Незаменимый вор

Четыре дня пути на юго-восток вдоль подножия Эль-Бура не принесли никаких неожиданностей. Если бы не налетавшее порой жаркое дыхание пустыни и не лихорадочная спешка, с какой Адилхан заставлял двигаться отряд, путешествие можно было бы назвать приятным. Воды было вдоволь, леса изобиловали дичью, отроги кое-где поросли фруктовыми деревьями и виноградником.

На пятый день утром Адилхан проснулся с восходом солнца и впервые за много недель почувствовал, что от усталости дня прошедшего не осталось и следа. Не было желания полежать еще немного, по очереди расправляя затекшие суставы. Едва очнувшись ото сна, он упруго вскочил на ноги, окинул зорким взглядом горизонт, потянул носом воздух, несущий лесные запахи, и тогда только вспомнил вдруг, как давно эта зоркость и чуткость перестали быть для него привычными. Прежде чем сердце верного Фарруха застучало в его груди, прошло двадцать мучительных дней, в течение которых падишах постарел на двадцать лет. За эти дни Ктор подготовил его к тяжелой операции, а выпущенный из сосуда ифрит отыскал Гору Духов, пробил ее несокрушимую толщу и принес верховному жрецу волшебную воду, способную приживить чужое сердце. Уже пятый ифрит был использован Адилханом в стране Шис, но в этот раз падишах не сокрушался о потере – в конце концов, именно для таких случаев ифриты и предназначались. Гораздо сильнее горевал он о погибшем друге, сердце которого теперь наполняло силами его молодеющее с каждым днем тело...

Маленький лагерь еще спал, когда поднялся падишах, только носатый черноусый Тофия, заступивший на стражу часа три назад, старательно таращился, переводя взгляд с гор на пустыню и обратно.

– Никто не появлялся? – спросил Адилхан.

– Ни души, – ответил Тофия, – только шакалы бродят. Да и то по одиночке...

– А где госпожа? – Адилхан вдруг заметил, что Вайле нет на месте.

– Она только что поднялась и пошла к ручью.

– Хорошо, – падишах еще раз оглядел зеркальную поверхность соляной пустыни, сделал воину знак, что тот может продолжать наблюдение, а сам зашагал по тропинке, ведущей к ручью. Ручей протекал глубокой ложбиной, пробитой им, вероятно, за долгие годы в каменной толще плоскогорья. Адилхан спустился в ложбину и сейчас же увидел Вайле, склонившуюся над водой. Девушка, расстегнув ворот платья, поливала студеной водой шею и плечи, плескала в лицо, и тонкие струйки стекали ей на грудь...

Падишах остановился было, чтобы не смутить Вайле своим присутствием, но его выдал вырвавшийся из груди вздох. Девушка обернулась и сразу вскочила.

– Кто это?! – вскрикнула она, но не отпрянула, наоборот – казалось, ей хочется броситься навстречу неожиданно появившемуся человеку.

– Не пугайся, красавица! – сказал Адилхан. – Это всего лишь добрый падишах хоросанцев.

– Клянусь Ассурой! – прошептала Вайле. – Как ты похож на...

Она вдруг спохватилась.

– О, простите, Ваше величество!

– Ничего, ничего, – улыбнулся Адилхан. – Можешь обращаться ко мне на «ты».

Он весело подмигнул Вайле, и девушка не смогла удержаться от улыбки. Капли воды на ее ресницах заискрились в лучах еще розового солнца. Падишах почувствовал, что несмотря на свой отеческий тон, он испытывает смущение. Чтобы скрыть это новое чувство, Адилхан лег животом на песок и принялся пить до сладости холодную воду из ручья.

– С водой прямо повезло сегодня, – сказал он, переводя дух. – Прекрасный источник, чистый и не соленый. И от гор далеко...

– А почему это так важно? – спросила Вайле.

