Нежданный гость

Ирландия.

— Портобелло-роуд, восемьдесят три, — сказала она таксисту, садясь в машину в дублинском аэропорту и поддерживая живот руками, будто оберегая ребенка.

Когда такси остановилось у коричневого здания без номера над бурлящей рекой, она неуклюже вытащила свое длинное тело с заднего сиденья и поспешила к двери, едва не оставив чемодан в машине. «Мне нужна комната», — заявила она румяному лопоухому мальчишке, который открыл дверь и молча смерил ее взглядом с головы до ног, а потом уставился на ее живот. «Мне нужна комната», — настойчиво повторила она, внезапно ощутив непреодолимое желание поскорее развязаться со всем этим. Она слышала, как машина с визгом отъезжает по булыжной мостовой, но не обернулась.

Эдварду самое время стать послом. Он всю жизнь прослужил в Министерстве иностранных дел, а последние три года добросовестно и успешно исполнял обязанности советника британского посла в Париже, уступая по рангу только самому послу. В начале своей карьеры он отбыл необходимые сроки в горячих точках — Ливии, Кувейте и Каире, служил в Лондоне и Вашингтоне, занимаясь среди прочего ирландскими делами. Женился на ней, американке с девичьей фамилией Феннелли. Теперь до места посла в Дублине остался один шаг: ужин, который ей предстоит организовать.

— Все в порядке? — спросил Эдвард, сняв очки и выпрямившись во весь рост. — Готовимся к ужину?

— У меня все под контролем.

— Кто бы сомневался.

Он поцеловал ее, и она улыбнулась. Он закрыл кейс, надел пиджак, а она все улыбалась — пока не услышала, как за ним защелкнулась входная дверь. Тогда улыбка исчезла с ее лица, и она оперлась ладонями на стол.

Ее поставили перед выбором. Устроить безупречный ужин и оказаться в Дублине, где как минимум есть риск сойти с ума, если раньше никто ее не узнает и не призовет к ответу. В последние два месяца ей опять мерещится лицо Найла в толпе.

Или специально провалить сегодняшнее мероприятие и лишить своего верного и достойного мужа открывшейся перед ним возможности.

Клэр вновь взглянула на часы. Восемь тридцать семь.

На вчерашнем приеме, узнав, что ей в двадцать четыре часа нужно организовать ужин, от которого зависит профессиональное будущее мужа, но еще не ведая, что речь идет об Ирландии, она положенное время пожимала кому-то руки и касалась губами чьих-то щек, после чего удалилась в дамскую комнату. Опершись о мраморную раковину и зажав в руке телефон, она с деловитостью стюардессы, информирующей пассажиров о мерах безопасности во время полета, принялась отдавать распоряжения. Сначала Матильде, кухарке. Затем Амели (не забыв спросить, сможет ли ее кузина помочь на кухне). Потом посольскому официанту Йоанну, на которого полагалась больше, чем на остальных. «Donc, vous annulez»^[2], — распорядилась она, услышав, что у него уже есть назначение на завтра. Дворецкий Жерар уехал на юг на свадьбу племянницы — очень не вовремя, но они ведь ничего не планировали на эти дни. Вернуть его в Париж не получится. Значит, всю организацию ей нужно взять на себя, а встречать гостей будет Йоанн. Кузина Амели поможет ему их обслуживать. Сама Амели присмотрит за доставкой вин и столовой посуды. А Матильда займется кухней.

Разобравшись с прислугой, она отправила в посольство просьбу прислать с утра пораньше столовое серебро с королевским гербом, а секретарше Эдварда — просьбу прислать перечень гостей с пометками о последних событиях в их личной жизни и об их кулинарных предпочтениях. После этого она достала блокнот, который всегда носила с собой, и приступила к списку дел — мясник, вино, цветы и так далее, стараясь учесть все, о чем в обычных обстоятельствах позаботился бы дворецкий. В последнюю очередь она написала в издательский отдел Музея Родена^[3], предупреждая, что, вероятно, не сумеет завтра принести законченный перевод. Она переводит книги и каталоги по искусству — это ее вторая работа, платная.

На все ушло меньше десяти минут. Она выключила телефон и вернулась в зал — как раз в тот момент, когда Эдвард, заменяя отсутствующего посла, обратился к собравшимся с приветственной речью. Пока разносили закуски, она еще кого-то целовала в щеку, обменивалась с кем-то приветствиями, опять спрашивала о чьих-то детях, женах и мужьях. Само спокойствие и уверенность в себе. Ночью, лежа в постели и пытаясь осмыслить новость о назначении Эдварда в Дублин, она отчаянно цеплялась за свою недавнюю спокойную уверенность, усилием воли силясь ее вернуть. Наконец дыхание Клэр выровнялось, сердце угомонилось. Ей удалось уснуть.

