Невымышленные рассказы

Брюнет сидел свесив голову. Он и сам чувствовал, с ним что-то происходит. Вот только что? По-прежнему не глядя на старика, спросил:

– Вы сказали, от себя убежать не получится. Разве я пытаюсь?

Пасечник улыбнулся, но не ответил. Однако молчанье было красноречивым. Тогда брюнет попросил разрешения изредка звонить. Старик развёл руками, дескать, телефоном не пользуюсь, но приезжай в любое время. Пока беседовали, вернулся мальчик. Брюнет поднялся, настало время прощаться. Пасечник пожал ему руку, а подросток вынес из вагончика банку мёда. Брюнет благодарно принял угощение.

– Возвращайся домой, – сказал пасечник. – Негоже шляться без дела. Тебе есть чем заняться…

Брюнет кивнул и сел в машину. Он развернулся и, поглядывая в зеркало заднего вида, осторожно, не поднимая пыли, двинулся по просёлочной дороге. Когда выехал на трассу, повернул в сторону Москвы. Предстояло проехать чуть более четырёх с половиной сотен километров. Впервые за много дней он выключил музыку и в тишине пытался разобраться с мыслями. Дорога поглотила джип, встроив в череду разноликих, разномастных машин…

Оставив позади гудящий Тамбов, брюнет увеличил скорость. Он органично влился в дорожные потоки. Двигаясь навстречу друг другу, те подчинялись правилам, нарушение которых чревато. Их слаженное движение напоминало полноводную реку. Кого в этой реке только не было! И краснопёрки, машинками класса А, сновавшие из стороны в сторону. В них сидели недавно получившие права. Изо всех сил пытаясь держаться уверенно, они с трудом обуздывали рулевое колесо. Но его дрожь выдавала неопытность. Потому их сторонились бывалые водители, на всякий случай отъезжая подальше. Натруженными налимами пыхтели неуклюжие «Газели». В их кузова втиснули ящики, заполняя пространство. Едва сбросив груз, они возвращались туда, где дожидалась очередная партия. Работы хватало. Изредка на трассе мелькали кургузые джипы. Суетливыми толстолобиками, раздувая щёки, они подчёркивали собственную значимость. В них восседали невысокие, лысоватые мужчины. Старательно заполнявшие душевную пустоту размером авто. Перед небольшой деревней, раскинувшейся у невысокого холма, образовался затор. Водители встревоженно гудели, не понимая причин остановки. Однако вскоре он рассосался и трасса приняла в объятья всех желающих. Широкой лентой рассекая поля, она скрашивала путь невысокими деревьями. Над ними, словно на поверхности водной глади, таились радары. Незаметными блеснами выцеливая зазевавшихся, они фиксировали превышение скорости. Жизнь в реке бурлила.

Брюнет миновал Рязань, где заправился и подкрепился. Здесь на глаза попались хлопотливые судаки-такси, привлекавшие клиентов малой ценой. Вместе с ними поблёкшими форелями сновали тойоты. Их былой лоск сошёл, но выносливость по-прежнему оставалась на уровне. На узких улицах хлопотливо тарахтели уазики. Ленивыми карпами они теснили иномарки, избегавшие их железных бамперов. Дополняла картину отечественная восьмёрка с шаркающим днищем. Но вот Рязань осталась позади, и он вырвался на простор. Суматошный день завершался. Солнце спустилось к горизонту, и заявила о себе усталость. Сказались предыдущие ночи, во время которых не сомкнул глаз. Не доезжая сотню километров до столицы, брюнет выбрал тихую гавань и притулился у огромного сома. Объёмной фуры, загруженной чем-то тяжёлым. Он дождался, пока фура стихла, и отключился. Сон сжал в крепкие объятья, вырывая из реальности…

Открыл глаза, когда было ещё темно. До рассвета осталось два часа, и брюнет решил продолжить движение, дабы не попасть в дорожную пробку. Он вышел из машины и размялся. Сон как рукой сняло. Голова была ясной, в теле кипела кровь. Странник утолил жажду и продолжил движение. Прохладная ночь остудила шоссе. Редкие машины в одиночестве пересекали пространство. Растаяв в дымке, они не оставляли ни следов, ни памяти.

Когда подъехал к столице, замелькали авто представительского класса. Их чрева разбухли от тех, кого именуют хозяевами жизни. Плавно покачиваясь, они сглатывали неровности дороги. Брюнет глянул в боковое зеркало. Стремительно прожужжав, в едва различимую точку превратилось купе. Кто-то сильно спешил. Его взгляд выхватил джип, стоявший на обочине. На широком капоте красовалась аэрография лошадиной морды.

