Нежить
Шрифт:
И не было толку пытаться плыть против течения, особенно в том случае, если оно может принести их к победе.
— Лорд Бэйн, — произнес Неврон. — Уверен, что говорю от лица всех нас — мы исполним вашу волю и молим вас о том, чтобы вы одарили нас своим благословением и помощью.
— Где бы один человек ни проливал кровь другого, — произнес Бэйн, — там вы меня найдете.
Тьма, из которой состояло тело Черной Руки, рассеялась, и Димон снова стал самим собой. Пока он был одержим, нанесенные адвеспой раны не кровоточили, но сейчас из них хлынула кровь, и он начал заваливаться вперед. Ударившись головой о край стола, он рухнул на пол.
Позвякивая
— Он мертв, — произнесла она, и Неврон решил, что, хотя зачастую от неё было мало толку, её познаний в некромантии в любом случае хватало, чтобы утверждать это наверняка.
Аот с Барерисом и Зеркалом провели все утро на разведке, осматривая дорогу, по которой предстоит двигаться отрядам. Наконец они опустились на летающий остров, чтобы немного передохнуть. Наездники спешились. Аот заглянул за край парившего в воздухе обломка земли и камня и обвел взглядом расстилавшийся внизу ландшафт. Землю испещряли глубокие трещины и горные хребты, а вдалеке вздымались искривленные тонкие каменные спирали. Легионы совета, неспособные передвигаться по воздуху, были вынуждены с трудом ползти по этой пересеченной местности, напоминая колонну муравьев. Даже своими измененными пламенем глазами боевой маг не смог заметить на земле никаких иных признаков движения.
Он думал, что за последние десять лет вдосталь насмотрелся на то, как его родина превращается в пустошь, но он ошибался. То, что он наблюдал сейчас, была пустошь, увиденная сквозь призму кошмара.
— Кажется, что эта война уже подошла к своему печальному итогу, — пробормотал Аот. — Либо боги затеяли свою собственную схватку, которая разрушает мир. Мы похожи на армию призраков, обреченных вечно скитаться по пустыне.
Барерис, светлые пряди волос которого развевались на ветру, улыбнулся.
— Тебе стоит оставить мрачные полеты воображения нам, бардам.
Аот хмыкнул.
— Я едва оклемался после приступа безумия. Имею же я право побыть в сентиментальном настроении.
— И то верно. И все же, пусть война ещё продолжается, вскоре все будет кончено. Ты же говорил, что сам Бэйн обещал нам это.
— Да, но он не высказался напрямую, не утверждал, что победа окажется на нашей стороне, и даже не сказал, что окажет нам более весомую поддержку. Все, что он сделал — это убил собственного жреца, перед этим использовав его в качестве карнавальной маски. Когда он появился среди нас, меня охватил трепет — а ты бы на моем месте испытывал иные эмоции? Но я все равно понятия не имею, можем ли мы ему доверять.
Барерис покачал головой.
— Хотел бы я его увидеть. Уверен, это вдохновило бы меня на написание целой дюжины песен. Но, раз уж ты не веришь в Черную Руку, верь в Коссута или в нас самих.
— Думаешь, наши силы столь впечатляющи? Армия, направляющаяся сюда, велика, но прошлым летом она была куда больше.
— Важно лишь то, хватит ли нам сил, чтобы одолеть Сзасса Тэма. И, несмотря на все твое ворчание, думаю, ты тоже понимаешь, что победа может оказаться на стороне южан. В ином случае зачем бы нам торчать тут и подвергать свои жизни опасности? Ты же думал о бегстве, и, если честно, когда Таммит ко мне вернулась, я тоже.
— С того момента, как мое зрение восстановилась, я находил множество причин, чтобы остаться, но не уверен, какая из них в действительности сыграла ключевую роль. Возможно, я здесь до сих пор лишь
потому, что такова моя судьба.— Или, возможно, твои магические глаза заглянули в будущее и увидели тарчиона Аота, развалившегося на золотом ложе в окружении наложниц, которые угощают его абрикосами.
Губы Аота изогнулись в улыбке.
— Возможно, — он невольно оценил попытку друга поднять ему настроение.
И он полагал, что Барерис и в самом деле является его другом. Он позволил ему остаться в Грифоньем легионе, чтобы избежать лишней болтовни, но никогда не думал, что опять когда–либо почувствует себя с бардом так же непринужденно, как и раньше. Но прошло совсем немного времени, и он снова стал относиться к нему по–прежнему.
Может быть, причина была в том, что с момента возвращения Таммит Барерис, казалось, и правда превратился в иного человека. Или, возможно, Аоту просто недоставало умения цепляться за старую ненависть и злобу. Даже продолжая служить под руководством Нимии, он не испытывал недовольства. Он не доверял ей, но так было и раньше.
Он издал смешок.
— Возможно, в том, что мне твердили всю жизнь, есть доля правды. Возможно, я и в самом деле не чистокровный мулан. Я уж точно сделан из иного материала, чем Неврон и Лаллара.
Барерис склонил голову.
— Что ты имеешь в виду?
— Неважно. Ты готов?
Они полетели вперед. Далеко на востоке виднелась полоса голубого пламени.
Барерис очнулся от самого ужасного из своих кошмаров, того, в котором он снова обезглавливает Таммит и разбивает её голову на куски.
На миг он опять превратился в себя прежнего, озлобленного и опустошенного, но затем вспомнил, что теперь Таммит была с ним. Его дыхание выровнялось, сердцебиение успокоилось, и он перевернулся на другой бок, чтобы посмотреть на неё.
Но её не было.
Армия достигла Туратароса к полудню. Часть города лежала в руинах. Его некогда кишевшие народом загоны для рабов, магазины и караван–сараи по большей части пустовали. Голод и болезни оставили свой отпечаток на лицах встречавшихся на улицах людей. Но город продолжал существовать, и от этого на душе становилось легче. Он не был стерт с лица земли голубым пламенем или разрушен землетрясением.
Барерис снял комнату в таверне. Под подобострастной угодливостью владельца этого заведения скрывалось упорное стремление нажиться на посетителях, предлагая им всевозможные услуги за немеряную цену — точь–в–точь как в прежние времена. Барерис нашел это ободряющим. Прежде чем провалиться в пучину сна, он решил, что не солгал Аоту, сказав, что их родина до сих пор жива. Они ещё смогут её спасти.
Однако сейчас ему в голову не пришло никаких утешительных мыслей. Наоборот, когда он обнаружил отсутствие Таммит, его охватили дурные предчувствия.
Бард сказал себе, что для тревоги нет никаких оснований. Таммит была ночным созданием. Вполне логично, что ей могло надоесть лежать рядом с ним, пока он спал.
И все же он инстинктивно чувствовал, что её необходимо отыскать. Он оделся, застегнул пояс с оружием и из его кармана достал пучок шерсти ищейки. Зажав его в руке, он сотворил магический пасс, пропел заклинание и принялся поворачиваться вокруг.
Когда он оказался лицом к юго–западу, то почувствовал что–то вроде безболезненного укола, вызванного магией. Она находилась в той стороне, и это означало, что она покинула пределы таверны. Миновав ряды храпевших в общей комнате легионеров, он тоже вышел на свежий воздух.