Нежная

Меня это опять вогнало в краску и жуткое состояние невесомости без единой опоры, я опустила голову и слабым голосом выдавила:

– Хорошо.

Поскорее бросилась к документам, чтобы занять руки, стала перебирать Юлины бумаги, находя и откладывая те, которые нужны. Мы занимались делом, я изображала деловое лицо, стараясь не смотреть на ВэВэ, но отвлеклась, когда нашла странный документ, который непонятно как сюда попал. Это был счёт за техническое обслуживание автомобиля, и марка автомобиля была указана такая же, как у нас, но имя было странным. Я решила уточнить и повернулась к ВэВэ:

– Это чужое по ошибке прислали, что ли?

– Что там? – он взял бумагу, быстро пробежал глазами и кивнул: – Нет, это наше, всё нормально. Счёт за ремонт машины, давай его сюда, я оплачу завтра.

– Нет, не надо ничего трогать, пусть лежит на месте, Юля потом его будет здесь искать, и если не найдёт, мы получим, – я быстрее отобрала бумагу у ВэВэ, он тихо рассмеялся, но отдал, я опять перечитала шапку документа и фамилию внизу, подняла голову и спросила: – Оно точно наше? – ВэВэ кивнул с искрами смеха в глазах, мне всё сложнее было их игнорировать, поэтому я продолжала изображать деловую колбасу: – А кто такой Мисирхан Исмаилов?

– Водитель.

– У нас есть ещё один водитель? – у меня глаза полезли на лоб, ВэВэ улыбнулся шире и посмотрел на меня с лёгким намёком на то, что один из нас тормоз, и это точно не директор. Наверное, так и было, потому что я всё ещё ничего не понимала. ВэВэ посмотрел на моё недовольное лицо, вздохнул и шёпотом признался:

– Это Миша.

У меня глаза окончательно вылезли на лоб:

– Миша – Мисирхан?!

– Да. Он это не афиширует.

– По нему и без афиши видно, – вздохнула я, возвращая документ на место и уже предчувствуя, как буду пересказывать эту обалденную новость своим девочкам – им будет интересно, про Мишу вообще что угодно будет интересно, девочки его обожали. Я продолжила перебирать бумаги, всё ещё думая о Мише, впечатлённо покачала головой и сказала: – В жизни бы не поверила. У него такой хороший русский, вообще без акцента.

– Он билингв, у него мама русская. Его родители в Москве познакомились, потом туда уехали.

Мои брови опять поползли вверх – я много историй слышала о том, как кто-то приезжает в Москву, но ни единой о том, как кто-то уезжает, тем более, на окраины. Это Москва, из неё только два пути – в шикарную жизнь за океаном или в могилу, других вариантов нет.

– Как так получилось?

ВэВэ молчал, я подняла голову, чтобы посмотреть на него, он читал документы, но заметив мой взгляд, поймал его и улыбнулся с загадочным видом, развёл руками:

– Любовь. Иногда толкает умных женщин на совершенно глупые поступки.

Я опустила взгляд так резко, как будто он мог по нему прочитать мои мысли тогда в коридоре, когда я шла за ним по следу и гипнотизировала его шею, мечтая впиться в неё зубами.

Повисла тишина, когда я подняла голову, ВэВэ занимался бумагами, я тоже сделала вид, что ничего не случилось. Мы нашли всё, что планировали, навели порядок и заперли Юлин кабинет, ВэВэ запер свой кабинет и дверь без таблички, пошёл за мной в мой кабинет, понаблюдал за тем, как я поднимаю на плечо свою тяжелоатлетическую сумку, впечатлённо качнул головой и предложил:

– Давай я тебя отвезу, поздно уже.

– Я сама доеду, не надо, – я делала вид, что убираю на столе, ВэВэ делал вид, что верит в этот театр. Улыбнулся так, как будто уговаривал меня оказать ему услугу, сказал тоном соблазнителя:

– Давай, я сегодня твой должник. На улице лужи, а у тебя кроссовки белые. Поехали.

