New York, New York...

У меня все еще сердце прыгает к горлу и внутри все заливает, будто кипящей кровью, когда я его вижу, но, по крайней мере, разлука - уже не агония. Сейчас у меня есть свой детеныш, и я все понимаю лучше, но тогда это была просто хорошая новость.

Это подняло мне настроение, и я отправился в место, находившееся на верхушке топ-листа моих любимых точек Нью-Йорка, а именно - Сентрал-парк. Не знаю, как днем, а после заката там просто бесподобно, можно блуждать до самого рассвета, как в настоящем лесу. Солнце только-только село, и людей еще хватало, поэтому я углубился в заросли Консерватори, пока не наткнулся на нее.

Девочка лет пяти-шести сидела на скамейке под фонарем в полном одиночестве. Увидев меня, она не только не испугалась, но напротив - стала изучать меня с интересом юного скаута.

Дети, если честно, меня немного пугают. Маленькие говорящие люди… Но не ем я их по другим соображениям - у них очень специфический запах, который исчезает после пубертатного, или как его там, периода. В общем, блюдо на любителя.

– Ты что здесь делаешь?
– спросил я тихо.

– Я убежала от Вилли, - ответила та охотно.
– Она все время болтает и болтает, а мне хочется подумать.

Подумать, вот как? Я здесь тоже за этим… Она была смуглой, явно экзотических кровей, с жесткими волосами, заплетенными в косички и собранными в хвост. Мне вдруг стало смутно… как-то, не знаю, и я спросил:

– Как тебя зовут?

А она ответила:

– Фрэнси Энн Лот.

Нью-Йорк, Нью-Йорк… снова подарок, да так скоро? Но все это потому, что ты любишь меня так же, как и я тебя.

Удовлетворив внезапную потребность сесть, я поинтересовался:

– Тебя, наверное, ищут?

– Конечно, - ответила она серьезно.
– И найдут. Но Вилли все равно не скажет папе, что я убежала, он ведь будет ругать нас обеих. А пока меня ищут, я тут спокойно посижу и подумаю.

– И о чем же?

– Секрет!

Случайность порой - наш поводырь, и игнорировать знаки означает оставаться слепым. Это был мой шанс - может быть, последний.

– Значит, ты умеешь хранить секреты, Фрэнси Энн Лот? А мой сохранишь?

Она улыбнулась - очень знакомой улыбкой.

– Рот на замок. Ты расскажешь мне секрет?

– Лучше. Я тебе его отдам, будешь за ним присматривать?

Я полез в карман и достал то, что носил там вот уже больше десяти лет - часто касаясь, пробегая пальцами по изгибам, но избегая смотреть.

– Что это?

– Анк. Египетский крест, символ вечной жизни… Когда-то он принадлежал твоему отцу.

Фрэнси осторожно поднесла ладошку к лицу, рассматривая.

– А-н-к. Папа подарил тебе его?

– Не совсем. Скорее он его потерял, когда был у меня… в гостях.

Наверное, я тогда надорвал-таки веревочку… в жизни не забуду выражение его лица, когда он на меня упал.

– Это и есть твой секрет?

– Я не показывал его никому, даже сестре, так что это самый настоящий секрет.

– Я тоже не покажу его сестре, если хочешь, - она решительно сжала кулак и опустила в карман джинсового комбинезона.
– А папе можно?

– Ну какая ж это тогда будет тайна?

– Хорошо, - согласилась Фрэнси.
– А почему ты не носил его на шее?

– Слишком тяжелый.

– И вовсе нет, - пожала она плечами.
– А мне почему отдаешь?

– По той же причине…

Она снова улыбнулась, будто и впрямь что-то поняла.

– И теперь тебе легче?

– Значительно, - пробормотал я, а потом сказал громче: - Ты задаешь много вопросов, Фрэнси Энн Лот. Пожалуй, я найду другое тихое место, чтобы подумать.

– Кира подарила мне шкатулку!
– крикнула она мне вслед.
– Я положу твой а-н-к в шкатулку и запру на ключ, ладно?

– Ладно.

Уже удаляясь вглубь парка, я еще видел, как она машет мне рукой на прощанье. И стоял там, пока не прибежала какая-то бритая наголо женщина-азиатка, которая схватила ее на руки и завопила так, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки.

*

Если Таймс-сквер - второе мое любимое место, чтобы потеряться, то Сентрал-парк - первое. Однако здесь далеко не всегда скучно по ночам. Не так давно мы с Лайнусом оказались в центре настоящего сафари на Овечьем лугу благодаря нескольким серьезным ребятам с пушками, оказавшимся не в том месте и не тогда, когда надо… Может, кто из них и выжил - не проверял, но вряд ли. Помню, мы поймали по несколько пуль и забрызгали кровью всю ванную, пока доставали их друг из друга… и без удержу хохотали, вспоминая, хотя от боли текли слезы, и у них был вкус адреналина и не-смерти как синонима жизни…

Эта ночь в Сентрал-парк ничем не отличается от ночи больше чем десятилетней давности, за исключением того, что Фрэнси Энн Лот из шестилетки превратилась в девушку с обложки с длинными ногами и пластикой мангусты. Такое сходство… ну разве что кроме глаз.

– У тебя красивые глаза.

Она хмыкает, продолжая настороженно разглядывать меня.

– Папа мне это тоже всегда говорит.

– А что именно он говорит?

– Что с такими глазами украсть сердце ничего не стоит.
– Наконец что-то похожее на улыбку, то самое движение губами, которое трудно забыть.
– Ты тоже так думаешь?

– Я это знаю…

– Между прочим, твоя тайна все еще в сохранности.

Без лишних слов Фрэнси достает из выреза майки цепочку и показывает висящий на ней ключ.

– Ты прекрасно справляешься.

И неожиданно она улыбается, уже открыто, будто это бог весть какой комплимент.

– Хочешь, чтобы я вернула а-н-к?

– Нет, - поспешно качаю головой, - не хочу. Храни его и дальше.

Тогда Фрэнси снимает цепочку с шеи и кладет мне на ладонь.

– Так будет правильно.

Некоторое время мы идем в молчании, она прерывает его первой:

– Ты был его пациентом?

– С чего ты взяла?

– С того… что ты вряд ли мог быть его другом.

– Я этого никогда и не говорил.

Фрэнси снова замолкает, пока я наконец не спрашиваю:

– Тебе что, совсем не любопытно?

– Немного, но… Что бы ни было - это его дела и твои.

Я смотрю на ее красивый профиль, позолоченный отсветом фонарей, и впервые мне хочется стать человеком хоть на миг. Чтобы увидеть ее глазами смертного, который может пригласить на ланч и встретить с ней рассвет.