Хозяин

Брюнет въехал в Москву и обратил внимание на два упитанных карася бизнес-класса с разбитыми облицовками. Они столкнулись на перекрёстке. Видно, кто-то решил проскочить. На место аварии прибыла полиция. Молодой инспектор суетился, показывая проезжающим, чтоб не задерживались. Но несмотря на раннее утро, желающих взглянуть на чужое несчастье оказалось предостаточно. Брюнет медленно миновал груду покорёженного металла, под которой растеклась вязкая лужа. Внушительное красное пятно со стороны водителя одной иномарки свидетельствовало: без жертв не обошлось! Там же суетились медработники, склонившись над неподвижным телом.

В это время взошло солнце. Его яркие лучи озарили город. Но тому, кто застыл у руля, не доведётся ощутить его тепло. Учитывая случившееся, утро не предвещало ничего хорошего его родным и близким. К своему удивлению, брюнет спокойно воспринял увиденное. Вызревшее в нём безучастие вытеснило былую мнительность, подверженную любому воздействию. Он явственно ощутил, как нечто доселе неведомое выпросталось наружу! Теперь его не смущали полицейские, от одного вида которых совсем недавно робел. Он равнодушно наблюдал за их действиями, понимая, сам может оказаться на месте того, кто превратился в безжизненность. Чувство глубокой отрешённости, ранее не свойственное, становилось обыденностью! Брюнет вспомнил слова пасечника, что в нём зародилось нечто и оно обязательно даст о себе знать…

Размышляя, с удивлением отметил, как ведёт внутренний диалог. Прежде ему не доводилось замечать голоса внутри. Теперь же хорошо знакомая половина куталась в привычные фразы. Брюнет словно наблюдал за собой со стороны. Другая имела противоположное мнение. Каким-то образом его сознание вмещало различные точки зрения. И теперь ему предстояло с этим жить. Тем временем уже знакомая половина просила покинуть место аварии. Ей был неприятен вид крови. Другая, наоборот, с интересом изучала трагедию, стремясь узнать как можно больше. Это противостояние вылилось в мысли:

– Пожалуйста, поехали, – умоляла деликатность. – Ещё немного и мне станет дурно…

– Да ладно тебе, – возражала уверенность и добавила: – Сейчас только узнаю, жив он или нет.

На первый взгляд могло показаться, будто уверенность доминирует. Но не следует недооценивать деликатность. Она не стала спорить и, пока любопытство утоляло голод, нажала на педаль. Джип забористо набрал обороты, место чужой трагедии осталось позади. Погруженный в мысли брюнет опомнился, лишь когда оказался во дворе. Он припарковал машину и вошёл в подъезд. Консьержка улыбнулась и поспешила рассказать последние новости. Выждав для приличия минуту-другую, брюнет зашёл в лифт. Привычный запах вызвал двоякое ощущение. Жившая в нём деликатность расслабилась, уверенность же насторожилась. Она осматривала лифт в поисках подвоха. Но ничего не найдя, предоставила деликатности распоряжаться. До поры…

Дом, в котором проживал, находился у станции метро «Октябрьская». Брюнет любил этот район. Когда-то в соседнем подъезде жил отец со своей семьёй. Они частенько прогуливались в городском парке, что разбит неподалёку. Весной особенно привлекала гладь Москва-реки. Брюнет часами бродил по набережной, вдыхая весенний воздух…

Когда открылась дверь, раздалась трель канарейки. Узнав хозяина, пичуга заливалась изо всех сил. На пороге стояла экономка. Обаятельная женщина, в прошлом учительница. Брюнет поздоровался, скинул обувь и прошёл к клетке. Он просунул палец между прутьями, и канарейка привычно кольнула клювом. Увидев хозяина жилья, экономка смутилась. Сегодня она пригласила для уборки девушку, потому что не ожидала его раннего возвращения. Брюнет, видя её растерянность, успокоил:

– Моя поездка завершилась, но не волнуйтесь. Я приму душ и не стану вам мешать.

Экономка тут же отправила девушку в кабинет, понимая, что вскоре он направится туда. Значит, там в первую очередь нужно навести порядок. Пока брюнет принимал душ и брился, в кабинете всё заблестело. Он в халате прошлёпал к рабочему месту и уселся в кресло. Всё это время внутренний диалог не прекращался.

Изучая обстановку, набиравшая силу уверенность удивлялась: зачем ему столько вещей? Создаётся впечатление, будто в квартире проживает не одинокий мужчина, а несколько человек. Брюнет огляделся. Действительно, раньше он не замечал перегруженности кабинета. Для чего, к примеру, здесь плазменная панель? Он ей ни разу не воспользовался. Кроме того, лишними показались два массивных кресла. Гостей хозяин не принимал, а встречи проводил на работе. Может пришло время избавиться от ненужного хлама?