Клэр свернула салфетку. Раз она сумела сохранить самообладание вчера, сумеет и сейчас. И днем, и во время ужина. И даже в Дублине. Ей не впервой справляться со страхом.

Она закрыла сахарницу. Закрутила крышку на банке с джемом и составила тарелки на поднос. Скоро придет Матильда и начнет готовить. Амели уже приводит в порядок гостиную. Клэр выплеснула в раковину остатки чая из чайника Эдварда и остатки кофе из своей чашки.

Она не будет думать о дублинском парке Сент-Стивенс-Грин, где дождь когда-то смывал с нее человеческое достоинство. Она вообще не будет думать о Дублине. Всеми силами постарается помочь Эдварду. Больше двадцати лет она по крупице стирала прошлое из памяти, и возврат к нему невозможен. Либо она устроит сегодняшний ужин с присущим ей мастерством, на которое полагается Эдвард, либо ей придется рассказать ему правду о себе. А правды она никому открывать не намерена.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Клэр внимательно просмотрела список гостей, чтобы выяснить, нет ли у кого-нибудь пищевой аллергии, религиозных ограничений или специальной диеты, и, не найдя ничего подобного, положила список на кухонный стол. За окном легкий весенний ветерок чуть шевелил зеленовато-желтые соцветия липы; Клэр отодвинула щеколду, открыла окно и высунулась наружу, вдыхая сладкий запах. После долгих недель серой дождливой погоды над Парижем сияло солнце. Утренний свет заливал мощеный дворик внизу. Между камнями робко пробивались тонкие зеленые травинки, слишком слабенькие, чтобы стать добычей ножниц консьержки. За ночь распустились глицинии, выбросив вдоль стены язык пурпурного пламени, — словно багряная полоса, в которую превращается солнечный свет, если крепко зажмурить глаза.

— Вы так простуду схватите.

Клэр обернулась:

— Доброе утро, Матильда.

— Уф! — Матильда, наполовину швейцарка, наполовину шотландка, всегда готовая к внезапному снегопаду или проливному дождю, стянула с себя толстое шерстяное пальто и повесила его в шкаф у служебного входа. — Меню для меня готово?

— Готово.

Меню для ужина у посла составили заранее, но так называемая Синяя комната, Salon Bleu, столовая в его официальной резиденции, — это богато убранный просторный зал: высокий сводчатый потолок, золоченая лепнина на стенах, обивка из синего атласа на креслах, мелодичное позвякивание хрустальных подвесок на люстрах, а на полу богатый ковер размером с маленькое море… По сравнению с этой роскошью столовая в резиденции советника посла, с ее темно-зелеными крашеными стенами и мебелью красного дерева, кажется скромной, хотя она по-своему красива и достаточно вместительна — вполне можно накрыть стол на двадцать персон. Иными словами, то, что соответствовало великолепию Salon Bleu и стилю Людовика Четырнадцатого, не годилось для более камерной резиденции советника. К тому же Клэр хотелось, чтобы ужин дал Матильде возможность продемонстрировать свои кулинарные таланты и ненавязчиво напоминал об Ирландии. Если уж помогать Эдварду, то делать это как следует.

Она принялась перечислять блюда, внося уточнения по ходу дела:

— Для начала — ранняя эльзасская спаржа, завернутая в jambon de bayonne^[4]. На горячее ваш знаменитый чилийский сибас в панировке из миндаля под соусом с луком-пореем и лимоном. Салат, конечно. Сыры я куплю сама, когда пойду за цветами. Десерт — на ваш выбор, они у вас все замечательные. Только придумайте что-нибудь весеннее, пожалуйста.

— Чилийский сибас нельзя. Вызовет ненужные мысли.

— Что, незаконный лов?

— Незаконный. — Матильда пожала плечами. — Лучше вьетнамскую басу с рыбной фермы. Приготовлю, как чилийского сибаса, и по вкусу они похожи. На гарнир — картофель со свежим песто.

— Прекрасно. — В кабинете зазвонил телефон, потом раздался приглушенный звук шагов домоправительницы, и Клэр на минуту прервалась, чтобы понять, кто звонит.

— Oui^[5], подождите, пожалуйста, — донесся голос Амели. — Я позову мадам, Джеймс.