Нэй: мой любимый Прародитель

Нэй отвернулся, пряча стыд, но я больше не стала шутить.

— Нэй, — позвала я его, — посмотри на меня…

Он повернулся. Бирюзовые глаза смотрели потерянно.

Я положила ладонь ему на щеку, а потом мягко погладила.

— Нэй, ты очень напугал меня! Не делай так больше, пожалуйста!

Он смотрел на меня долго и пристально, а потом прошептал:

— Скажи мне, Ангелика, — его голос был слегка охрипшим, — есть ли хотя бы один маленький шанс, что ты однажды перестанешь видеть во мне просто глупого непривлекательного мальчишку?

Я удивленно приподняла бровь.

Опять комплексы?

Конечно, его ребячество и глупость иногда действительно зашкаливали, но вот на счет непривлекательности я бы поспорила. Неужели Нэй не понимает, что он очень красив?

Но как мне ответить так, чтобы и не оттолкнуть, но и не обнадежить зря?

— Возможно, — выдохнула я, не придумав ничего лучше.

Наверное, я поступила неправильно, но мальчишка вдруг посветлел, словно я все-таки дала ему надежду, а потом нащупал мою ладонь, сжал и почти торжественно сказал:

— Больше я не буду импульсивным! Я… изменюсь, правда! Ты поймешь, что я на самом деле… взрослый! ОБЕЩАЮ!

Я улыбнулась. И сделала вид, что поверила.

— Ловлю тебя на слове, брат!

Впервые за все это время после такого обращения к себе Нэй не помрачнел: неужели действительно смог взять себя в руки?

И вдруг он добавил:

— Что нужно сделать, чтобы стать членом твоего отряда?..

Помрачнела я.

— Тебе еще рано о таком думать… — пробормотала я, но он твердо заявил:

— Скоро ты изменишь свое мнение!

Его глаза решительно заблестели, и я увидела: он действительно изменился! Неужели выплеснул негативные эмоции и освободился от них?

Но интуиция подсказывала мне, что тут крылось что-то еще…

* * *

Нэй

Пока я был без сознания, увидел сон.

Или видение.

Но на сей раз я его запомнил!

Старый дворец. Всё те же мрачные коридоры и покрытые паутиной своды.

Зал. Трон. Страх.

На троне сидит мужчина в золотых одеждах и с драгоценной тиарой на голове.

Мой отец! ИМПЕРАТОР!

– Нэй! — мужчина поднялся и величественно двинулся в мою сторону. Молодое волевое лицо светилось от исходящей от него силы, шелковые одежды шуршали от ходьбы. — Ты продолжаешь разочаровывать меня, тринадцатый!

Когда отец приблизился достаточно близко, я увидел в его глазах клубящуюся тьму.

Но она не вырывалась из его тела подобно неконтролируемой вспышке. Она разделяла с ним комфортное сосуществование и уже являлась полновластной частью его личности.

Губы императора презрительно изогнулись.

– Ты всегда был самым ничтожным моим отпрыском, — выцедил он, рассматривая меня, словно букашку, посмевшую сесть на его одежду. — Ты — пятно на моей репутации!!! Убирайся с моих глаз! А еще лучше — перестань называться моим именем!!!

Мне стало больно.

Самый дорогой для меня человек ненавидел меня.

– Хорошо, отец, я уйду… — обреченно прошептал я. — Больше ты меня не увидишь…

Я развернулся и зашагал прочь.

– Иди, иди! — крикнул он мне вслед. — За свои бестолковые две тысячи лет существования так и не сумел стать воином! Лучше бы ты погиб в бою и прославил наш род, чем бездарно просиживал в своих лабораториях, величая себя ученым…

Я не ответил.

Я и раньше знал, что отец ненавидит меня.

Вот только изгнал он меня впервые…

Когда я выскользнул из сна-воспоминания, я еще какое-то время приходил в себя.

И хотя от дикого отвержения мне было до сих пор больно, больше меня поразило другое: уже тогда мне было две тысячи лет!

СКОЛЬКО ЖЕ МНЕ СЕЙЧАС????

Значит, я действительно ВЗРОСЛЫЙ!

И я это докажу!..

Глава 12. Новая жизнь и встреча с одержимым…

Нэй

Все свободное время я теперь проводил в Сети, тщательно изучая культуру Ишира, психологию видов, строение тел, способы укрепления организма, особенности питания и прочего.

Пища на Ишире оказалась отвратительного качества. Я и раньше замечал, что иногда она вызывает во мне инстинктивное отвращение. Поэтому с того момента я ел только те продукты, которые не отвергало мое чутье.

Я начал заниматься укреплением мышц, и уже через неделю заметил перемены. Занимался в своей комнате, по вечерам ходил в спортзал, стараясь игнорировать окружающих, но мышечная масса росла медленно и тяжело.

Впрочем, я по крайне мере, перестал быть болезненно худым, и это радовало.

С Ангеликой я пересекался только во время завтрака и перед ужином. Она постоянно убегала из дома по каким-то своим делам.

С ней рядом я держал лицо, стараясь выглядеть остепенившимся и спокойным, чтобы доказать: она может мне доверять.

Она делала вид, что верила.

Кстати, мне пришлось посетить парикмахера, чтобы состричь то, что не дорезала моя рука, и теперь мои волосы обрамляли лицо короткими прядями, золотившимися во свете ламп.

Кстати, у многих иширцев я почему-то вызывал неизменное умиление. Тот же самый парикмахер восхищенно щебетал, что мое место на обложках журналов, а я все никак не мог понять, как с такой немужественной внешностью вообще можно рассчитывать на какое-либо признание.

В общем, так и не поняв причин всех этих дифирамб в свой адрес, я основательно занялся собой.

Полтора месяца пролетели незаметно, и я ощутил, что окреп по всем фронтам. Эмоции удавалось купировать еще в стадии их зарождения. Тело обросло мышцами, ребер больше не было видно. Наверное, я стал выглядеть как обычный худощавый двадцатилетний парень.