Невозвращенец

Первые две недели сопротивляться уже закоренелым привычкам (к примеру, звонить Игорю или приезжать к нему) было невыносимо. Несколько раз я ловила себя на том, что уже держу в руках телефон с намерением сообщить другу о красивом закате, пару раз автоматически приходила на его улицу и только возле дома внезапно понимала, что идти не к кому. И мне ужасно надоело, что с любым моим маленьким приключением постоянно проскальзывали мысли о том, что это надо непременно рассказать Игорю. Рассказывать теперь всё это было некому, приходить ко мне – тоже было некому, как и выливать душу, и показывать фотографии, и советовать понравившиеся книжки – некому. И проблему эту я решала не самым лучшим способом. Помимо плаванья и литературного кружка, куда я пошла исключительно ради общения, я без всяких угрызений совести отправлялась с новыми знакомыми на вечеринки, в клубы и на сомнительные концерты – словом, как говорится, «ушла в загул». Однако же, пара пробуждений с напрочь отшибленной памятью и незнакомыми людьми и несколько ночей, проведённых в обнимку с унитазом, всё же убедили меня в том, что так делать не нужно – и я записалась в туристическую организацию, работавшую на базе нашего института. После первых двух походов с новичками мне стало скучно, потому что их походы больше походили на кратковременные вылазки в соседний двор (я, конечно, утрирую), и меня решили отправлять с теми, кто ходил уже давно. В первом походе ко мне настырно приставал какой-то старшекурсник, к которому в свою очередь настырно приставала половина женской команды (цирк, не правда ли?), а во втором походе я поняла, что никто из группы не собирался отдыхать на природе, а шёл сюда исключительно с той же целью, с которой другие ходят в клубы. И теперь решив, что уже вокруг меня сформировался хоть какой-то круг более-менее хороших знакомых (интересные люди всё же попадались), я радостно «помахала ручкой» и литературному кружку, и плаванью, и клубам, и туристической организации. Увлечения мои стали безопасней (это я про вечеринки), немного спокойней (это я про гастролирующий цирк, называемый походами), а потом и вовсе превратились в мою обыденную жизнь.

Но, спустя два месяца после отъезда Игоря, меня ожидала ещё одна небольшая встряска.

У нас – и у меня, и у него – очень развита интуиция. Собственно, по её настойчивым сигналам мой друг и решил так спонтанно покинуть город. Я не интересуюсь политикой, да и вообще, те моменты, когда я осведомлена, что происходит в мире, можно пересчитать по пальцам. Думаю, даже если бы началась война, я бы об этом узнала, только когда передо мной упала бы ядерная бомба. Сейчас я не особо поняла почему, но мы всей семьёй переехали к своим родственникам за тысячу километров от нашего городка. Тут даже мне стало ясно, что в мире всё не так замечательно, как я себе представляла. Мне было нестрашно, я знала, что скоро что-то произойдёт, просто объясняю, почему нам пришлось переехать – и, честно сказать, единственным, по чему я ужасно скучала, были горы. Они, наверно, служили последним напоминанием о недавнем друге-походнике. Но, впрочем, эту поездку можно было воспринять, как ещё один поход.

Хотя кое-что всё же запомнилось, несмотря на то, что дорога оказалась слишком короткой и я даже не успела ощутить дух путешествия.

Я, на самом деле, очень люблю вокзалы и аэропорты. И очень долгое время я не могла понять, почему именно. В голову приходили совершенно бессвязные мысли, догадки и причины, объясняющие мою любовь к подобным местам, но основное вывести так и не удавалось. Но поскольку мне часто доводилось бывать в дороге, я всё же смогла сформулировать и упорядочить ответ на этот вопрос. Аэропорты и вокзалы прекрасны отсутствием менталитета. Менталитет – это, по сути, своеобразная дань стадному инстинкту. А здесь, на платформах, в залах ожидания, станциях и перронах, собрались представители самых разнообразных городов и стран – и каждый со своим менталитетом. В итоге, только в пути есть возможность увидеть общество отличающихся друг от друга людей. Каждый человек в пути – индивидуальность, каждый оригинален и интересен своей историей. И как ни странно, чем больше человек переезжает с места на место, тем слабее на нём отражается менталитет его родного города. Таким образом, путешественники и вовсе представляют собой отдельный круг людей, не несущих в себе признаки какого-либо места – они несут в себе свободу. И они уже создают новый менталитет, единственной объединяющей чертой которого является несхожесть.