– Я...

"...боюсь, что если останусь с тобой наедине в замкнутом пространстве, то наброшусь и всего затрогаю."

Пришлось сделать вид, что у меня в горле запершило, чтобы дать себе секунду на то, чтобы прийти в себя и придумать какое-нибудь уместное враньё. Решившись, я выдала:

– У меня ещё есть планы.

Он чуть нахмурился и спросил серьёзно:

– У тебя какие-то проблемы дома? Ты поэтому здесь сидишь до ночи?

Мне почему-то стало дико стыдно. Умом я понимала, что не виновата в этом, но ощущала себя так, как будто именно я была главной причиной всех проблем моей семьи, и только я за это всё в ответе. Меньше всего мне хотелось обсуждать это с ним, но ВэВэ смотрел на меня так, как будто требовал прямого и честного ответа сию секунду, а я не хотела врать, но и выкладывать всё не хотела тоже.

Тишина стояла такая неприятная, что я набралась смелости и сказала:

– Почему про проблемы со здоровьем выспрашивать неприлично, а про проблемы с семьёй – можно?

Он молчал, я подняла на него глаза, ВэВэ секунду посмотрел на меня без улыбки, потом сделал вид, что ничего серьёзного здесь вообще никто не пытался обсуждать, изобразил шутливый останавливающий жест:

– Палехче, какие все суровые. Всё, отбой, расслабляемся, дышим. Окей?

Я медленно кивнула, делая вид, что улыбаюсь и мне весело:

– Окей.

Он прижал ладонь к груди, склонил голову с шутливой покорностью судьбе:

– Понял, принял, заткнулся. Никуда не едем, смотрим смешные видосики на рабочем компе, под чай и конфеты. А, стоп, тебе же нельзя чай. Просто под конфеты, – он задумался, как будто пробуя эту мысль на вкус, поморщился: – Даже звучит неприлично, конфеты без чая. Ужас. На что ты меня толкаешь, кошмар.

Я всё-таки не сдержала улыбку и опустила глаза, поправила ремень сумки на плече – просто стоять и никуда не идти было тяжелее, чем идти. ВэВэ продолжал улыбаться и допытываться, с таким видом, как будто ему просто любопытно:

– Нет, серьёзно. Чем ты планируешь заниматься?

Я пожала плечами, отводя глаза:

– Поработаю. Посмотрю что-нибудь обучающее по работе. Посмотрю смешные видосики. Музыку послушаю.

Он внезапно наклонился ко мне очень близко, заглядывая в лицо, я от испуга потеряла равновесие и не сразу его поймала, а когда поймала, поняла, что это не моя заслуга – ВэВэ меня держит за плечи, и внимательно смотрит мне в лицо, и пахнет так, что его хочется лизнуть. У меня шум в ушах начался от этих мыслей, я закрыла глаза, но от этого равновесие потерялось окончательно, пришлось открыть. ВэВэ тяжко вздохнул, отодвинулся от меня и с невесёлой иронией спросил:

– Анечка, деточка, ты ела сегодня?

– Да.

– Что-нибудь кроме кофе, чая, конфет и той ерунды, которую я принёс?

Я уже открыла рот, приготовившись доказывать, что я полна сил и здоровья, когда ВэВэ обхватил меня за плечи и потащил в сторону выхода, безапелляционно заявляя:

– Поехали поедим нормально. Не хватало мне тут голодного обморока, у меня и так здесь уже обмороков перебор. Ничего не забыла, всё взяла?

Я изобразила какой-то нервный кивок, охреневший от такой жизни до глубины души. Я понятия не имела, что я вообще взяла и о чём должна не забыть – он меня держал за плечо, так крепко, как будто я могла упасть в любую секунду, я ног не чуяла, как будто лечу, внутри всё вопило от этого чувства.