Незабываемый вальс
Шрифт:
Наконец лакей вынес из гостиницы пледы, на которых они спали ночью, и можно было покидать эту негостеприимную гостиницу.
Батиста взяла поводья, граф выехал со двора, и она двинулась следом за ним. Лошади пустились галопом по лугам, которые выглядели необыкновенно свежими и зелеными после недавней грозы. Батиста вскоре почувствовала, как бледное утреннее солнце и легкий ветерок рассеяли ночные страхи.
Сильный дождь размыл землю, но в воздухе стоял приятный запах мокрой травы — знакомый весенний запах.
Некоторое время они ехали молча. Граф пустил коня рысью
— Постарайтесь обо всем забыть, Батиста. Такого больше с вами не повторится, и вам вряд ли еще придется останавливаться в столь убогой гостинице, где хозяйничают разбойники.
— Я не могу поверить… как нам повезло. Я ведь проснулась… потому что захотела пить… и вышла из комнаты, чтобы попросить воды.
— Так вот как вы узнали, что они замышляют!
— Да. Я стояла у перил наверху и уже хотела окликнуть хозяина и попросить его жену принести мне стакан воды… как услышала, о чем говорят эти люди.
— Вот видите, как полезно знать иностранные языки, — улыбнулся граф.
— Мама настояла на том, чтобы я учила языки. Она словно предчувствовала, что однажды это спасет меня… и вас.
— Как бы там ни было, я бесконечно вам благодарен, — сказал граф. — Но давайте, как я и просил, не станем больше вспоминать ни о чем плохом. Думайте о том, сколько всего прекрасного ждет нас впереди.
«Однако так ли все светло впереди у Батисты?» — подумал граф.
Прошлой ночью, прислушиваясь к ее мерному дыханию, граф понял, что именно невинность и чистота Батисты позволили ей так спокойно, без задних мыслей лечь рядом с ним и мирно заснуть. Он точно угадал, что чувствует девушка. Она ничуть не стеснялась, потому что оба они были одеты. А не испугалась потому, что не видела в нем мужчину. Зато при ночном нападении она боялась не только потери денег, но и потери чего-то большего…
Граф думал, что мало кто из его знакомых англичан, не говоря уже о французах, дали бы ей спокойно поспать до утра, если бы оказались в подобной ситуации.
На рассвете, с первыми лучами солнца граф проснулся первым и пристально стал рассматривать ее лицо, такое юное и нежное… Батиста укуталась в плед, которым он бережно укрыл ее. На фоне белоснежной кожи ее ресницы казались совсем черными. Граф разглядел, что они загибаются на концах. У корней реснички были золотистыми и темнели к концам. За ночь волосы, у нее немножко растрепались, и маленькие золотистые локоны упали на лоб.
«До чего она хороша, — подумал граф. — Хороша и невинна!»
И его вновь посетили тревожные мысли о ее будущем, о том, что ждет ее в Париже.
Он вспомнил вечера в доме Ля Паивы и приемы, что давали другие кокотки. Эти экзотические празднества были на устах у всей Европы.
Граф воскресил в памяти один вечер у Кор Перл: пол залы был усыпан орхидеями, купленными за тысячу франков, а хозяйка танцевала, наступая туфельками на нежные цветы, безжалостно растаптывая их.
Но особенно впечатляющим был прием у мадам Мюзар — любовницы короля Нидерландов. Именно ему была она обязана своим богатством.
Все гости собрались в длинной галерее, убранной
зелеными портьерами. На завтрак подали трюфели и нежную дичь, за ними последовал кофе с сигарами. Вдруг ударили колокола, и портьеры раздвинулись. За ними стояли восемнадцать великолепных жеребцов, которые тоже завтракали. Все гости пришли в восторг от этой оригинальной выдумки мадам Мюзар.Но все приемы к концу неизменно превращались в оргии. И ему, и другим мужчинам все это было по вкусу, но встретить Батисту на подобном вечере он бы совсем не хотел.
«Мне незачем принимать все это близко к сердцу, — убеждал он себя. — У нее есть мать, которая приглядит за ней».
Но связь ее матери с графом де Сокорном казалась ему весьма предосудительной. Что хорошего можно ожидать от такой женщины?
Час спустя они прибыли в город, где должны были провести ночь. Барнард уже ждал их в отеле. Верный слуга не находил себе места от волнения.
— Гроза застала нас в пути, и мы не смогли добраться сюда, — объяснил граф. — Пришлось ночевать в ужасной придорожной гостинице. Барнард, распорядись насчет ванны, смены одежды и позднего завтрака.
— Я предвидел, что вы задержитесь, милорд, ответил Барнард. — Все, что нужно, уже ждет вас в комнатах на втором этаже.
Он проводил их наверх. Батисту в ее комнате уже ждала горничная. В номере ей была приготовлена ванна, в которой девушка смыла с себя все тревоги и страхи прошлой ночи. К тому же Барнард приготовил ей маленький сюрприз: он догадался купить для Батисты еще одну амазонку. Она была даже лучше и наряднее прежней. На вечер и на день были куплены платья, столь прелестные и столь непохожие на ее старую одежду, что Батиста чуть не расплакалась от радости.
Она спустилась в гостиную на завтрак в новой амазонке из зеленого шелка, отделанной белой тесьмой.
Граф ждал ее внизу, она радостно бросилась к нему и принялась благодарить:
— Спасибо, спасибо. Я знаю, это вы попросили Барнарда купить мне платья. Надеюсь, сегодня мы отужинаем в каком-нибудь шикарном ресторане, где я смогу показаться в своем новом вечернем платье.
Граф улыбнулся, наблюдая ее детский восторг.
— Сегодня у нас легкий день. Мы остановимся в Шантиле, где есть прекрасный отель. Может быть, в качестве вознаграждения я свожу вас в ресторан. Вам, я смотрю, нужны зрители?
Батиста от радости захлопала в ладоши:
— Прекрасно! Я никогда раньше не была в ресторане.
Граф с улыбкой подумал, что любая из его знакомых женщин с большей радостью осталась бы ужинать с ним в маленькой уединенной гостиной. Он видел, что Батиста была лишена всяческих невинных удовольствий в доме отца и теперь искренне, как дитя, радовалась всему новому. Она вела себя так, словно попала в чудесную сказку.
Раньше граф считал, что только общество зрелых утонченных женщин, вроде леди Марлин, могло быть ему интересно. Но теперь его восхищал искренний восторг Батисты, и он вместе с ней переживал радость от, казалось бы, заурядных вещей. Ей нравилось в гостиной все: цветы, мебель, шелковые подушки и хрустальные люстры.