Нежные сказки для нежной души

Так дожили они до конца осени. Она засыпала землю жёлто-красными листьями, собралась уходить. На землю спустились белые мухи – снежинки. Вода у берега озера затянулась ледком.

– Мне пора, отец! – грустно сказал лебедь – По утрам замерзаю, боюсь, не взлечу!

Услышав слово «отец», Полкан прослезился, наконец – то, белая птица признала в нём родную душу.

– Лети сынок! Возвращайся! – Полкан подтолкнул лебедя к воде. Сил не было провожать его дальше.

Лебедь расправил крылья и уже почти взлетел, как из зарослей камыша на него кинулась лиса. Не могла она не расквитаться за обиду. Ждала, когда собака совсем обессилит. Злоба была сильнее осторожности. Кинулась, да промахнулась, закусила не крыло, а ногу, повисла на взлетающем лебеде.

Отощавший Полкан, собрав последние силёнки, ухватился лисе за хвост. Дёрнул и отодрал хищницу от улетающей птицы. Раскрутил её и бросил, но хвост не отпустил. Так и полетела, негодяйка, без хвоста, плюхнулась со всего маху в холодную воду.

Вынырнула, ошалело оглянулась и поскакала в лес.

– Уходи из нашего леса! – крикнул ей вслед Полкан – Без хвоста ты не лиса, а морская свинка. Ату, рыжая свинья, ату!

Бежала лиса быстро, прижимая уши. Слышала, как хихикает над ней лес, как смеются зайцы и птицы, как ухает филин. Поняла, нечего ей больше делать в этом лесу.

Полкан, прибежал домой, начал есть. Всё никак не мог отъесться, потом загрустил, затосковал. Каждую ночь, смотрел он на жёлтую луну. Подвывал, тихо, тихо, чтобы не слышал хозяин. Не хотел его будить, не хотел делиться тоской. Чем бы хорошим, а тоской не хотел.

Зима для Полкана длилась долго. Она была снежной и солнечной, но радости собаке не приносила. Раньше он с удовольствием купался в снегу, бегал за хозяином по льду озера. Играл с ним в догонялки. В эту зиму он ждал.

Наконец, в воздухе зазвенела капель. Птицы стали стрекотать громче. На озере появились промоины. На утренней заре Полкан прибегал к тому месту, с которого улетел лебедь. Вытянув шею, всматривался вдаль.

Лебединую стаю он заметил сразу, как только та, появилась из-за горизонта. Она летела, то показывалась, то скрывалась в облаках. Стая, чуть не долетев до озера, резко свернула.

– Опять не мой! – горько вздохнул Полкан и собрался уходить, захотел последний раз посмотреть вслед улетающей стаи.

Вдруг от стаи отделился большой, красивый лебедь, он летел прямо на Полкана. Лебедь, тормозя крыльями о воду, причалил прямо к тому месту, где стоял пёс.

– Привет, отец, вот и я! – лебедь, положил у ног собаки большой, жёлтый банан. – Это тебе, гостинец из дальней страны.

Пёс, присев на задние лапы, с нежностью посмотрел на птицу:

– Спасибо сынок, к сожалению, я не ем бананов. Но всё равно приятно! – Полкан потёрся мохнатой мордой о белое крыло лебедя. – Давай рассказывай, где был, чего видел?

О кроте и кролике

Крот Прохор был ещё очень молод, ему едва исполнилось три годика. Это не мешало ему жить самостоятельно, отдельно от родителей. У Прохора была своя благоустроенная норка, она досталась кротику от бабушки, когда та совсем состарилась и ушла жить на небо. В этой норке кротик был полным хозяином. Мама, иногда, приходила к Прохору посмотреть всё ли у него в порядке. Пожурить за разбросанные игрушки, за не вымытую посуду, за неубранную постель. Но сделать этого мама не могла, по той простой причине, что у Прохора не было разбросанных игрушек, грязной посуды и постель была всегда прибрана. Прохор считал себя большим аккуратистом. Так оно и было на самом деле. У него начинало чесаться за ухом, если в его норке вдруг неожиданно, появлялся малюсенький беспорядок. Прохор тут же бросался его устранять. От роду кротик был сильно подслеповат, как и все кроты в мире. Это его не беспокоило, потому что жил он под землёй, в полной темноте. На поверхность выходил редко, и только для того, чтобы пополнить запасы зерна в своих хранилищах. Походы наверх Прохор старался делать ночью. Ночью удобнее, никто не мешал. Люди с полей уходили спать в свои жилища, трактора засыпали прямо на поле. Они спали так крепко, что ничто не могло их разбудить. Прохор спокойно набивал щёки зерном, возвращался в свои хранилища укладывать на полки новые запасы. Ему очень нравилось, как он живёт, как проводит время. Аккуратно разложив зерно по кучкам, он принимался считать свои запасы, считал долго с удовольствием. Чем запасов становилось больше, тем прекрасней и радостней становилась его жизнь. Считал Прохор вовсе не от жадности, нет, нет! Просто он любил складывать, вычитать, прибавлять и умножать. Арифметика, была его страстью. Что же ещё он мог считать, как не зерно? Прохору было интересно, очень интересно! Ни какой другой жизни кротик не хотел.

