Неземное создание

Ну, конечно! Как же я сразу не поняла?

На полках перед моими глазами лежали подделки под старинное оружие, за исключением, может быть, нескольких действительно настоящих и ценных образцов.

Под хрупкой оболочкой искусно было спрятано самое настоящее оружие, которое в таком виде было гораздо удобнее доставлять заказчикам.

Ловко придумано, ничего не скажешь!

Этот Кузнец-скульптор-ювелир на самом деле был, в лучшем случае, простым бутафором, кукольником, который умел видоизменять внешнюю оболочку предметов.

Я подняла голову, и теперь совершенно новыми глазами окинула обширную коллекцию.

Интересно узнать, какая начинка на самом деле прячется в этих штуковинах.

Очень даже любопытно.

Ну, а в белоснежных телесах «Венер» вообще много чего может поместиться – никто ведь не догадается в них копаться и что-то проверять.

Признаюсь, я невольно про себя восхитилась этой хитроумной выдумкой.

Просто, как все гениальное.

Особенно если учесть, что сейчас все «новые русские» помешались на антиквариате и старинных вещах, и никого не удивляет, что коммерческие банки стали «для солидности» украшать скульптурами и напольными вазами.

Стоп, мои мысли начали лихорадочно раскручиваться в совсем новом направлении.

Разумеется, кому-то удобно продавать и приобретать оружие в виде муляжей и подделок под старину – это бесспорно.

Но ведь в красивую обертку удобно что-нибудь подложить и без взаимного желания – если у кого-то есть необходимость сотворить другому гадость.

Кстати, что они там такое толковали про театр?

Уж не туда ли теперь повезли безруких красавиц?

Зачем?

Впрочем, есть вещи, о которых невозможно догадываться, – их надо знать.

Увы, в моем разгоряченном мозгу ничего не вырисовывалось, хоть убей.

«Ну ладно, и на том спасибо», – подумала я, поглаживая в кармане пальцами бархатный мешочек.

Признаться, я уже начала изнывать от голода и неизвестности.

Нет, ну какие свиньи!

Держат меня весь день в заточении и хотя бы для приличия предложили чашечку кофе и один, пусть даже и маленький, бутерброд.

Вот мастера-кудесники!

Сами-то там небось сидят и обжираются!

– Есть хочу! – сказала я громко.

Но на мой клич никто не отозвался.

– Эй, я хочу есть!

Снова никакого ответа.

Неужели Кузнец прекратил свое неусыпное наблюдение?

Или в очередной раз сработала знаменитая теория подлости: когда надо – никто тебя не увидит и не услышит.

Можно было бы теперь пошарить вокруг, рассмотреть экспонаты, примерить, что хочется – но теперь необходимости в этом не было.

Мне и так было все приблизительно ясно. Оставалось ждать, просто ждать.

Вечер встречи номер два с моим школьным другом Сергеем Конищевым прошел в форме короткого анекдота. Начать с того, что Конищев снова был пьян, от него издалека разило спиртом, и он еле держался на ногах.

Снова не выдержал!

Вот за что я всегда не любила своего кавалера школьных лет – это за непостоянство и отсутствие воли. Всегда это было так: то любит, то не любит, то учится на «отлично», то тут же скатывается на двойки.

В общем – то взлет, то посадка!

И за годы взрослой жизни, которую мы ожидали с таким нетерпением, ничего в нем не изменилось.

Кавказец, который изо всех сил удерживал Конищева в вертикальном положении, еле сдерживал отвращение и старался глядеть в другую сторону.

Кузнец поддерживал Конищева с другой стороны.

– Лиля! Ты здесь? – вскричал Сергей пьяным голосом. – Лилечка моя! Мне как сказали…

– Здесь! – отозвалась я и встала навстречу своему «прекрасному прошлому».

Лицо у Конищева, когда он увидел меня, сделалось прямо-таки совсем идиотским.

Во-первых, оно и так было белее алебастра и гипса, которого вокруг имелось в избытке – наверное, по дороге сюда он вообразил самые страшные картины того, что могло произойти с его возлюбленной, вроде сцен группового изнасилования.

Во-вторых, при виде меня его лицо как-то неестественно вытянулось и приобрело вовсе форму огурца, которым он наверняка недавно закусывал.

Кажется, Сергей никак не мог врубиться в ситуацию и сообразить, что к чему.

Вот размазня!

– Иванова… – проговорил он растерянно, и выражение лица его сначала сделалось примерно таким же, каким было вчера, когда он открыл передо мной дверь. – Ой, снова Иванова… Привет! А ты чего тут делаешь?

И он полез ко мне с пьяными объятиями.

Я внимательно наблюдала за поведением моего друга, поскольку видела, что не менее пристально за его реакцией наблюдают сейчас еще две пары глаз.

– Ну, Иванова, – сказала я твердо. – Да, Лиля Иванова, а что? Не ожидал, что встретимся?

– Лиля? Как – Лилечка? Не ожидал… – промямлил Конищев и растерянно оглянулся вокруг.

Он смотрел на меня, пытаясь что-то сообразить, и я боялась, что сейчас он начнет задавать какие-нибудь дурацкие вопросы.

От его пьяного лепета в прямом смысле слова теперь зависела моя жизнь.

– Ой, мне, наверное, надо поспать, – пробормотал он, чувствуя вокруг себя поле повышенного напряжения. – Можно я посижу в этом кресле?

– Стоять! – закричала я. – Хватит валять дурака! Ты привез деньги? Мы здесь договорились, что ты за меня заплатишь, а то я тут насовсем жить останусь.

– Иванова, ты чего кричишь? – попытался сопротивляться Конищев. – Кажется, мы с тобой уже – того… Точнее – не того.

– Ладно, говори, ты показывал этой девке свой скрамасакс? – перешел к допросу Кузнец. – Значит, ты ее действительно знаешь? Твоя девка?

– Ну, не то, чтобы – моя. Теперь даже и не моя… – пробормотал Конищев, но, наткнувшись на мое свирепое лицо, начал что-то вспоминать об общем деле и вовсе запнулся. – Ну, показывал как-то… И что с того?

– Нечистый на руку женщина – это сильно нехорошо, – снова вставил свою реплику «восточный мудрец». – Зачем такой красивый девушка ворует?

– А мне так – ндравится! Если ндравится, то что? – ответила я точно так же, как говорила когда-то Светка Линькова на родительском собрании, когда ее стыдили за воровство и спрашивали о причинах, которые толкают девочку из хорошей семьи на такие некрасивые поступки.