Нежилец

— В интересах следствия мы не имеем права разглашать информацию по этому делу, — покачал головой Самсонов. — Но мы бы хотели задать вам несколько вопросов.

— Каких? — Парень выглядел совершенно растерянным. Либо известие стало для него шоком, либо он был отменным актером.

Это и собирался выяснить Самсонов.

— Может, зайдем? — предложил он. — Если вы не против.

— А? Да, пожалуйста. — Макс посторонился, пропуская полицейских в квартиру.

Обстановка была обычной для семьи с достатком выше среднего. Ламинированная мебель, плазменная панель в гостиной, музыкальный центр, полы с подогревом и так далее.

В квартире пахло то ли лекарствами, то ли камфарой: должно быть, Парфенов делал ингаляцию.

Самсонов сел в кресло, Дремин прислонился к стене. Макс немного постоял посреди комнаты, глядя на полицейских, затем плюхнулся на диван. Через распахнутую форточку был слышен вой автомобильной сигнализации. С улицы тянуло гнилью и бензином.

— Ваше полное имя? — спросил для начала Самсонов.

— Максим Анатольевич Парфенов.

— Можно взглянуть на какой-нибудь документ, подтверждающий вашу личность?

Парень кивнул и вышел в соседнюю комнату. Он вернулся через минуту и протянул Самсонову паспорт.

Полицейский открыл его и тут же вернул Парфенову.

— Расскажите о вашей последней встрече с Чижиковой.

Макс достал платок, развернул и звучно высморкался.

— Ее что… убили? — спросил он вместо ответа.

— Да. Но подробности мы разглашать…

— И не надо, — поднял руку Макс. — Не хочу знать деталей. Мы встретились у выхода из стрип-клуба, где Саша работала, и поехали к ней. Там… занимались любовью, а потом она сказала, что мне пора. Я ушел около половины двенадцатого, едва успел на метро.

— Вас не удивило, что… Чижикова просит вас уйти на ночь глядя?

Парень коротко пожал плечами:

— Да нет. Это было в порядке вещей. Саша говорила, что иначе ей будет казаться, что у нас серьезные отношения, и это все испортит.

— Почему?

Макс снова пожал плечами:

— Она предпочитала легкость.

Дремин негромко хмыкнул, Самсонов бросил на него недовольный взгляд.

— Вас связывал только секс? — спросил он Парфенова.

Парень кивнул:

— Нам было хорошо вместе, но Саша была права: все это могло продолжаться лишь до тех пор, пока нас не связывали обязательства.

— У меня есть еще один вопрос, — сказал Самсонов. — Довольно интимный.

— Ну давайте.

— Вы занимались садо-мазохизмом?

Макс посмотрел в сторону окна:

— Да. Саше нравилось.

— А вам?

— Ну, так. Для разнообразия.

— То есть вы не бывали инициатором подобных игр?

— Это что, действительно важно? — нахмурился Макс.

— Честно говоря, пока не знаю, — откровенно признался Самсонов. — Но нам нужна полнота картины. Кстати, что вы делали с понедельника по вторник…

— Можете не уточнять время, — покачал головой Макс. — Через два часа после того, как мы с Сашей расстались, меня увезли на «Скорой» прямо отсюда. Я едва успел добраться до дома.

— Что случилось?

— Обострение гастрита. Я три дня валялся в палате. — Парфенов слегка похлопал себя по животу.

— В какой больнице?

— На Костюшко. Можете проверить.

Самсонов записал.

— Получается, последний раз вы видели Чижикову в воскресенье вечером?

Макс кивнул.

— Еще такой вопрос: вы где-нибудь учитесь?

— В БГУ, на философском. А что?

— Саша ничего не говорила вам насчет бала в ГУАПе?

— Где? — Макс нахмурился.

— Давайте так: Чижикова упоминала какой-нибудь бал?

— Не помню такого. Вы мне объясните, почему спрашиваете?

Самсонов встал.

— Не могу, — сказал он, убирая блокнот. — С вопросами пока все, но, если появятся новые, мы с вами свяжемся.

— Хорошо. — Парень встал, засунув руки в карманы кофты. — Хотя не знаю, чем еще могу вам помочь.

Когда через пять минут полицейские вышли из подъезда, у Самсонова зазвонил мобильник.

— Это Коровин, — сказал он, взглянув на экран. — Алло?

— Валер, мы только что закончили обыск квартиры Чижиковой.

— И как результаты?

— Нашли кучу садо-мазоигрушек. Включая наручники и плетки.

— Без подробностей, пожалуйста.

Коровин усмехнулся:

— Больше ничего. Ни писем, ни документов. Квартира словно вылизана — все на месте, никакого бардака. Наша стриптизерша была большой аккуратисткой. По крайней мере вне постели.

— Она жила одна?

— Да, снимала двушку в Купчино.

— Понятно. А фотографии какие-нибудь нашли?

— Нет. Ничего личного, если не считать вибраторов. В ассортименте. — Коровин снова усмехнулся.

— Хватит паясничать! Завтра передашь мне перечень ее вещей.

— Ок, шеф.

— Сделай еще вот что: проверь, когда Максим Анатольевич Парфенов лежал в больнице на Костюшко. Это бойфренд Чижиковой, мы только что от него.

— И как он?

— Утверждает, что о смерти любовницы узнал от нас.

— Убит горем?

— У них были свободные отношения.

— Понимаю.

— Ладно, пока.

Самсонов убрал телефон и взглянул на Дремина:

— Похоже, Анабэль проводила на работе больше времени, чем дома. В ее гримерке мы хоть что-то нашли.

Следак пожал плечами:

— Может, это просто случайность.

— Кто знает.

Дремин подвез Самсонова до дома. Было темно, желтые фонари будто плыли среди редкой листвы тополей и кленов, отражаясь в окнах вторых этажей и маслянистых лужах, покрывавших асфальт там, где жильцы обычно оставляли автомобили.

— До завтра, — сказал Дремин, остановив машину напротив подъезда. — Я позвоню своему человечку, и он подвезет прослушку.

— Давай. — Самсонов вылез из салона и вдохнул густой пряный воздух. Откуда-то тянуло мазутом и затхлостью, и эта вонь примешивалась к вечерней свежести, словно мутный ручеек, вливающийся в родниковый ключ.

— Приятных снов, — махнул из машины Дремин.

Мотор затарахтел, набирая обороты.

Самсонов поднялся к себе и набрал номер Карины.

— Привет! — быстро сказал он, едва щелчок возвестил о том, что трубка снята.