Нежданно-негаданно...

Так что вскоре разговор перешел в конструктивное русло. Начали обсуждать конкретные меры по борьбе с подступающим катаклизмом. Расчистка железных дорог? Значит, нужно больше специальных путевых машин! Соответствующим ведомствам в недельный срок составить техническое задание на их разработку и производство! Эвакуация населения и промышленности из районов Крайнего Севера и Сибири? Разработать планы! Срок исполнения — лето 1967 года. За это время как раз станет окончательно понятно на счет климата… Уборка снега? Значит, надо больше тракторов! И специальной снегоуборочной техники. И шин — в Воронеже выпустили первую партию зимней резины на основе не пошедших в серию разработок конца 50-х. Передать производство на другие заводы. В конце концов, с зимней резиной оно и впрямь неплохая идея — если что, уйдет военным и на Север. А еще надо двигатели, много двигателей! Так что все моторостроительные заводы — на работу в три смены! И передать производство на те заводы, где есть соответствующее оборудование. Составить список предприятий. Подготовить перечень необходимого оборудования и оснастки. Найти, на каких заводах разместить заказ на их изготовление. Авиация? Пожалуй, тут все верно… Во что превращаются двигатели после короткого полета — уже известно. Если после каждого полета менять мотор — запчастей не напасешься. Потому консервация производства самолетов логична. Даже если в следующем году и настанет потепление. Так что многие решения были приняты достаточно быстро… Тем более, что многие из них пока еще можно легко и быстро отменить.

Больше всего споров вызвало два решения… Первое — массовое строительство теплиц. Да, разработать проект стандартной модульной теплицы — это правильно. Можно сказать, по-советски — сварил все, что нужно, на заводе металлоконструкций, привез на место и за несколько дней собрал. Так и надо делать! Но строительство тысяч телиц по всему Союзу? Это ж сколько стекла, металла, бетона уйдет! А ведь теплицы — это еще и отопление, освещение! Громадные электрические мощности, топливо… а вдруг оно не понадобится? Куда их столько девать? Огурцы с помидорами зимой выращивать? И куда их столько денешь? И тут дискуссия развернулась нешуточная — предлагали сократить объемы строительства… Ну хоть раз в десять! Уж для такого количества теплиц всегда найдется предназначение… Но в итоге все же сошлись на прежней цифре — хотя многие выглядели недовольными. Ведь строить эти теплицы — это отнять фонды у других, не менее важных на первый взгляд проектов! Второе же решение… Строительство «домов эвакуационного типа» для временного размещения, сроком на 15–25 лет, людей, оставшихся без собственного жилья в результате последствий катастрофы и предстоящей эвакуации. Дескать, как люди будут смотреть на эти бетонные коробки?! Это ж, дескать, будет прямым подрывом доверия населения к политике партии и советского правительства! Своими руками сработают на руку антисоветским элементам! Однако в конечном счете было принято и это решение.

На фоне всего этого как-то фоном прошло даже решение об освоении в сельскохозяйственном плане полупустынь Средней Азии. Совсем недавно нечто похожее было на Целине — сначала военные строили дороги, МТС, зернохранилища и другие нужные объекты, ставили быстровозводимые «финские домики» для жителей и высаживали лесополосы, а на следующий год на места присылали людей и создавали колхозы. Что ж — теперь надо повторить этот опыт и в Средней Азии… Только более срочно, но опыт подобный есть — так что справимся! Да, еще надо, конечно, усилить борьбу с националистическими элементами — а то как бы массовая эвакуация на юг русского населения не привела к обострению проблемы.

Лишь после того, как все решения были приняты, министры принялись за обсуждение текста предстоящего обращения к народу о введении «Особого Положения» в стране… Предстояло, с одной стороны, разъяснить людям, что и как происходит и убедить всех в правильности предпринимаемых партией и советским правительством мер, а с другой… Не допустить паникерских настроений.

«А ведь пару дней назад мне в секретариате показывали пару писем от какого-то студента, где он описал практически то же самое, что просчитали товарищи Гирс и Александров, — уже возвращаясь домой после совещания, вдруг подумал товарищ Пономаренко. — Даже предложил примерно то же самое, что сегодня решили! Подумать только… Надо будет сказать товарищу Шелепину, пусть поподробнее о нем разузнает». Кто-то другой на его месте, наверное, сейчас подумал о том, что этот пацан ясновидящий или какой-нибудь предсказатель. Однако Пантелеймон Кондратьевич был атеистом, потому мысли его были в совсем ином направлении. Что, похоже, этот студент — гений! Сумевший по обрывочным сведениям из официальных публикаций просчитать то же самое, для чего Академии Наук СССР понадобился огромный объем информации, современные электронно-вычислительные машины и коллектив из лучших ученых СССР… И время. Почти три месяца с момента извержения!