Нежная стерва, или Исход великой любви

– Погоди, там скользко, упадешь еще, – решительно заявил Хохол, подходя ближе, и уже собрался взять Марину на руки, но наткнулся на предупреждающий взгляд Егора:

– Сегодня я все делаю сам, в том числе и это! – И Малыш легко подхватил жену, прижав к груди и поцеловав осторожно в губы. – Пусть все видят, что эта стервозная красотка – моя жена, и я готов на руках ее носить и выполнять любую прихоть!

Хохол подчинился неохотно, но спорить не стал. Иногда он поражал Марину своим умением оценить расклад и сделать все, как нужно, но иногда… В подобные моменты даже Коваль становилось страшновато при виде его рожи. Однако сегодня телохранитель вел себя просто выше всяких похвал. Не зная его, никто не подумал бы, что за плечами у этого безукоризненно одетого мужика двенадцать лет зоны.

У "Стеклянного шара" было настоящее столпотворение – от марок машин разбегались глаза, количество их тоже поражало – тут было полгорода. Егор внес Марину в вестибюль на руках и там только опустил на ноги. Хохол из-за его спины подал хозяйке трость, и Коваль, опираясь на нее, пошла в зал вслед за мужем. Фурор они произвели, в этом сомневаться было глупо – пара действительно смотрелась эффектно. Портил всю обедню костыль, но Марина старалась не думать об этом и поменьше афишировать его, насколько возможно. Череда поздравлений утомляла, Коваль была не рада, что повелась на уговоры Егорова заместителя Чернова, решившего устроить все это представление. Но приходилось "держать лицо". Чернов сидел возле нее и сыпал комплиментами в адрес, к счастью, не пошлыми, а очень даже пристойными и приятными – сказывалось наличие диплома МГИМО. Он вообще ей нравился – нормальный, воспитанный парень, умеющий вести себя и грамотно разговаривать, да и Егор ценил его за проницательность и глубокое знание дела, которым он занимался. Словом, соседство Никиты Чернова не вызывало совершенно никаких отрицательных эмоций. Они беседовали, Марина потягивала текилу – ну, а как же, и вдруг увидела прямо перед собой не кого иного, как влюбленного пингвина Гарика. "Блин, а этот-то что тут делает?" – пронеслось у нее в голове, пока коммерс приближался к столику.

– Марина Викторовна, позвольте выразить вам мое восхищение! – витиевато начал он, и Коваль поморщилась – только сцен из сериала не хватает на дне рождения мужа! – Вы – самая прекрасная женщина из всех, кого я знал, завидую вашему мужу, честное слово!

Видя, как Марина прищуривает глаза и начинает тянуться к своей трости, встал Хохол и, подойдя к Гарику, незаметно для окружающих, но очень ощутимо для незадачливого кавалера взял его за локоть:

– Пойдем, провожу на свежий воздух!

Бедному Гарику ничего не осталось, как подчиниться грубой силе.

– Кто это, детка? – наклоняясь к уху жены, спросил Егор.

– Не поверишь – мой подкрышный коммерс, сволочь наглая! – шепотом ответила она.

– По-моему, у парня с головой проблема! У него глаза горят, когда он на тебя смотрит, – подколол муж, поднося ее руку к своим губам. – Малышка моя, я сейчас тоже рехнусь, возьму тебя на руки и унесу в темный угол…

В ее глазах, видимо, сверкнуло бесстыдство, потому что Егор слегка покраснел, а Марина, дотянувшись губами до его уха, прошептала:

– Зачем в угол, когда татами-рум свободна, и там пол весь в коврах… хочешь?

– Смотрю, ты подготовилась?

– Ты ж меня знаешь! – улыбнулась Коваль, и, пока гости не опомнились, они тихонько выскользнули из-за стола и уединились в татамирум, заперев дверь.

Марина действительно подготовилась, прекрасно зная о страсти Малыша к подобным выходкам – горели маленькие свечи, на столике стояли два стакана с текилой и тарелочка с ломтиками лимона, в комнате пахло хризантемами, играла тихая японская музыка. Толкнув Малыша прямо на пол, она встала перед ним и медленно стала раздеваться, прикрыв глаза. Даже нога не мешала… Егор рванул галстук, встав на колени, прижался лицом к ее животу и замер, Коваль запустила пальцы в его волосы, и они так и стояли долгое время, словно боясь начать. Наконец Марина не выдержала и стала опускаться на колени, стараясь справиться со своей ногой, Егор помог ей и начал раздеваться.

– Нас потеряют…

– Пусть… – ей было совершенно все равно – она обнимала любимого человека, единственного мужчину, которому принадлежала ее душа.

Они стояли на коленях обнявшись и молчали, и Марину почему-то душили невесть откуда взявшиеся слезы – ну и нервы, надо что-то делать с этим.

– Девочка, что с тобой? – тихо спросил Егор, взяв в ладони ее лицо. – Ты на себя не похожа, родная.

