Неземная
Шрифт:
– Ты думаешь, что я красивая?
– Нам лучше перестать говорить, - говорит он немного хрипло. – Распугаем всю рыбу.
– Хорошо, хорошо, - я кусаю губу, а потом улыбаюсь.
Некоторое время мы рыбачим в тишине, единственный шум производит река и колышущиеся деревья. Такер ловит и отпускает трех рыб. Он показывает мне лосося Кларка, с алыми пятнышками около жабр. Я же, напротив, не получила ничего, кроме откусанной наживки, прежде чем мне пришлось выйти из холодной воды. Я села на берегу и попыталась вернуть чувствительность своим ногам. Придется признать – из меня никудышная рыбачка.
Я знаю, что это прозвучит
И Такер считает, что я красивая.
Позже я тащу старую добрую спортивную сумку на задний двор и пробую то же самое еще раз. Вернись к реальности, напоминаю я себе. Помни об обязанностях. Мама сидит за компьютером в своем кабинете и пьет чай, так, как обычно делает, пытаясь избавиться от стресса. Она дома всего один день и уже снова выглядит уставшей.
Я расправляю руки и крылья. Закрываю глаза. Легкость, наставляю я себя. Будь легкой. Стань частью ночи, деревьев, ветра.Я стараюсь представить лицо Кристиана, но внезапно оказывается, что оно стало нечетким для меня. Я пробую вызвать в воображении взгляд его глаз, всполох зеленого и золотого, но не могу сделать и этого.
Вместо этого перед мысленным взором появляются изображения Такера. Его губы, мазок алого, когда мы наклоняемся, наполняя пустые стаканчики из-под мороженного черникой на горном склоне. Его хриплый смех. Его руки на моей талии, когда он старается удержать меня от падения на реке, прижимая меня ближе. Его глаза, такие голубые и теплые, словно притягивающие меня.
– Черт, - прошептала я.
Я открываю глаза. Я стала настолько легкой, что только кончики пальцев моих ног касаются земли. Я плыву по воздуху.
Нет, думаю я. Это неправильно. Это Кристиан должен заставлять меня чувствовать себя так. Я здесь ради Кристиана Прескотта. Черт!
Мысли тянут меня вниз, и я снова оседаю на землю. Но не могу выкинуть из головы Такера. Я снова и снова прокручиваю в голове те моменты, которые мы с ним разделили.
– Что ты нашла в таком парне, как Кристиан Прескотт? – спросил он той ночью, когда привез меня с танцев. Но на самом деле он словно говорил мне: « Почему ты не замечаешь меня?», громко и отчетливо, но я была слишком слепа, чтобы заметить.
Я узнаю это чувство.
Возьми себя в руки, говорю я себе. Лети уже, наконец-то.
Я плотнее обхватываю спортивную сумку. Поднимаю крылья и расправляю их по направлению к небу. Я отталкиваюсь, задействуя все свои мышцы, всю силу, которую набрала за месяцы и месяцы тренировок. Мое тело продвигается на несколько футов, и я пытаюсь удержать сумку.
Я отталкиваюсь выше, достигая самой линии верхушек деревьев. Я могу почти коснуться осколка месяца. Я лечу, но сумка лишает меня баланса. Я наклоняюсь на одну сторону, сильно взмахивая крыльями, и отпускаю сумку. Мои руки, кажется, готовы выскочить их суставов. И затем я падаю, врезаясь в сосну на границе нашего участка, чертыхаясь по пути вниз.
Джеффри
стоит у раковины на кухне, когда я вваливаюсь через заднюю дверь, исцарапанная, покрытая синяками и готовая расплакаться.– Хорошо выглядишь, - говорит он, ухмыляясь.
– Заткнись.
Он смеется. – Я тоже не могу этого сделать.
– Не можешь сделать чего?
– Не могу нести груз, когда лечу. Это лишает меня баланса.
Я не знаю, чувствовать ли себя лучше от того, что у Джеффри это тоже не получается, или расстроиться из-за того, что он очевидно наблюдал за мной.
– Ты пробовал?
– Много раз. – Он делает шаг вперед и вынимает сосновую шишку из моих волос. Его взгляд дружелюбный, сочувствующий. Из всех, кого я знаю, Джеффри единственный, кто может по-настоящему понять через что прохожу, ведь он проходит через то же самое. Или, по крайней мере, будет проходить, когда получит свое предназначение.
– Ты… - я колеблюсь. Я смотрю за него, на холл перед маминым кабинетом. Он оглядывается назад, а затем снова смотрит на меня с любопытством.
– Что?
– Ты хочешь попробовать сделать это вместе?
Минуту он смотрит на меня. – Конечно, - наконец-то отвечает он. – Давай сделаем это.
На заднем дворе так темно, что я не могу разглядеть ничего за пределами лужайки.
– Было бы гораздо проще сделать это днем, - говорю я. – Я начинаю ненавидеть эти ночные тренировки.
– Почему не тренироваться днем?
– Хм-м… Потому что люди могут нас увидеть?
Он озорно улыбается. – Кому какое дело?
– Что ты имеешь в виду?
– Люди не видят тебя. Не то чтобы они смотрят вверх.
– Что? Это безумие, - отвечаю я, качая головой.
– Это правда. Если они вообще заметят тебя, то подумают что ты большая птица или типа того. Пеликан.
– Ни за что. – Но я моментально возвращаюсь к тому дню, когда летала над озером «Дженни», и мое отражение представляло собой лишь полосу белого цвета, как бывает у птиц.
– Это не проблема. Мама делает так постоянно.
– Она что?
– Она летает почти каждое утро. Когда встает солнце.
– Как я могла не заметить этого?
Он пожимает плечами. – Я просто встаю раньше.
– Не могу поверить, что не знала об этом!
– Так что мы можем летать днем. Проблема решена. Но сейчас давай забудем про это, ок? У меня есть еще дела.
– Конечно, есть. Ладно. Смотри. Покажитесь! – кричу я.
Его крылья немедленно появляются.
– Что это было? – выдыхает он.
– Трюк, которому я научилась у Анжелы.
Его крылья светло-серого цвета, на несколько оттенков темнее моих. Вероятно, беспокоиться не о чем. Мама говорила, что у всех нас крылья различных оттенков серого. И его выглядят не столько темными, сколько… грязными.
– Окей, предупреди меня в следующий раз, хорошо? – Джеффри чуть прижимает свои крылья, делает их меньше, и поворачивается ко мне спиной, пока идет вдоль края лужайки, где я оставила спортивную сумку. Если он разделит со мной половину ее веса, то она окажется совсем нетяжелой.
– Один, - говорит он.
– Подожди, в каком направлении мы полетим?
– Туда, – он кивает головой в северном направлении нашего участка, где растут более тонкие деревья.
– Хороший план.
– Два.