Незаурядная Маша Иванова
Шрифт:
– Ты знаешь, мне это даже начинает нравиться! – Димка улыбается, в очередной раз заставляя Машку блаженствовать, глядя на его «счастливые» ямочки на щеках.
– А какая экономия! – светится Машка в ответ. Только что в антракте спектакля ей преподнесли букет, явно предназначавшийся перезревшей снегурочке, игравшей в главной роли новогоднего мюзикла.
– Вот интересно, а если бы я, как собирался в начале, повел тебя в цирк, на детское представление, тебе бы петушков на палочке в антракте дарили?
– А что? Было бы неплохо!
– Пойдем тогда в буфет, пока действо не началось, голодный ты мой малыш! – Димка поднимает Машку с кресла и направляет в сторону выхода, где в широком дверном проеме уже видна длиннющая очередь за бутербродами с рыбой и шампанским.
– Интересно, почему в театре всегда так хочется есть? Ведь не вкусно же, да еще и дорого! И ты это прекрасно понимаешь, но все равно каждый раз стоишь в очереди и глотаешь слюнки!
– Видимо, твой организм глуховат: ты говоришь ему, что идешь получать духовную пищу, а он слышит только второе слово!
– Ах ты! – Машка принимается бить кулачками по твердым и пушистым от свитера Димкиным плечам.
– Ты что же, гад, обижаешь девушку? – гневно произносит сзади бас, и в челюсть не успевающего среагировать Королькова «прилетает» мощный кулак.
– Ой! Вы что?! Шпана! Он не обижал меня! Это мы так шутили! Мы же вместе! – оглушает Машка Димкиного обидчика фразами на уровне ультразвука.
– Как ты? – наклоняется она к приподнявшемуся на локтях и почему-то улыбающемуся спутнику.
– Отлично! Мы же вместе! – хитро прищурившись, повторяет Димка вылетевшую у Маши реплику.
Маша тоже улыбается и тут же закусывает губу, превозмогая дикое желание, прямо сейчас, несмотря ни на что, поцеловать его…
– Ты… это… прости… Я думал, ты ее чем-то расстроил… – Димкин обидчик протягивает огромную руку, помогая ему подняться и разрушая возникшую между ним и Машей магию.
– Ты все испортил, – скрежещет зубами Корольков.
«Спасибо тебе, мужик! Я чуть было не совершила самую большую в жизни глупость…» – думает Машка.
– Я так понимаю, с Димкой у тебя все хорошо? Было. До настоящего момента. А теперь что-то случилось, – слышит Машка в трубке насмешливый голос Олеськи.
– С чего ты взяла?
– Ну, так ты неделю не звонила! А мы же подружкам когда звоним? Только когда все плохо. Вот ты и позвонила.
– Ладно, права. Прости, – улыбается Маша. – Все так и есть – было хорошо, а теперь плохо. Точнее, теперь тоже хорошо, но есть проблемка.
– Выкладывай.
– Я влюбилась. Реально. Он вроде тоже неровно дышит…
– Где ты такое выражение откопала? – хихикает Олеська.
– Блин, не сбивай меня!
– Ну, ну…
– Ну что «ну»? Я уже пару раз его чуть не поцеловала! А ты сама понимаешь, что это – пипец! А завтра будет двойной пипец…
– А что у тебя завтра?
– Он пригласил меня к себе в бассейн. Ну, туда, где он ребят тренирует. Но только ночью. Он с администратором договорился, взял ключи. Мы будем вдвоем. Вода, огни, ночь… В общем, сама понимаешь…
– Ого! Да он молодец! Если завтра
у вас ничего не будет – он все поймет.– Что?
– Ну, явно не то, что есть на самом деле! А то, что он тебе безразличен или, что еще хуже, противен!
– Только не это! – стонет Машка. – Что же делать?
– Либо не ходить совсем, сказать, что заболела. Но это очень подозрительно. Да и не спасет – он примчится к тебе с апельсинами, и от поцелуя тогда точно будет не отвертеться.
– Почему? Я скажу, что боюсь его заразить!
– А он скажет, что второй поцелуй вылечит его лучше всяких лекарств…
– Ладно. Либо не ходить, либо что?
– Либо идти, но… в самый ответственный момент вам что-то должно помешать…
Горят всего несколько боковых ламп, от них по воде бежит световая дорожка, невероятно похожая на лунную. Сильные руки Димы держат Машку за талию, губы исследуют ее гладкую мокрую кожу от лопатки до мочки уха. «Держаться, держаться», – стонет про себя Машка, чувствуя нетерпеливое Димино дыхание и горячие губы, покрывающие поцелуями ее глаза, переносицу, ямочку над губой…
Внезапно боковые лампы гаснут. В кромешной темноте Машка слышит чертыханье любимого и всплеск воды, говорящий о том, что Димка уже на бортике.
Через пару минут «лунная дорожка» снова на месте.
– Такое ощущение, что кто-то тупо переключил рычаг подсветки! – Димка с разбега прыгает в воду, – Замерз, малыш?, – и крепко обнимает Машу, которая в самом деле немного дрожит. На этот раз путь Диминых губ короче – мочка уха, щека, уголок губ… Вдруг Маша издает странный вскрик и тычет пальцем куда-то за спину Королькова. Он оборачивается и видит, как по центру бассейна всплывает аквалангист.
– Что это вы тут делаете? – спрашивает аквалангист, сняв маску и вынув загубник изо рта. Даже в таком виде в «Ихтиандре» можно узнать Олеську.
– Этот вопрос я лучше адресую тебе, – сухо отвечает Дима.
– Я тут дайвингом занимаюсь вообще-то! Уже неделю!
– Ты отстала от группы часов на пять? Видимо, у тебя самопополняющийся баллон с воздухом. Впрочем, это неважно, – кусая губу, он поворачивается к Маше, которая пытается делать серьезную мину, однако предательская улыбка начинает появляться на губах от одного только Олеськиного вида. – Маша, оставляю тебя наедине с подругой. Уверен, вам есть о чем поболтать и что обсудить. Адьес!
В одно движение Дима оказывается на бортике и удаляется в сторону раздевалок.
«Второй раз за год на одном и том же балконе, с бокалом в руке и грустью в глазах – это романтично или идиотично?», – спрашивает Машка саму себя. Через два часа будут куранты. Испугавшись, что услышит их бой в одиночестве, Машка позволила подруге снова затащить себя на вечеринку к Арбузовым.
– Что, опять тоска накатила? О нем думаешь? – Олеська, как всегда бесцеремонно, врывается в ее мысли. Но, надо отдать ей должное, при этом накрывает Машины плечи теплым пледом, раздобытым в спальне хозяев.