Нежные сети страсти

– Ублюдок, – сказала Боу, с трудом ворочая языком.

Гарет усмехнулся и поцеловал ее, ловя губами стоны наслаждения.

Глава 19

Грэнби дочитал письмо Нолана, смял лист в кулаке и бросил в огонь. В гневе он одним движением смел все с каминной полки. Фарфор разбился в пыль. Дорогие часы из золоченой бронзы развалились на части. Капли воска от упавших свечей запачкали камин.

– Сука! – злобно прошипел Грэнби. Леди Боудисия вышла замуж. Она стала женой сына графа, ни больше ни меньше. Все его планы полетели к чертям.

Услышав сдавленный всхлип за спиной, Грэнби обернулся. Безмозглая дура, сестра Нолана, вскочила с кушетки и в слезах бросилась прочь из комнаты. Грэнби с шумом захлопнул за ней дверь. Эта тупая девка надоела ему. Даже в постели. И если придется смотреть на ее постную физиономию еще пару недель… Едва ли он выдержит.

Замужем. Рука его дрожала. Когда-то она заставила его поверить, что любит его. Грэнби прикоснулся к повязке, закрывавшей глаз. Она флиртовала с ним, кокетничала, она разве что открытым текстом не предложила переспать с ней, и переменилась лишь тогда, когда он сделал то, что сделал бы любой на его месте. Газетная вырезка с объявлением о венчании с шипением обуглилась. Грэнби смотрел, как горит бумага, и вместе с ней его планы мести.

Он пнул угли ногой, и почерневшая бумага рассыпалась, превратившись в золу. Нет, он не позволит ей так легко выкрутиться. Он ее уничтожит. Око за око, как сказано в Писании, и он сделает все, чтобы она вернула долг. А за ценой он не постоит.

Глава 20

Боу рассчитывала неплохо провести время в Лондоне. У них, конечно, была скандальная слава, но как только герои скандала становятся мужем и женой, интерес сплетников к ним неизменно ослабевает. Но чего Боу никак не ожидала, так это того, что Лео окажется таким мелочно мстительным.

Неясно, что он наговорил общим с Гаретом знакомым, только по возвращении Сэндисон обнаружил, что друзей у него больше нет.

Он вернулся в лондонский дом семейства Вон, где остановились молодожены, чернее тучи. Боу едва не выронила из рук каталог с образцами мебельной обивки, который листала перед его приходом.

– Гарет?

Сэндисон молча кивнул и направился к буфету с напитками. Налив бренди в рюмку, он выпил, потом налил еще.

– Все так плохо? – спросила она, чувствуя себя виновницей его несчастий.

– В «Красный лев» мне доступ закрыт, – сообщил он с кривой усмешкой и, усевшись на подоконник, отвернулся к окну, выходящему на площадь. В свете угасающего осеннего дня лицо его с резко очерченными скулами и хмурой складкой над переносицей выглядело мрачным и хмурым. Уголки губ опустились вниз.

– Недвусмысленно указали на дверь, – добавил Гарет.

Боу прикусила губу. Сердце сжалось. О том, что Лео и его друзья состоят в какой-то организации, Боу догадывалась, как и о том, что регулярные собрания их тайного общества проходят в «Красном льве». И она понимала, насколько важным было для них членство в этой организации.

– Лео? – спросила она, уже зная, каким будет ответ.

Гарет кивнул и взял бокал. В лучах уютного предвечернего света бренди переливался карамельными оттенками. Небрежно отшвырнув каталог, Боу встала и направилась к двери.

– Не надо, – остановил ее Гарет. Он сразу понял, что она задумала. – Твой брат имеет право на меня злиться.

– Нет, – сквозь зубы процедила Боу. – Пора привести его в чувство, и я это сделаю. Сможет по крайней мере выместить досаду на той, которая этого заслужила.

– Он имеет полное право, детка. Думаю, ты не вполне осознаешь тяжесть моего проступка.

Боу закатила глаза.

– Ты сделал то, что я заставила тебя сделать!

– «Заставила» – слишком сильное слово, – сказал он, вращая между пальцами теперь уже пустой бокал. Глядя на его пальцы, Боу вдруг поймала себя на том, что вспоминает, как эти пальцы ласкали ее. Хуже того – ей вдруг захотелось, чтобы он оставил бокал и взялся за нее. Он называл ее распутницей, и был прав. Она хуже, чем распутница. Она словно кошка в охоте.

Боу выхватила бокал из его руки, налила в него бренди и тут же выпила. Напиток обжег изнутри, и этот жар смешался с жаром желания, которое, кажется, никогда ее не оставляло.

– Тогда, может, лучше сказать «соблазнила»? – Налив в пустой бокал еще бренди, она протянула его Гарету, и он принял его с усмешкой. Даже эта кривая усмешка воспринималась ею как ласка. Ей хотелось забраться к нему на колени и самым наглядным образом продемонстрировать, что он принял верное решение.

– Чертовски точно, – сказал он.

– Как бы там ни было, – заявила Боу, – брата надо проучить.

Сэндисон покачал головой.

– Подожди, он остынет.

Боу кивнула, хотя не больше Гарета верила в то, что Лео когда-нибудь простит его. Она убрала со лба мужа упавшую на глаза прядь, но не спешила убирать руку с его шелковистых волос. Со временем Лео еще больше озлобится. Только Виоле она обязана тем, что Лео не позволял себе откровенно грубых выходок.

– Лео там был?

– Нет, меня выставил Тейн.

– Делает грязную работу, прихлебатель чертов.

Гарет улыбнулся. Ему нравилось, что Боу рвется его защищать, даже если ему этого не хочется. Он опустился в кресло и вытянул перед собой ноги, скрестив их в лодыжках.

– Я знал, что так все и будет, когда согласился на твой безумный план.

Боу кивнула и опустилась на низкий табурет рядом с креслом Гарета. Она положила голову на подлокотник, и он стал рассеянно накручивать на палец ее локон.

– Пожалуй, я ожидала от него чего-то в этом роде, – сказала Боу, помолчав. – Низко и мелочно!

Гарет тихо рассмеялся.

– Да, но я могу его понять. Он еще не готов простить: меня за то, что я повел себя как негодяй с его сестрой, а тебя за то, что ты уговорила его лучшего друга на предательство.

Боу вздохнула.

– Мужчины всегда так глупы?

– А ты никогда не замечала?

Боу со смехом распрямилась, и локон выскользнул из его руки.

– Пожалуй, да, но это не относится к мужчинам из моей семьи.

– Ты о ком? О Гленалмонде? – удивленно переспросил он.