Я знаю достаточно много людей, живущих в дороге и приспособившихся спать в электричках, палатках, машинах и во многих других местах, не похожих на пуховую перину. Они в сущности своей сильны духовно, они выносливее любых спортсменов и вместе с тем предельно спокойны внутренне. Особенно это проявляется у походников – они вообще удивительны своей способностью выживать. Это люди с душой, стремящейся к развитию, и с сердцем, переполненным здорового удовольствия. Увы, к удовольствиям, преподносимых природой, надо привыкать и учиться их воспринимать как радости, а не издёвки судьбы. А вы попробуйте протащить по горной крутой тропе тяжеленный рюкзак с палаткой, едой, одеждой, а, возможно, и гитарой в придачу, и останьтесь при этом в состоянии видеть красоту вокруг себя. Попробуйте встать в половину четвёртого утра и с детской песенкой о завтрашнем дне и сегодняшних началах пройти по устью наполовину пересохшей реки вверх, просто чтобы к вечеру добраться до несоизмеримого по высоте обрыву и посмотреть с него закат. Попробуйте пожить недельку без душа, купаясь в озере, поживите всё это время без Интернета, электричества и телефонной связи. А теперь представьте, от всего вышеперечисленного походники получают удовольствие, совершенно искреннее, без всякого притворства.

Я и сама далеко не всю жизнь была таковой, ведь росла я в городе, с родителями, очень редко бывающими в походах, и, если честно, после первого длительного похода с Игорем и его товарищами у меня был моральный шок. Тогда мне было около пятнадцати лет, всем остальным – от двадцати до двадцати пяти, что тоже меня немного смущало. Я совершенно не поняла радости спать впятером в одной палатке и ни капли меня не вдохновило ночное купание в речке, мало того, не радовалась я и от того, что питьевая вода была только в той же реке, а чтобы попить чай, приходилось разводить костёр и ждать полчаса, пока чайник вскипит. Однако подобные настроения бушевали во мне только в первый раз, как, в принципе, и предвидел мой друг-походник. Во втором походе, на этот раз пятидневном, я открыла для себя, что спать впятером – это вовсе не странно, а тепло, купаться в речке – не страшно, а весело, особенно, когда выходишь из воды и идёшь, мокрая, обниматься к ещё тёплым друзьям, чай можно и подождать, а речная вода очень мягкая и сладковатая на вкус, кроме того, полезная.

Словом, я по натуре тоже походница, но волей судьбы бывающая в горах исключительно тогда, когда без гор уже становится никак. В горах ты чувствуешь себя частью природы, ты настоящая и честная своей естественностью. Ты просто начинаешь жить. Мало того, именно в подобных условиях удивительно быстро происходит духовный рост. На твоём лице чаще появляется улыбка, в голове наводится порядок и исчезает ощущение времени, наступает такое блаженное умиротворение, что перестаёшь верить в то, что существуют какие-то проблемы – их придумала цивилизация. И странно: долгая дорога и на внешности свой след оставляет. Я уже молчу о том, что по возвращению из похода скидываешь килограмма три (хотя в горах тебе и это становится неважно), но глаза блестят ярче, щёки приобретают природный румянец, кожа мягче, и лёгкий красивый загар покрывает тебя с ног до головы. Меняется отношение ко всему миру, всё становится добрее в твоих глазах, а желания теряют смысл – ты становишься счастлив. Словом, дорога чудеса творит с людьми, тем она и прекрасна.

Бывало, я каталась на электричках из города в город: либо сама развлекалась, либо с Игорем устраивала маленькие путешествия – это неважно, я о другом. Кого только в этих электричках не увидишь. Чаще, конечно, моими попутчиками были студенты и всякие бабушки, направляющиеся в соседние посёлки продавать абсолютно всё, что растёт близ их дома, но попадались действительно интересные люди.