Однажды, как всегда ночью, Прохор вылез из своей норки и потрусил на поле. Днём солнце подсушило солому так, что к вечеру, она звонко похрустывала под лапками Прохора.

– Хрусть-хрусть, хрусть-хрусть! – повторял кротик вслед за соломой – Раз хрусть, два хрусть, три хрусть…

– Ой! Ой! Ой-ё-ёй! – раздался посторонний звук. Кротик прислушался. Звук шёл из-под гусеницы трактора. Прохор быстро обежал трактор и наткнулся на раненного кролика.

У бедняги гусеницей зажало лапку, она сломалась. Кротик попытался вытянуть кролика, но тот завопил так, что почти разбудил трактор. Трактор забубнил, но быстро успокоился.

– Ой! Ой-ё-ёй! Моя лапка, моя лапка! – плакал кролик. – Не тяни, больно!

– Как, тогда, я тебя освобожу? – задумался Прохор. – Выход один, надо делать подкоп!

Кроты большие мастера делать подкопы. Вынув землю из – под лапки кролика, Прохор освободил бедолагу.

– Как ты здесь оказался, домашнее животное? Ты же не заяц по поля бегать? – поинтересовался кротик. – Как тебя зовут?

– Зовут? Как обычно, Крош! – зашмыгал носом кролик. – Из дома сбежал! Совсем затискала меня Алиса, моя маленькая хозяйка. Я – подарок ей на день рождение от бабушки! Каждое утро она играла со мной. То собачкой меня представляет, ремешок на шею пристёгивает. То куколкой, в пелёнки заворачивает. Мочи больше не было терпеть, я сбежал. Не вернусь больше к ней!

– Это правильно! – одобрил решение кролика Прохор. – Нечего избалованным девчонкам потакать! Ты же не игрушечный, живой, гордость свою имеешь! Значит, идти тебе некуда?! Придётся нести тебя к себе, негоже раненного бросать, вылечу тебя, тогда побежишь куда хочешь!

На том и порешили. Кротик хорошо ухаживал за кроликом. Приносил ему лечебные травки, заваривал чай с душицей. Сломанную лапку привязал к палочке, чтобы она правильно срослась. Крош быстро поправлялся. Когда лапка совсем зажила, кролик сказал кротику

– Спасибо тебе Прохор, ты хороший друг. Я перед тобой в неоплатном долгу. Может, побежим вместе мир посмотреть?

– А чего его смотреть? – удивился кротик. – Вот у меня здесь, есть что посмотреть, гляди красотища какая!

Прохор распахнул двери своего хранилища, в нём золотыми горками лежало спелое пшеничное зерно.

– Впечатляет? – подбоченясь, гордо спросил Прохор.

– Красиво, нечего сказать! – удивился Крош.– Но на свете есть много других чудес!

– Например? – улыбнулся кротик.

– Ты слышал, как у озера, на утренней заре, лягушки хором прекрасную песню поют?

– Подумаешь! – засмеялся Прохор – Не поют, а квакают, спать мешают, безобразницы!

– Ты видел, как по степи несётся табун, гривы вразлёт, впереди вожак. Силища какая, мощь, аж дух захватывает!

– Ну, уж нет! – замахал лапками Прохор. – Топают так, что с потолка норки земля осыпается, прибирай потом за ними. А гул стоит какой? Голова болеть начинает, лекарства приходиться пить.

– А радугу на небе ты когда-нибудь видел? – не унимался Крош.

– Откуда ты всё это знаешь? – удивился Прохор. – Нигде не был, ничего не видел, только в клетке сидел, пока тебя не подарили?

– Отец моей маленькой хозяйки, охотник, – мечтательно произнёс кролик. – Слышал я его рассказы. Захотелось самому посмотреть. Говорил он, когда на радугу смотришь, мурашки от счастья по телу бегут. А если её, радугу, хоть раз в жизни, не увидишь, всё! Жизнь прошла зря.

– Зря говоришь? – задумался кротик – Как же я её увижу, если я слепой! Пелена у меня на глазах от рождения!