– Не знаю… не думай об этом, я хочу, чтобы тебе было хорошо со мной…

Все равно не покидало странное ощущение пустоты, вдруг навалившейся ниоткуда. Она отдавалась Егору так, словно делала это в последний раз – это уже было у нее однажды, перед тем, как убили Черепа, Марина гнала эти мысли, но они настойчиво возвращались. Но и Егор был странный какой-то, необыкновенно нежный, что было ему несвойственно. Но любовь вышла потрясающая, давно уже не было такого – Коваль отключилась…

Придя в себя, она увидела, что лежит на руках мужа, он положил голову на ее плечо, и из глаз его текут слезы.

– Егор, ты что? – удивилась Марина, дотронувшись пальцем до его щеки. – Я обидела тебя?

– Не говори глупости, счастье мое, – пряча глаза, ответил он. – Ты у меня потрясающая. Я очень счастлив с тобой, моя девочка, я обожаю тебя и благодарен судьбе за то, что она свела нас. Спасибо тебе за все…

– Ты говоришь так, словно прощаешься… не пугай меня, я не вынесу…

– Все-все, родная моя, прекратим, а то ты заплачешь и испортишь всю свою красоту, и твой Хохол грохнет меня в темном углу за то, что я тебя довел, – пошутил Егор, не переставая целовать ее. – Тебе хорошо было, детка моя?

– Ты надеешься услышать какой-то новый вариант ответа? Ты изумительный любовник, Малыш…

Через двадцать минут они снова вернулись в зал, где, казалось, никто и не заметил их отсутствия. Никто, кроме Хохла. Он мрачно смотрел как раз в сторону татами-рум, словно чувствуя, что именно там все и происходит.

– Все в порядке, дорогой? – тихо спросила Коваль, усаживаясь на свое место и поманив Хохла пальцем.

– Да, я выкинул этого фраера, велел не попадаться на глаза.

– Спасибо, Женька.

– Я на работе! – усмехнулся совсем невесело телохранитель. – А у тебя помада на щеке.

Разъезжаться все стали уже за полночь. Коваль еле на ногах стояла, висела, можно сказать, на Хохле.

– Езжайте домой, – велел Егор. – Мне придется гнать самому этот чертов "Мерседес", – ему подарили роскошный белоснежный "шестисотый" с люксовым салоном, он стоял прямо перед крыльцом, и Марине вдруг страшно захотелось проехаться в нем вместе с мужем, но Егор приказал ехать домой на "Хаммере", сказав, что отправится следом. Прежде чем сесть в машину, он взял Марину зачем-то на руки и долго-долго целовал, не выпуская. Потом усадил в джип, махнул Юрке и сам сел в "мерин". Юрец рванул с места в карьер, словно на тот свет торопился, и белый "мерин" заметно отстал – Егор не гонял так, как Коваль и ее водитель.

Марина ухитрилась уснуть прямо в машине, до того утомила ее вечеринка.

Руки Хохла аккуратно уложили хозяйку на постель в спальне и принялись расстегивать блузку, но Марина так устала, что не реагировала, и только когда он губами нашел ее губы, она пробормотала:

– Егор… отложи на утро… я сплю…

Хлопнула дверь, и Коваль провалилась в сон. Ее преследовал кошмар – она бежит по темному лесу, понимая, что заблудилась, а за ней гонится кто-то, чьего лица она не видит, зато слышит тяжелое дыхание и шаги. Понимает, что он вот-вот ее настигнет, но вдруг правая нога подворачивается, и Марина падает в какую-то яму, летит вниз, а дна все нет и нет. Она проснулась от собственного крика, села на кровати и вдруг заметила, что одна – с той стороны, где спал Егор, постель даже не была примята… Однако… "Может, в гостевой улегся?" – накинув халат, Коваль взяла свою трость, лежавшую на полу возле кровати, и пошла вниз. В гостевой постель была не тронута. Она пошла было в кухню, чтобы попросить Дашу сварить кофе, как вдруг услышала голоса из гостиной – разговаривали Хохол и Розан:

– …не могу я, Серега, не проси, братан! Это все равно что зайти к ней в спальню со "стечкиным" и выстрелить… лучше сам скажи, только меня от этого избавь!

– Деловые все – аж страшно! – В голосе Розана слышалась злость и досада. – Почему все время я должен говорить ей дерьмо? Тебе, значит, западло, а мне – в самый раз!

– Братуха, ты не прав! Все, что угодно, я могу ей сказать, но это… Мне она не простит. Ты ведь в теме – я спал с ней, я люблю ее, Серега, и она это знает. Сделай сам, а? Я в долгу не останусь, ты меня знаешь! – Марина никогда раньше не слышала, чтобы Хохол просил кого-то о чем-то, это было странно и подозрительно, но ее мозги еще не проснулись, и она не могла сообразить, что происходит в доме.