Нежное солнце Эльзаса

— Почему? — шептала я, надеясь услышать еще что-нибудь ласковое.

— Потому что никто не догадывается, какая ты на самом деле… чувственная и красивая. — Кажется, я краснела. Но в темноте этого не было видно. — Как ты умеешь возбуждать. Я знаю. Со мной такого еще не бывало, чтобы все время, без перерыва…

Он переворачивал меня к себе лицом и начинал осторожно — словно я была хрустальной — целовать. Его губы не прикасались, а порхали, его язык не врывался, а ублажал. Откуда в мужчине могло взяться столько нежности?! Я едва сдерживалась, утопая в желании и восхищении, чтобы не произнести в такие минуты слова, которые вертелись у меня на языке: «Я люблю тебя, я тебя люблю». Они целиком заполняли и сердце, и голову, не оставляя шанса ни одному постороннему чувству, ни единой отвлеченной мысли. Но я же знала, что невесть откуда вынырнувшая фраза, несмотря на свою навязчивость, была лишь данью тому блаженству, которое Егор старательно мне дарил. И молчала.

Пятница наступила быстро — так быстро, что мне стало обидно до слез. Не хотелось выныривать из сладостной бездны, разрушать гармонию чувственности: такую редкую и всегда неустойчивую часть человеческой жизни. Но заседание акционеров висело надо мной дамокловым мечом. Тянуть больше было нельзя: сегодня я должна разработать официальную, как можно более мягкую версию коммерческого преступления, совершенного Никитиным Егором. С тем, чтобы грамотно вести свою линию во вторник. А для этого мне требовалось признание Егора.

Я вызвала его в свой кабинет уже ближе к вечеру — раньше никак не могла собраться с силами. Да и старалась сначала завершить все срочные дела.

— Могу я войти? — он стоял в проеме двери непривычный, в костюме и галстуке. Надо же, а меньше чем полгода назад я его никак иначе и не воспринимала! Теперь же сжилась с постоянным ощущением его абсолютной наготы настолько, что любая одежда — тем более официальный «футляр» менеджера — казалась нелепой. Мне с трудом удалось совладать со своими эмоциями и жестом указать ему на стул.

— Я вас слушаю, — я заранее решила для себя, что этот разговор должен пройти в рамках наших должностных позиций. Ничего лишнего.

— Маргарита Семеновна, — Егор верно угадал мои намерения придерживаться официоза, — пришло время сообщить вам некоторые факты.

— Давно пора, — я расслабилась и откинулась на спинку стула: по крайней мере, двухдневная корпоративная терапия пошла Егору на пользу — у него не было больше желания отпираться.

— В компании «Гранд Дом» отсутствует их экземпляр договора, — выдал он мне вместо признания.

— Что?! — я моментально взбесилась. Неужели не ясно, что я настроена уладить все «по-хорошему», какого хрена продолжать пудрить мне мозги?

— Да, — продолжал Егор как ни в чем не бывало, — и товар от нас для компании «Гранд Дом» на французскую таможню не поступил.

— Егор, — я уже забыла о попытках быть корпоративной и заорала на весь кабинет, — что за бред ты несешь?!

— Я…

— Заткнись! — перебила его я, выплюнув слово заодно с брызнувшей в разные стороны слюной прямо ему в лицо. — Никто не собирается здесь тебя кастрировать или убивать! Просто скажи мне правду, идиот! Ну, оступился, с кем не бывает! Признайся уже в конце концов, будь мужчиной!

— Маргарита Семеновна, — его ровный и немного надменный тон охладил меня быстрее водопада ледяной воды, — не говорите со мной так. Я этого не заслужил.

— Ты? Ты не заслужил? — я больше не орала как потерпевшая, но унять привычные язвительность и сарказм, звучавшие теперь в моем голосе, было уже просто невозможно. — Ты же специально начал спать со мной, чтобы свободно провернуть эту сделку! Дождался благоприятного момента и начальственной поддержки. Так чего теперь-то в кусты?! Вот она я — на все готовая ради твоих прекрасных глаз. И еще кое-чего! Валяй! Выкладывай, как есть: буду изо всех своих сил тебя защищать.

— Рита, — Егор встал со стула, стоявшего через стол от меня, и теперь смотрел сверху вниз, — что ты такое говоришь?

— Вот ведь упертый, — я была вне себя от ярости, но старалась держаться спокойно, не хотела окончательно отпугнуть Егора, — ну хорошо. Давай отложим на понедельник. Только учти, это крайний срок.

Боже ты мой, ну откуда во мне столько сговорчивости и терпения? Человек такого натворил, раньше бы любого уволила за десятую долю подобного проступка в два счета. А теперь уговариваю, пытаюсь собственноручно вытащить из дерьма. Все-таки абсолютно точно — плотские утехи очень пагубно влияют на женские мозги.

— Не надо, — Егор, вдруг побелевший как мел, произнес это одними губами.

— Чего «не надо»? — не поняла я.

— Не надо ничего откладывать.

— Тогда рассказывай сейчас. — Господи, ну детский сад, штаны на лямках!

— Не могу, — он словно впал в какой-то ступор.

— Что «не могу»? — не выдержала и заорала я.

— Маргарита Семеновна, — Егор вздрогнул так, будто увидел перед собой что-то мерзкое, его губы скривились, — я не могу сказать вам ничего нового.

— Твою мать! — я уже просто взбеленилась. — Тогда решено — откладываем до понедельника.

— Как хотите, — Егор развернулся на пятках и направился к двери.

— Постой! — отчего-то я вдруг испугалась, что сейчас он навсегда уйдет.

— Что?

— Во сколько пойдем домой? — убить готова была себя за слабость, за унижение перед мальчишкой, но ничего не могла с этим поделать.

— К вам? — он стоял теперь вполоборота.

— Ко мне! Куда же еще?! — снова не выдержала я.

— Ни во сколько, — Егор сделал еще несколько шагов к двери. — У меня сегодня дела.

— Ты что, с ума сошел?! — от неожиданности я остолбенела. — Да у тебя сейчас одно дело — спасать собственную задницу, а значит, быть рядом со мной!

Он ничего не ответил — только пожал плечами.

— Ты уверен, что ко мне не пойдешь? — внутри меня все клокотало и бурлило, словно раскаленная, только вытекшая из кратера лава.

— Уверен.

— Точно? — уязвленное женское самолюбие оказалось страшнее всех прочих обид. Так вот запросто он мог, оказывается, взять и наплевать на меня! Растоптать мои чувства.

Ни предательство интересов компании, ни прямая подстава меня как начальницы, ни упертое вранье так сильно не задевали.

— Точно.

— Тогда ты уволен!!! — я вскочила с кресла и заорала так, что у самой заложило уши. — Катись из компании! Вот тебе бумага, — я швырнула в Егора стопку чистых листов, которые, не долетев до него, покрыли пол, словно снегом. Даже как-то холодно от этого зрелища стало, — заявление пиши, ублюдок! С сегодняшнего дня! И думай, как вернуть все потерянные деньги компании, пока дело не дошло до суда!

Я выскочила из кабинета пулей и хлопнула тяжелой дверью, которая едва не слетела с петель.