Невыносимый Дар

— Все пошли отсюда! — рыкает парень, на набившихся в комнату людей. Энси своими воплями собрала кучу зевак. Как всегда.

— Молодой человек… что вы себе позволяете? — возмущается кто-то из преподавателей. Я даже не могу понять, кто. Перед глазами пелена слез. В голове туман. То ли, потому что не прошел эффект зелья или заклинания, которым на меня воздействовали. То ли, я значительно слабее, чем представляла себе.

— Вы видите, ей плохо!

— Так, может, врача? — суетливо предлагает Энси, пытаясь угодить. На ее лице застыло встревоженное выражение.

— Ее шэха и Лестрата. Больше никого не нужно, — коротко отрезает Дар.

— Некроманта? — в ужасе выдыхает девушка.

— Не мельтеши! Пожалуйста! Кит! — кричит Дар, и я понимаю, что второй близнец тоже здесь. А я его даже не заметила.

— Я тебя услышал, — отзывается он. Фокусирую взгляд и вижу только спину Кита, который уходит, чтобы выполнить поручение брата. Когда надо, между ними воцаряется удивительное взаимопонимание.

— Молодой человек, куда вы ее несете? — доносится сбоку, и Дар рвано отвечает:

— В душ! Чего непонятного? Ее пугает этот образ! Нужно смыть дурацкий грим.

Заполнившие мою комнату люди, что-то спрашивают, но Дар их не слушает. Запихивает меня ванную комнату и под возмущенные вопли преподавательского состава захлопывает дверь. Меня постепенно начинает отпускать, но я все равно напугана и растеряна.

— Каро, дыши! — просит Дар, открывая воду. — Просто дыши и ни о чем не думай. Сейчас все будет хорошо! Ты свободна, жива и здорова. Это главное.

Киваю и беспрекословно позволяю избавить меня от платья. Трясет. Мелкая дрожь, пробивающая до костей. Противно, потому что мне переодели даже нижнее белье. Сейчас на мне кружевные панталоны с рюшами, как на фарфоровой кукле.

— Я не понимаю, как он мог зайти! — рыдаю я. — Я была заперта. Я снова ничего не чувствовала. Я нигде не могу быть в безопасности. Это выбивает из колеи.

— Это я виноват…

Дар избавляет меня от последней одежды и засовывает в ванну, льет побольше пены и для надежности задергивает шторку.

— В чем? — нахожу в себе силы и спрашиваю я. Пока сложно сосредоточиться на его речи. Но когда получается, страх отступает, и я чувствую себя лучше. Живой.

— Я не должен был психовать и уходить вчера. Не тогда, когда тебе угрожает опасность.

— Ты не можешь всегда быть со мной рядом… — устало отзываюсь я.

— Я должен всегда быть с тобой рядом.

От этих слов становится тепло, а, может быть, от обжигающей воды, которая стремительно наполняет маленькую ванную.

— Ты ведь не уйдешь сейчас? — тихо спрашиваю я. — Вот сейчас мне точно нужна твоя поддержка.

— Не уйду, — соглашается Дар. Я отодвигаю шторку, потому что пена заполнила ванну до краев и я плотно спрятана под ней. Хотя, даже когда Дар меня раздевал, я не испытывала стыда или смущения. Он мой. Слишком мой, чтобы между нами остались преграды. Сейчас я понимаю, это отчетливо. И это осознание, как вспышка среди ясного неба.

А парень, тем временем, наносит на мои волосы шампунь, осторожно смывая кукольную укладку, и я расслабляюсь, распределяет по прядям кондиционер, а я смываю с себя непривычный, плотный макияж, нанесенный так умело, словно это делал бьюти-маг.

С водой уходит страх. Когда вылезаю и заворачиваюсь в свое привычное и уютное полотенце, уже почти чувствую себя собой.

— Стой, — командует парень. — Сейчас принесу тебе что-нибудь из одежды.

— Хорошо.

Я киваю, отказываясь признаваться, что не хочу отпускать Дара от себя даже ненадолго. Пока его нет, вытираю волосы, тщательно просушивая их полотенцем.

Дар возвращается с халатом буквально через минуту и уверенно говорит.

— А сейчас мы уходим отсюда.

— Откуда? — подозрительно уточняю я.

— Из этой комнаты. Ты тут больше не живешь.

— А где я живу? — задаю еще один очень важный, на мой взгляд, вопрос.

— У меня.

— Дар, не хочу показаться занудой, но у тебя живет Кит.

— Я думаю, он решит эту проблему. Может ночевать здесь. Энси все равно пропадает у парня.

Сил спорить нет, и я позволяю себя увести от толпы и комнаты, которая вызывает у меня ужас. Оказавшись в комнате парней, просто сворачиваюсь клубочком в кровати Дара и тихо радуюсь, что Кита нет. Не хочу никого видеть, только Дар меня не раздражает сейчас. Подушка пахнет им. Едва уловимый запах знакомого геля для душа. Прикрываю глаза и успокаиваюсь, уткнувшись в него носом. Меня действительно отпускает. Дар прав. Я жива, здорова и свободна. Что еще нужно? А нужно мне не бояться, страх выматывает, и я на грани, а в ближайшее время сил потребуется очень много.

Дар присаживается рядом со мной на кровать и кладет руку на плечо. Перебирает волосы, и я начинаю дремать. Молчим. Дар начинает говорить первым и совсем не о том, о чем я жду. Не знаю, это хорошо или плохо, но, безусловно, полезно.

— Ты ведь понимаешь, что твоя мать сейчас далеко отсюда? — осторожно интересуется он. — Она в камере. Уверен, Лестрат ее не выпустил...

— И что ты хочешь сказать? — устало спрашиваю я. Его пальцы в моих волосах успокаивают, и я не хочу думать про маньяка.

— Она не виновата, Каро… ты ведь понимаешь это?

— Я сразу об этом говорила. Она слабая, Дар. Она может только идти у кого-то на поводу.

— И, думаешь, идет?

— Я уже ничего не знаю. Я не знаю ее. И не хочу узнавать.

— Мне кажется, тебе нужно с ней поговорить. Она может знать что-то. Если она жила с твоим похитителем, возможно, она знает о нем что-то. Что-то такое, чего не знают другие.

— К чему ты клонишь? — уточняю я, понимая, что избежать разговора не получится. Да и неправильно, поэтому беру себя в руки и заставляю подняться, но подушку, пахнущую Даром не отпускаю, прижимаю к животу.

— Тот, кто преследует тебя, точно не сам маньяк, — продолжает парень. — Он мертв, об этом говорят все. Начиная с твоей матери, заканчивая служителями лечебницы. Но тот, кто сейчас изводит тебя, слишком хорошо знает ту историю. Слишком. Мне кажется, в тот период времени он был где-то рядом, наблюдал за происходящим, но со стороны.

В словах Дара есть истина. Мне тоже приходило это в голову.

— Именно поэтому мама попала под подозрение. Она знала его лучше всех.

— А что, если был еще кто-то?

— Дети? — уточняю я, в целом очевидную вещь.

— Возможно. Или кто-то, кому он был дорог. Если кто-то знает о них, это твоя мать. Тебе нужно с ней поговорить, Каро. Если она кому-то расскажет правду, то только тебе. Она не лучшая мать, и я ее ни в коей мере не оправдываю, но может быть полезна.

— Наверное, ты прав… — нехотя соглашаюсь я, хотя даже мысли о необходимости с ней общаться вызывают болезненные спазмы в районе живота. — Но не сейчас. Сейчас я не хочу ни с кем говорить, не хочу думать…