В тот раз мы с Игорем возвращались из двухдневного похода за Чёрным озером, устали, надо признать, неимоверно, и поэтому почти всю дорогу мой друг, бесцеремонно положив голову мне на бёдра, спал мёртвым сном под стук колёс. Напротив нас, через проход, сидел очень приятный на вид мужчина, очень спокойный, иногда начинающий дремать. Он был небритый, с отросшими тёмно-русыми волосами, голубоглазый, в старой, затёртой кожаной куртке. И в общем-то с виду он был обычным человеком, но было в нём что-то, из-за чего его хотелось беспрерывно рассматривать. Это был человек очень обаятельный, тёплый изнутри. С такими приятно просто находиться рядом: они уже своим присутствием умеют непроизвольно внушать ощущение безопасности и повышать настроение. Короче, всю дорогу, пока Игорёк спал сном младенца на моих ногах, я бессовестно пялилась на этого симпатичного человека, который, наверняка, не обратил никакого внимания на моё скромное присутствие, даже несмотря на то, что вагон был практически пустой. И вот под конец нашей совместной дороги мужчина, кажется, заволновался, или, может, напротив, ожил. Он выключил плеер, вытащил наушники из ушей, стал часто проверять время, оглядываться по сторонам – и я уже начала подумывать, не связан ли он с мафией, контрабандой или наркоторговлей. Уже проснулся Игорь и совершенно не оценил моей симпатии к незнакомому дяде – мой друг, знаете ли, не имел привычки на мужиков заглядываться, – и я уже отвлеклась от нашего попутчика, но… о боже! – это был самый страстный поцелуй, который мне доводилось видеть в своей жизни! На перроне мужчину ждала весьма красивая девушка, бросившаяся к своему молодому человеку, стоило ему сойти с электрички. Блаженно закрыв глаза, он целовал её алые от природы губы, бережно обнимая её, будто пряча на своей широкой груди и защищая от всех бед земных. Для них не существовало ни перрона, ни этого вокзала, ни людей, ни электрички, на которой мы приехали, – они были вдвоём настолько настоящими, что я ощутила себя мёртвым посредственным существом. На мгновение я пожалела и о том, что не читаю любовные романы, и о том, что неделю назад рассталась со своим парнем – он был хоть и не такой красивый, как этот мужчина, но сейчас он бы устроил меня полностью! – пожалела и о том, что ездила в этот поход с Игорем, а не со своим анонимным потенциальным мужем. Я тоже хочу так любить, я тоже хочу быть настолько нужной кому-то. Знаете, у меня даже промелькнула идея устроить подобную прелюдию с другом – прямо сейчас, на вокзале, у всех на виду! – но, я думаю, Игорь бы не оценил. Собственно, не было ничего удивительного в этом поцелуе совершенно незнакомых мне людей, но что по сути своей может быть прекрасней поцелуя, который произошёл так внезапно и одновременно так желанно? Они ведь ни единого слова сказать друг другу не успели. Что может быть прекрасней поцелуя, случившегося не из-за бесчувственных человеческих инстинктов, а из-за любви? Я знаю, они любили друг друга куда сильнее, чем способна любить я – человек внимательный и сверхчувствительный, но влюблённость и симпатию способный контролировать мозгами, а они – нет. Они целовались не для показухи, не для чужой зависти и не по-привычке, а просто потому что так желали встречи, что эмоций хватило только на это. Знал бы кто, насколько я была счастлива за них! Просто такие люди служат подтверждением, что существует ещё настоящая любовь, существует она, я её видела!

