Невозвращенец. Сборник рассказов

– Да. Думал, увидеться, может? – повторил Игорь, и было слышно, что он улыбается.

Я оторопела. Я умерла. Я кончилась. Дома остались только я и бабушка, а идти я никуда не хотела. Разве будет бабушка против единственного человека, пришедшего ко мне в гости? Кроме того, она уже, наверное, спит.

– Приезжай ко мне. Помнишь, где моя бабушка живёт?

– Помню. Минут через двадцать подъеду.

– Ты в порядке? – отчётливо изрекла я.

– В полном, – сказал Игорь мягко и уверенно.

– Хорошо. До встречи.

Мобильник оказался на столе. Я как стояла, так и опустилась на стул. Спрятав побелевшее лицо в руки, я прислонилась головой к холодному подоконнику. И что… что дальше? Он сейчас приедет, а потом снова исчезнет на «никогда»? Это несправедливо. Это нечестно. Не по-человечески… Хотя… возможно, я просто свихнулась, и моя начинающаяся шизофрения наконец-то дала о себе знать. Я уже ничему бы не удивилась.

Оторопевшая и растерянная, я подумала о том, что мне хотелось бы сказать этому человеку. Но я так давно об этом не думала, что ни одна мысль не пришла в голову. Я подумала о предстоящей встрече, о повторном прощании, о прощании уже случившемся несколькими месяцами ранее (которое лучше бы не ворошить) и о том, насколько второе прощание будет долгосрочнее: такое же, как и первое, месяца на три, или и впрямь – навсегда. Теперь я уже даже не знала, как к нему относиться, не знала, обнять ли его, когда он придёт, или сделать вид, что спокойно живу и так – но это было бы враньём. Я даже не могу сказать, что очень обрадовалась. Это были очень странные, неописуемые ощущения, словно я прыгнула с обрыва в море, а упала на детский батут; словно я погладила собаку, а потом обнаружилось, что это не собака, а лев; словно я кого-то больно ударила, а он, вместо сдачи, крепко меня обнял. Но Игорь не стал бы так жестоко играть моими чувствами. Если ему надо со мной увидеться, значит не просто так и это уже не последняя встреча. Обида на судьбу, отобравшую у меня друга, больно отдалась где-то в животе, открылась старая, почти зажившая рана. Неужели и впрямь возможно рассуждать о пользе и выгоде встречи с тем человеком, который столько раз стирал с твоих пунцовых от истерики щёк самые горькие, не доверенные даже родной матери слёзы? И мог ли стать чужим человек, который засыпал у тебя на груди, никогда не желая тобой обладать? И возможно ли будет когда-нибудь не обнять человека, который, вопреки человеческой психологии, не делал из тебя того, кого хотел бы видеть, а принимал со всеми недостатками тебя настоящую? Да и можно ли поставить эту никчёмную гордость выше понимания? Ведь я бы поступила так же на его месте.

Долгожданный звонок в дверь…

Я медленно открываю, потому что руки дрожат – они всегда дрожат, когда я немного выпью.

Открываю – и внезапно оказываюсь в безумно крепких руках моего друга. Удивительно, когда при встрече до разума первым добирается запах человека, а не зрительный образ или привычное «привет». На мгновение даже голова закружилась, но момент был слишком прекрасным, чтоб пропускать его из-за потери сознания: мы как будто и не расставались, будто не виделись не несколько месяцев, а пару дней.

– Игорёша! – проскулила я ему в куртку.

– Привет, милая, – шепнул он, не выпуская меня, – рад тебя видеть.

Быстрый братский поцелуй холодных и обветренных губ остался у меня на лбу.

– Одна, что ли?

– Нет, с бабушкой. Игорь… ты потом ведь снова уедешь?

На мгновение он задумался.

– Давай потом об этом.

– Значит, уедешь?

Игорь ослабил свою хватку и выпустил меня. Он что-то хотел ответить, но я его перебила:

– Хорошо, – смиренно кивнула я, – давай потом об этом. Разувайся, проходи. Голоден?

– Нет, спасибо. Недавно перекусил, – улыбнулся он, расшнуровывая берцы.

– Ты… – я запнулась на полуслове, ведя друга за собой на кухню, где оставшиеся с праздничного стола блюда покоились в ожидании завтрака. – Ты на ночь останешься? Куда ты сейчас в Новый год-то пойдёшь?

– Останусь, – произнёс он с улыбкой, внимательно наблюдая за моими движениями – я спотыкалась на каждом шагу и периодически врезалась в мебель – наверно, это забавно выглядело.

