Нежная Ева

– Я могу дать тебе денег, – предложил Николай, – в долг, естественно.

– Конечно, я отдам! Я завтра приеду и привезу деньги.

– Завтра?

– Я могу сейчас съездить.

– Откуда я знаю, что ты вернёшься?

Я кивнул в сторону Толика и Капы:

– У меня здесь друзья.

Он обернулся:

– Они остаются?

– Да.

Николай снова сделал глоток из своего бокала, затем достал бумажник и расплатился с барменом. Ура! Сегодня мой день!

– Спасибо вам огромное! – я радостно соскочил с табурета. – Я только скажу им что-нибудь и мчусь домой. Я быстро.

– Не привык я верить на слово. Даже таким милым как ты, – Николай допил и поднялся с места, – иди, я подожду в машине, съездим вместе. Заодно потолкуем.

– Спасибо. Я мигом!

Покровский и Капа уже сидели за столиком, бросая любопытные взгляды в сторону бара, и, видимо, строили версии, о чём я мог говорить с незнакомцем.

– Тебя за смертью посылать! – набросился Толик. – Чего так долго?

– С хозяином клуба разговаривал… – с чувством собственного достоинства ответил я на выпад друга и присел рядом с Капитолиной.

– Правда, что ль? – усомнился Покровский.

– Да. Предлагает у него поработать.

– Кем?

– Для начала барменом, а там видно будет.

Капа смотрела на меня широко раскрытыми глазами и никак не могла понять, шучу я или говорю серьёзно.

– Заливает, как мерин! – разочарованно махнул рукой Толик.

– Ну правда! – я вошёл в роль, да и отступать было поздно. – Видишь, он в офис идёт, сейчас подготовит контракт, и если меня всё устроит, сегодня и подпишем.

– С чего это такая милость? – всё ещё сомневался Толик.

– Я обаятельный.

Я посмотрел на Капу. Девушка словно светилась изнутри, и излучаемые ею потоки тепла и света согревали меня и наполняли чем-то воздушным и праздничным, как в детстве, когда я сидел на плечах у отца и сверху с замиранием сердца обозревал прохожих, машины и всё, что снизу мне казалось большим и величественным. Конечно, тогда меня переполняло чувство превосходства над окружающими. А в данный момент – над Покровским.

– Да ты гонишь! – снова попытался принизить меня Толик.

Я спокойно пожал плечами:

– Не веришь – не надо… – и обернулся к Капе. – Это ненадолго. Потанцуем потом?

Она благосклонно кивнула и улыбнулась.

Везёт как никогда! Толик сегодня, безусловно, на втором плане. Я и сам не ожидал от себя таких способностей. Я уже чувствовал себя барменом этого модного заведения, с гордым видом направляясь к выходу и спиной ощущая провожающий взгляд Капы. Расстраивало только одно – с ней, хоть и ненадолго, оставался Покровский.

Я вышел на улицу. Стоявший неподалёку лимузин подал мне световые сигналы. А вдруг он действительно хозяин клуба? – подумалось мне. Только большой босс может позволить себе такую машину ещё и с личным шофёром!

Переполняемый чувством собственной значимости я прошёл мимо охраны, открыл заднюю дверцу и сел рядом с Николаем.

– Где ты живёшь? – спросил он.

– Таганка. Там дворами, я покажу.

Он кивнул водителю, повелевая следовать указанному адресу. Машина мягко и плавно тронулась с места.

– Прости, что не доверяю тебе, но, сам понимаешь, в клубах много разных прохиндеев…

Я по гроб жизни обязан ему, а он ещё оправдывается!

– Если б не вы, не знаю, как бы я выкручивался! – поблагодарил я и тут же подумал о Покровском. Толик, пытаясь взять реванш, наверное, уже пригласил Капу и танцует с ней. Но, кажется, я сумел произвести впечатление. Один танец с Покровским ничего не изменит. Сейчас мне надо будет незаметно вытащить у мамы деньги или, если она проснётся, объяснить ей, в какую неприятную ситуацию я попал. Мама поймёт и не осудит.

– Расскажи про свою подружку, – голос Николая вывел меня из раздумий.

– Какую?

– Там в баре. Это не твоя подружка?

Я почему-то смутился:

– Мы вместе учимся… Сидим за одной партой. Она… очень хорошая, правда…

– Я заметил, хорошая.

Иногда бывает легче поделиться самым сокровенным с незнакомым человеком, чем с близким, тем более Толика в этой ситуации близким считать не приходится.

– Наверное, плохо, что я оставил их вдвоём в баре, да? – высказал сомнения я, ожидая совета умудрённого жизненным опытом незнакомца.

– Почему? – как-то спокойно отреагировал он. – Это нормально.

Не получив поддержки своих опасений, я попытался объяснить:

– Просто она мне нравится, а Толик…

Николай неожиданно перебил:

– Она не может тебе нравится.

– Почему?

Он странно покачал головой:

– Ты милый.

– И поэтому она не может мне нравится? – его логика поразила меня.

– Ты красивый мальчик… Нежный… – Николай провёл кончиками пальцев по моей щеке. Я вздрогнул и машинально отдёрнулся в сторону. – Ты – нежный. Понимаешь, что это такое?

Я испуганно взглянул на своего ночного попутчика. Николай взял мою руку в свою и, перебирая пальцы, продолжил:

– И пальцы у тебя такие тонкие. Музыкой, наверное, занимаешься?

Я помотал головой и попытался высвободить руку.

– Не надо стесняться… – Николай удержал её и притянул к своей ширинке. – Нежность – не порок…

Мороз пробежал по коже. Я испугался:

– Остановите, пожалуйста, я выйду.

– Всё хорошо, не бойся.

– Я хочу выйти. Остановите. Пожалуйста, – я дёрнулся к дверце и принялся отчаянно дёргать ручку. Дверца не поддавалась. – От…кройте!

Водитель невозмутимо поднимает стекло в салоне и прибавляет громкости, заглушая мои отчаянные крики.

Масса потного тела плотно прижалась ко мне, и я ощутил слюнявое прикосновение его губ.

– Не трогайте меня! – я начал остервенело лупить ставшее ненавистным и омерзительным лицо. – Пустите!.. Остановите! Остановите же!

Николай начал стаскивать с меня одежду. Отталкивая давящее тело коленками, я стал бить руками всё пространство перед собой, попадая то по спинке сиденья, то по лицу Николая. Неожиданный резкий удар головой о стекло. Я вскрикнул, перед глазами поплыл слабый туман. Ещё удар – лицо вдавилось в кожаную обивку салона. Сопротивление оказалось невозможным, я не мог даже пошевелиться, всё труднее становилось дышать. Боль, отвращение, ненависть, стыд – всё стало нелепым и ничтожным по сравнению с желанием умереть. Умереть немедленно и мгновенно.

Сколько это продолжалось, я не понимал. Ощущение времени также растворилось в жгучем желании смерти. Эта мысль словно молоточками стучала в висках до тех пор, пока волна свежего воздуха не охватила всё тело. Несколько метров я пролетел по шершавому асфальту, ударившись коленом и ободрав щеку и локоть. Хлопок дверцы и шум удаляющихся протекторов, – последнее, что я услышал. Невидимое пространство заполнилось отрезвляющей тишиной, нарушаемой чуть слышным комариным писком то с одной, то с другой стороны. Ощущение времени ещё не вернулось. Если это уже смерть, то почему так холодно?.. Почему сознание не уходит в далёкую бесконечность? Почему реальность жжёт как кипящее масло, попавшее на кожу? Почему не хватает воздуха и перехватывает горло?