Нежданная любовь

Деймрел вымученно улыбнулся:

— Чудной? Видели бы вы, с каким напыщенным видом Альфред ходит по улице! Боюсь, в Лондоне сейчас не много людей, но надеюсь, вы завели приятные знакомства?

Венеция охотно отвечала, и они продолжали непринужденно беседовать, пока она ужинала. Деймрел говорил мало — он сидел, глядя на нее со странной улыбкой, словно вспоминая о чем-то другом.

Когда Имбер принес яблоки и орехи и наконец удалился, Деймрел промолвил:

— А теперь, Венеция, объясните, что заставило вас решиться на этот безумный шаг!

— Объясню! — отозвалась она. — Но сначала задам вам вопрос. Почему вы не рассказали мне, что моя мать жива?

Деймрел пытался расколоть грецкий орех длинными пальцами, но при этих словах быстро посмотрел на Венецию:

— Значит, вы об этом узнали?

— Это не ответ! — строго заметила она. Он пожал плечами:

— Не мне рассказывать вам о том, что вы, очевидно, не должны были знать. Кто вам сообщил? Ваша тетя? Весьма разумно с ее стороны! Я надеялся, что она так поступит, — в противном случае вы могли обнаружить это сами, что сильно бы вас потрясло!

— Но именно так все и случилось! Я почти обо всем догадалась, прежде чем бедной тете Хендред пришлось открыть мне правду. Я видела мать позавчера в театре.

— Черт! — Деймрел нахмурился. — Я думал, она обосновалась в Париже!

— Так оно и есть, — ответила Венеция, протягивая руку за орехом, который он только что расколол. — Благодарю вас… Ей пришлось приехать в Лондон за новым костюмом для верховой езды. Она утверждает, что ни один французский портной не в состоянии изготовить его так хорошо, как английский.

— Утверждает? Выходит, вы говорили с ней?

— Конечно говорила! Я навестила ее в «Налтни» — она была удивительно добра ко мне, а сэр Лэмберт просто душка! Представьте себе, он не только проводил меня до самого конца Бонд-стрит, но и купил для меня очаровательную брошь! Сэр Лэмберт сказал мне, что он бы очень хотел, чтобы я была его дочерью, и…

— Не сомневаюсь! — сердито вставил Деймрел.

— И я бы тоже этого хотела, — закончила Венеция, — потому что мой отец нравился мне куда меньше, чем он!

— Вы имеете в виду, — осведомился Деймрел, — что у вашей тети хватило ума позволить вам дать повод всем сплетникам чесать языки? О боже!

— Вам следует познакомиться с тетей, — сказала Венеция. — Уверяю вас, вы отлично поладите, потому что мыслите в абсолютно одинаковом направлении! До того, как я узнала о моей матери, меня всегда озадачивало, почему тетя постоянно твердит, что я должна вести себя особенно осмотрительно из-за моих обстоятельств. И хотя она старалась найти мне респектабельного мужа, я видела, что ей это кажется нелегкой задачей. Мне это казалось странным — ведь я не уродлива и не бедна. Но теперь я все понимаю. Мне бы очень хотелось, Деймрел, чтобы вы были со мной откровенны, но я знаю, что вы оказались в очень неловком положении…

— Что, черт возьми, вы под этим подразумеваете? — спросил Деймрел достаточно свирепым топом, чтобы заставить задрожать любую женщину.

Но лицо Венеции оставалось безмятежным.

— Вам ведь было бы очень трудно объяснить, что лорду Деймрелу не подобает жениться на дочери леди Стипл. Теперь мне кажется, что вы один или два раза пытались мне намекнуть, но…

— Пытался намекнуть? Да как вы смеете? — рявкнул он. — Если вам кажется, что я позволил вам уехать, так как считал вас недостойной меня…

— Но ведь так оно и есть! — возразила она. — Вы внушали мне, будто вы меня недостойны, и это было очень любезно с вашей стороны, друг мой, хотя совершенно нелепо, так как теперь мне известно, насколько я неподходящая партия!

Деймрел приподнялся со стула. Венеция надеялась, что он сейчас схватит ее и как следует встряхнет, но он снова сел, глядя на нее по-прежнему мрачно, но уже без гнева.

— Выбросьте эту чушь из головы, девочка моя, — сухо сказал он. — Не знаю, внушила ли вам ваша тетя — которая представляется мне законченной простофилей! — что развод ваших родителей делает вас неподходящей партией, или вы придумали это сами, чтобы облегчить мне задачу, но теперь послушайте меня — и поверьте, что я говорю чистую правду! Ни один мужчина, достойный так называться, который знает и любит вас, не обратит никакого внимания на эту ерунду! Спросите вашего дядю, если вам кажется, что я вам лгу! По-вашему, до ваших родителей никто никогда не разводился? Слушая вас, можно подумать, что ваша мать пошла по плохой дорожке, хотя она все эти пятнадцать лет была замужем за Стиплом!

— Должна признаться, вы сняли груз с моей души, — с признательностью промолвила Венеция. — И это подводит меня к причине, по которой я вернулась домой. Я знала, что вы сможете дать мне совет! Конечно, мне в первую очередь следовало бы обратиться к Обри, но он еще недостаточно взрослый, чтобы советовать мне. Мне сделали предложение, Деймрел, и я не уверена, нужно ли его принимать. Не то чтобы мне очень этого хотелось, но думаю, это лучше, чем жить одной, — вы назвали это напрасной тратой жизни и, возможно, были правы.

— Если это предложение исходит от Ярдли, — быстро отозвался Деймрел, — то я не могу вам советовать! Я бы сказал, что он последний человек, который… Но вы лучше знаете, что вам подходит!

— От Эдуарда? Господи, конечно нет! Как вы могли подумать, что мне понадобится совет насчет его предложения?

— Я только знаю, что Ярдли последовал за вами в Лондон. Он приезжал сюда и сообщил об этом Обри. Я его не видел.

— Да, Эдуард последовал за мной, — согласилась Венеция с печальным вздохом. — Но он ошибся во мне и сейчас, очевидно, на пути в Незерфолд. Конечно, так думать унизительно, но Эдуард меня попросту бросил! Думаю, в конце концов он женится на Кларе Денни.

— Это очередная попытка меня одурачить?

— Вовсе нет! Понимаете, для Эдуарда развод имеет значение, и хотя его разум несколько лет сопротивлялся чувствам, но чувства одержали верх, так как он не сомневался, что под моим легкомыслием кроется чуткость и прочие добродетели.

— Венеция, даже Ярдли не мог пороть такую чушь! — запротестовал Деймрел; его губы слегка дрогнули.

Венеция рассмеялась:

— Уверяю вас, именно это он и сделал! Эдуард считал, что я должна отречься от мамы, — к тому же он испытывал необъяснимую неприязнь к сэру Лэмберту!

— Необъяснимую? Ваш сэр Лэмберт неисправимый хлыщ, а что касается вас…

— Ну а я не вижу ничего плохого в моем отчиме! — заявила она. — Он очень добрый! Понимаете, предложение, о котором я говорю, исходило от мамы!

— Что?!

— Вполне понятно, что вы удивлены, — я сама удивилась, но была очень тронута. Только подумайте, Деймрел! Она приглашает меня поехать с ними в Париж и жить у них, сколько мне захочется, — причем с полного одобрения сэра Лэмберта! Конечно, меня одолевает искушение. Вы ведь знаете, что я всегда мечтала о путешествиях, а мама весной собирается в Италию! Думаю, я не смогу отказаться!