Я поставила чайник на плиту, включив конфорку раза с третьего, вынула из буфета две чашки, насыпала в них заварку – и, естественно, просыпала мимо; нашла взглядом сахарницу, чуть не перепутав её с солонкой.

И наконец села напротив друга.

– Ты… как здесь? – спросила потерянно я. – Неожиданно, знаешь ли…

– Я сделал хороший круг. Из нашего города я сразу отправился сюда, а потом дальше, к северу, но… пришлось вернуться. Кое-какое время в горах пересидел, и… Знаешь, Надь, в принципе, это не так важно. Будет время, я тебе всё подробно расскажу. Ты немного не в том состоянии, чтобы трезво воспринимать. От твоих эмоций и мне голову сносит, – усмехнулся он, зачем-то усердно копаясь в карманах кофты.

– Да, ты прав, наверно. Я… в шоке, мягко говоря. Зачем ты меня нашёл? Я ведь знаю, твой путь не закончился.

– Надя… потом. – И друг что-то вынул из своей сумки. – Держи. С Новым годом. – И протянул мне самодельную фенечку из кожи с вырезанными на ней орнаментами, такими сложными, извилистыми, только Игорь умел такие делать, я похожих вещиц никогда не встречала ни в продаже, ни у других людей.

– Спасибо, – изрекла я тихо, – завяжи, пожалуйста.

– Как ты? – непринуждённо спросил Игорь, закрепляя браслетик у меня на запястье.

– Да замечательно, – отмахнулась я, – перевелась в университет, пошла наконец-то на борьбу, вроде в коллектив вписалась – неплохие ребята попались, интересные, – нормально всё, в общем.

– Ну и молодец. Ты успокойся маленько. Хорошо? Знаешь, я соскучился по тебе. Очень. – Чайник закипел, и я хотела встать и выключить газ, но Игорь меня опередил. – Сиди. Сам справлюсь.

– Игорь, ты… с утра снова уедешь? Навсегда?

Юноша наполнил наши чашки кипятком, а потом, вздохнув и, видимо, поняв, что пока он всё мне не объяснит, я не перестану всё ронять и путать соль с сахаром, вернулся на прежнее место.

– Ты же прекрасно знаешь, почему я уехал.

– А разве ты не знал, насколько мне будет тяжело это пережить? – резко отпарировала я. Руки дрожали, под столом моя левая нога отбивала барабанную дробь. Игорь прав: надо как-то успокоиться…

– Видимо, не знал, – вдруг согласился друг – и я стихла.

– И как ты это понял? Я ведь даже не пыталась с тобой связаться.

– Поэтому и понял.

– Только не говори, что и вернулся из-за этого, – огрызнулась я, но Игорь по-прежнему был предельно откровенен.

– Отчасти. Из-за тебя же я чуть не остался.

– Неправда. Я ничего не могла изменить. Что бы я ни сделала, что бы ни сказала, хоть бы кричала или билась башкой об стенку – тебе было всё равно. Ничего изменить я была не способна. – Игорь смотрел на меня упрекающе, словно я сказала величайшую чушь. – Ты ведь сам так сказал! – в отчаянии воскликнула я уже не так уверенно, но Игорь оставался неизменным. Иногда могло показаться, что он вообще бездушный и жестокий человек, но я знала, что это не так, он просто считал, что его ответ очевиден. – Игорь, ну за что? Игорь, если б я только знала, что могу тебя остановить… Я же… – слова кончились. Если б умела, я бы объяснилась жестами.

– А кому как ни тебе знать, на что ты способна? Девочка, как же ты себя недооцениваешь!

– Да и в самом деле! – иронично выпалила я, – самооценка так повышается, когда ты не нужна даже лучшему другу! Это прям… стимулирует к жизни! Уверенность и смелость бьют из тебя ключом, радость лезет из всех щелей! У-ух! Красотища!

– Не ори. Бабушка проснётся. – В такие моменты его хотелось ударить. – Я не буду с тобой ссориться.

– А я и не ссорюсь! – выкрикнула я, взмахнув руками. – Я… – бессилие отбило дар речи: я чувствовала себя жестоко обманутой, мной просто поигрались, а потом выбросили, а сейчас опять достали из мусорного ведра и решили переделать меня во что-то другое. – Я же просто не знала, – тихо проговорила я, – мне было слишком плохо, чтобы я могла оценивать свои силы. – Игорь привлёк меня к себе, крепко прижимая к своей груди. – Ну почему? Почему ты думал, что я не буду переживать? – слова утонули где-то в пространстве, это уже были мысли вслух.