила ее в бухту, – с трудом выдыхаю я, мой голос хриплый, слова царапают горло. Но вообще-то она в безопасности в Беркли, за картиной Тарин на стене Кайли.

Он прижимает свою руку к моему животу. Угроза. Предупреждение.

– Не лги мне. Знаю, ты опередила меня, найдя первой ту наркоманку. Она рассказала мне, что видела тебя. Рассказала об аварии и девушке по имени Кайли. Она назвала тебя ангелом, что в лучшем случае смехотворно. И она сказала, что у нее «твоя» книга. Хотя я думаю, мы оба знаем, чья книга на самом деле.

Тарин. Слава богам, она очнулась. Я представляю офицера Сполдинга – то есть Кира, – поднимающегося в ее квартиру, когда у нее был передоз.

– Но она не в ее квартире. И ты знаешь, как сильно я ненавижу, когда меня обходят, – продолжает он. – Особенно ты. Так что не лги. Это меня очень, очень злит.

– Тарин очнулась, – игнорируя его вопрос, говорю я.

Он усмехается.

– Очнулась, сегодня днем. Но потом снова уснула, бедняжка. Навеки.

– Ты чудовище, – я выплевываю эти слова.

– Как и ты! – Его голос громок. – Мы оба чудовища. Мы с тобой одинаковые. О чем ты, кажется, всегда забываешь.

– Но она ничего не сделала! Она была невинной! – Ярость, кроваво-красная ярость поднимается во мне. Очередной невинный человек, очередная жизнь, отброшенная как мусор.

– У меня не было выбора. Она читала книгу. Ни у одного человека не должно быть этого знания. Ее кровь и на твоих руках – если бы ты не украла книгу, она могла бы жить. – Он говорит о насилии как нормальный человек описывал бы поездку в продуктовый. Мне делается дурно. – Однако я сомневаюсь в этом, учитывая, какой запас героина был в ее спальне.