Она уже привела в порядок платье, а длинные волосы, заплетенные в косу, окрутила несколько раз вокруг головы, так, чтобы шея оставалась открытой. Девушка, видимо, твердо решила что-то выяснить, наконец, у Адилхана и, несмотря на его молчание, продолжала допытываться:

– В самом деле, почему мы никогда не остаемся на ночь в горах? Ведь в лесу найти воду гораздо проще, чем здесь, среди камней. Там что, есть какая-то опасность?

Адилхан значительно кивнул.

– Вот именно. Серьезная опасность. По ночам там собираются... тучи комаров.

– Кого?!

– Комаров. Настоящее бедствие. Совершенно невозможно заснуть.

– И это единственная опасность? – девушка изумленно округлила глаза. – Так мы из-за комаров каждый вечер делаем лишние четыре мили в сторону пустыни, да еще тащим с собой воду и дрова для костра? Почему бы нам в лесу не отгонять их дымом?

– Н-ну... как тебе сказать? Хотя бы потому...

Но падишах не успел ничего придумать, так как дозорный неожиданно прокричал:

– Караван!

Адилхан и Вайле поспешили вернуться к лагерю.

Проснувшиеся солдаты и Навтан с Ктором – все вглядывались в розоватую еще даль. Там, в пустыне, у самого горизонта, едва мерцали многочисленные точки – всадники на лошадях и вьючные верблюды.

– Это халвары, – сказал Навтан. – Воинственный народец, наполовину люди, наполовину – подгорные карлики, живущие в пещерах под Крышей Судьбы. Но дорога в их земли лежит на севере от Эль-Бура. Непонятно, что они делают здесь.

– Куда же они идут? – спросил Адилхан.

– А кто их знает! Может, в Город Джиннов, а может – к потаенной пристани, говорят у них есть такие на побережье океана...

– Что-то всадников у них больше, чем верблюдов, – сказал сотник Маджид, надевая пояс с саблей.

– Потому-то я и говорю – халвары, – кивнул Навтан. – Бандиты они, а не купцы. В караване у них не столько своего товара, сколько награбленного в дороге. Нападают на всех, кого повстречают, и царь их, Химса Второй, нисколько им в том не препятствует. Наоборот, сам посылает своих солдат в пустыню, дает оружие, коней, а из нагребленного третью часть берет в казну...

– Так эти люди – солдаты? – спросил Адилхан.

– Там и офицеры есть, – сказал Навтан. – Настоящая армия!

– Шакалы! – Адилхан плюнул. Он не любил наемных разбойников. – Ну ничего, сегодня им попадется орешек покрепче, чем купеческий караван...

– Что вы! Что вы, Ваше величество! – Навтан всплеснул руками. – Нам нечего и думать затевать с ними бой! Я не спорю, хоросанские воины искусны и храбры, но ведь нас меньше сорока человек, тогда как халваров...

– Да будь их хоть целая сотня! – прервал его Адилхан. – Мы зададим им добрую трепку!

Навтан вдруг рассмеялся истерически.

– Со... сотня! Да вы... Простите, ваше величество, сразу видно, что вы не бывали в этих местах. Какая там сотня! В таком отряде не менее трехсот хорошо вооруженных, видавших виды всадников! Взгляните сами, взгляните же!

Адилхан молчал. Из-за туманной линии, обозначившей горизонт, появлялись все новые и новые черные точки.

– А, дьявол! – пробормотал падишах. – Действительно, целая армия! Где только Химса набирает такое количество бездельников? Эй, Маджид!

– Жду приказаний! – бодро рявкнул сотник. Он, возглавлявший отряд в начале путешествия из Аренжуна, безропотно передал власть над ним Адилхану, как только падишах пожелал взять командование на себя. Сотник, как и подобает верному старому служаке, подчинялся без рассуждений, исполнял приказы с буквальной точностью и того же требовал от своих солдат. Если бы падишах приказал сейчас атаковать караван халваров, Маджид, а за ним и остальные гвардейцы, без колебаний бросились бы в бой. Но Адилхан не спешил отдавать приказ. Его молодое, полное сил тело снова жаждало сражений и побед, но им повелевал многоопытный разум правителя и военачальника.