В иной раз я ехала в электричке в гордом одиночестве. Ехала в близлежащий город узнавать, что мне нужно, чтобы поступить в один весьма престижный вуз (как позже оказалось, богатого папы вполне достаточно). В тот день я встала очень рано, а легла накануне, наоборот, очень поздно, поэтому планировала вздремнуть во время двухчасового пути, но разве поспишь с моим обострённым вниманием?.. На ближайшей станции в вагон зашли двое: мужчина лет пятидесяти, выглядевший тем не менее достаточно молодо, и вместе с ним очень миниатюрная женщина, которую со спины можно было принять за его дочку. Как ни странно, эта парочка насторожила не только меня, почему-то на них стали оглядываться почти все, кто находился в вагоне. Эта пара сидела тихонько, никого не трогала, разговаривала о чём-то увлечённо. Сразу было видно: люди активные по жизни, не способные усидеть долго на одном месте, возможно, походники в прошлом, хотя я ещё не встречала походников в прошлом – настоящие любители природы и в старости молоды. Но тем не менее, таковыми они не являлись – одежда явно не для походов. На руке у мужчины были дорогие часы, а вместо сумки – кожаный чемоданчик. Женщина, будучи далеко не красавицей, производила удивительно приятное впечатление. Она была по-девичьи мягка и грациозна в движениях, внешний вид был продуман до мелочей, впредь до начищенной до блеска серебряной брошки возле воротника или тонкого кольца, так гармонирующего с брошкой. Тёмно-русые волосы, ещё не тронутые сединой, были стянуты в тугую косицу, спускающуюся ниже пояса, умные серые глаза беспристрастно смотрели на собеседника, но взгляд выражал детскую заинтересованность во всём происходящем – как у наивной энергичной девчонки. В общем, выглядели эти двое несколько иначе. И вот, после получаса увлечённого разговора они достали из кожаного чемоданчика ноутбук. Я уж думала, что вопреки своему аристократическому внешнему виду они вдруг включат какую-нибудь глупую компьютерную игрушку, но нет: ближайшие минут пятнадцать женщина что-то печатала под диктовку мужчины, иногда вступая с ним в диалог, видимо, поправляя его мысли, а потом я узрела то, что объяснило мне все странности этих людей. Когда женщина выключала свой маленький ноутбук, я умудрилась разглядеть заставку на рабочем столе. Там был какой-то логотип и значилось большими буквами: «Клуб современных писателей-фантастов».

И, впрочем, кого только тут не встретишь. Порой кажется фантастической судьба человека, сидящего рядом с тобой, а иногда и твоя жизнь удивляет твоих случайных попутчиков. Именно здесь происходят самые непредсказуемые встречи, именно здесь ведутся самые честные разговоры и произносится оправданная ложь, и именно здесь слова нелепы, но значат куда больше, чем поступки, здесь происходят самые горькие прощания и самые страстные поцелуи. Именно здесь – распутье, на котором вершится человеческая судьба, здесь – перекрёстки жизненного пути. Это пересадочные станции, антракты в спектакле, перемирие на войне. Это маленькие отдельные миры, которые немного выпадают из реальности, являясь одновременно крутым поворотом твоей дороги и пунктом временного отдыха, началом чего-то нового и неизведанного и концом чего-то старого и изученного. Это совершенно мистические места. Но, может, я слишком философски отношусь к этому вопросу.

Прекрасен образ пути. Он никогда не бывает одинаковым, а смысл дороги никогда не бывает понятен до конца. И прекрасен путь исключительно тем, что является по природе своей доказательством твоего развития. Всегда ли вы жили в одном месте? Я, допустим, провела несколько лет раннего детства в деревеньке, по размерам сравнимой с маленьким городом. Я очень хорошо запомнила крутые берега приветливо-прохладной речки; солнечные поля ржи, возвышающиеся надо мной, маленькой, золотистым шатром; с немыслимым восторгом и радостью, запечатлённой в детских глазах, я трогала бархатные перламутровые лепестки сиренево-розовых ирисов, растущих у бабушки в саду; и совершенно безоговорочно я верила тому, что майские жуки называются майскими, потому что посланы принцессой Маей разбудить предстоящее лето, заснувшее в чашечках жасмина и гроздях бабушкиной сирени (откровенно говоря, не помню, кто для меня сочинял такие сказки). Побывать вновь в деревне мне довелось только спустя десять лет – и мне стало действительно страшно оттого, насколько сильно повлияло на моё восприятие это десятилетнее путешествие. Берега возле местной реки больше не казались такими опасными – ведь я стала в два раза выше; рожь вовсе не возвышалась надо мной, хотя вызывала не менее приятные впечатления – вы только представьте: бескрайнее море охристо-золотистой ржи, волнами перекатывающейся под дуновениями свежих ветров. Прекрасны были и бабушкины ирисы, которые я теперь не тыкала пальцами, а созерцала с одухотворённым видом; и теперь я знала, что майских жуков называют майскими просто потому, что появляются они в мае. Теперь все эти вещи не стали в моих глазах хуже или лучше, они стали другими, настолько другими, что перестали быть самими собой. Мои крутые берега остались в раннем детстве, а теперь у меня были берега другие, вполне пригодные для спуска к реке. Вот оно – путешествие… Уехав раз, ты никогда не сможешь вернуться назад, и никогда ничего не останется прежним. Всё, с чем мы когда-либо расстаёмся уходит в небытие, но вместо этого наступает новое. И это нормально. Взгляды на жизнь должны меняться, это простое подтверждение работы мысли, подтверждение обыкновенного и такого удивительного развития. Вот она, дорога в десять лет, в миллионы километров и в миллиарды впечатлений… Это два драгоценнейших подарка от жизни: развитие и память. Развитие – всегда нечто новое, память – сокровищница пережитого. И для развития дороги необходимы, как воздух, будь то поездка на курорт или смена места жительства. Путь заставляет размышлять, хотя и не всегда о хорошем, к примеру, как в этот раз. Увы, думала я вовсе не о бабушкиной сирени и майских жуках, оставшихся так далеко позади.

Словом, дорога выдалась не менее грустной, чем осенняя погода.

По приезду я моментально освоилась в университете, куда с лёгкостью перепоступила, быстро нашла общий язык с однокурсниками и преподавателями – я компанейский человек, хотя большую часть свободного времени предпочитаю проводить в одиночестве. Меня не особо смущало расставание с прежней жизнью, и не особо напрягала политическая обстановка, из-за которой нам пришлось покинуть город. Благодаря интуиции, я, как и мой друг, всё знала заранее, только на подсознательном уровне. Словом, я по-прежнему чувствовала себя относительно спокойно и чем-то даже была довольна. Моя старая жизнь становилась без Игоря слишком пустой, слишком много в ней вещей, связанных с ним настолько, что исправить что-то в настоящем уже было невозможно. К примеру, из-за Игоря я вконец рассорилась с двумя замечательными подругами и рассталась со своим молодым человеком – он был ревнивым товарищем. Собственно, подруги тоже ревновали, но если с этой проклятой дружеской ревностью ещё можно было что-то сделать, то некоторые аспекты дружбы с Игорьком совершенно не прописывались в понимании моего бывшего как исключительно дружеские. И парнишка был вовсе не виноват в том, что не воспринимал наши с Игорем драки подушками и нашу любовь покусать друг друга. Просто он человек другой, ну а я не настолько его любила, чтобы отказываться от общения с другом. Это был один из тех случаев, когда дружба оказалась сильнее любви. Да это и не любовь была, а влюблённость. Впрочем, не суть… Проблема в том, что в той старой жизни, в моём городке, после исчезновения Игоря, осталось слишком много пустых мест, которые чем-то надо было заполнять, а чем, я не имела ни малейшего представления. К примеру, по субботам я привыкла приходить к нему и пить чай с чабрецом, сидеть до полуночи и обсуждать книжки. Я привыкла как минимум раз в неделю идти после учёбы не домой, а к другу на ночёвку. Даже если мне нужно было делать домашнее задание, я приезжала к нему, готовила обед или ужин, рассказывала, что происходит в моей жизни, помогала по дому, иногда даже вещи ему гладила, а свои задания оставляла на ночь и вследствие благополучно засыпала где-то на середине, а просыпалась уже утром где-то под боком у друга, отдохнувшая и накануне перетащенная Игорем на кровать. А теперь это время у меня было свободно и потеряно одновременно. Но благодаря переезду, смене привычной обстановки, все чёрные дыры на душе удалось залепить новыми событиями. Кроме того, мне пришлось досрочно сдавать сессию, чтобы быстро перевестись в другой университет, поэтому сидеть на месте и меланхолично вздыхать, надеясь на внезапное снисхождение жестокого неба, мне пришлось совсем недолго.