Нежный гром

тут еще в соседнем доме поселилась какая-то молодая парочка. «Они так любят своего кота. Вдруг кто-то из них?»

И так он начал замечать в людях то, чего раньше никогда не видел. Его взгляд на мир стал постепенно меняться.

Походка стала более уверенной. Во взгляде появился дружелюбный огонек. Когда кто-то что-то рассказывал, он теперь

всегда внимательно слушал. А вдруг он слушает Самого Мессию? Когда кто-то просил помочь, он соглашался. Вдруг это

Мессия нуждается в его услугах?

Изменения в поведении были настолько очевидными, что некоторые начали интересоваться, почему Генри стал вдруг

таким радостным. «Не знаю, — говорил он, — знаю лишь, что все начало меняться, когда я принялся искать Мессию».

Любопытно, не правда ли? Человек нашел Иисуса, хотя не знал, кого он ищет; не знал, какой Он — этот Мессия. А

люди во времена Христа не заметили Его, потому что, наоборот, были уверены, будто точно знают, каким Он должен быть.

Кстати, как там дела у твоих соседей?

27. Петр, я и Уайл Койот

Вина или благодать?

Симон же Петр стоял и грелся. Тут сказали ему: не из учеников ли Его и ты? Он отрекся и сказал: нет. Один из рабов

первосвященнических, родственник тому, которому Петр отсек ухо, говорит: не я ли видел тебя с Ним в саду?

Петр опять отрекся; и тотчас запел петух.

Иоанна 18:25-27

Уайл Койот стремительно гонится за Кукушкой-Скороходом. Птица внезапно останавливается как вкопанная. Койот

тоже хочет, но не может. Пытается затормозить, но пролетает мимо кукушонка прямо к обрыву скалы. Земля уходит из-под

ног, глаза парня округляются как блюдца, и он летит в тартарары.

Мне нравится этот мультик. Иногда кажется, что Уайл Койот и я находимся примерно в одинаковом положении. Я

тоже слишком близко подхожу к краю пропасти. Земля под ногами ходит ходуном, и в конце концов я падаю. И вот уже на

дне ямы в полном недоумении и оцепенении потираю ноющие от боли бока.

Однако Уайл Койот кое-чем отличается от меня. Он неуловим и непобедим. Ему не бывает больно. Падения его даже

не расстраивают. В следующей сцене он уже закладывает динамит или раскрашивает стену так, чтобы было похоже, будто в

ней проделан туннель. Из ямы он выбирается буквально за секунды и тут же возобновляет погоню.

Мы переживаем свои падения не так легко. Однако падаем очень похоже. Правда в отличие от героев мультфильма

потом какое-то время еще слоняемся по дну пропасти. Мы ошеломлены. Нам больно. И мы даже не знаем, есть ли какой-то

выход из этого ущелья.

Мало кто из нас бывал в яме глубже той, в которую угодил Петр. Всего-то за пару часов до того он довольно иронично

рассуждал о собственных перспективах и, казалось, был так далек от падения. «Симон же Петр, имея меч, извлек его, и

ударил первосвященнического раба, и отсек ему правое ухо. Имя рабу было Малх» (Иоан. 18:10). И вот он, довольный собой, размахивает мечом и занимает позицию рядом с Иисусом. «Посторонись, Иисус, я обо всем позабочусь!» Я чувствую, как

Петру хотелось драки. Я вижу, как он был ошарашен, когда Иисус велел ему убрать оружие. И вот следующая картина, которую он видит буквально через мгновение: Спаситель в окружении солдат спускается с холма к городу. А Петр остается

один. Наедине со своим решением. Пытается ли он догнать Иисуса? Прячется ли в ночи? Ни то ни другое.

Лука пишет, что Петр следовал за Иисусом и Его конвоем на расстоянии (см. Лук. 22:54). Не слишком близко, не

слишком далеко. Так, чтобы можно было видеть, но не так, чтобы самому быть увиденным вместе с Ним. Любовь не дала

Петру убежать. Страх не дал ему подойти. Ученики выбрали левую полосу дороги и убежали. Иисус выбрал правую и

повиновался. А Петр выбрал белую разделительную полосу. БОЛЬШАЯ ошибка.

Как бы было удобно прятаться вместе с остальными. Как бы было хорошо с Учителем во дворе первосвященника. Но

вместо этого Петр греет руки на костре дьявола. Какая-то девушка узнает его и интересуется: «А ты случайно не один из Его

учеников?»

«Я? Нет!» — отрицает он.

Почти сразу же ему снова задают этот вопрос. «Не ты ли был в числе последователей этого человека?» Во второй раз

он отрекается от Господа. Третий вопрос задает родственник Малха:

«Не тебя ли я видел с Ним в саду?» Теперь Петр негодует, что кто-то может даже допустить такую мысль (см. Мат.

26:74).

Каждое следующее отречение подталкивает Петра все ближе к краю пропасти. И вот почва уходит из-под ног, и он

летит вниз.

С тобой такое случалось? Ты чувствовал, как обличение лишает тебя привычной опоры? Обрыв осыпается, глаза

округляются от ужаса, и ты валишься в пропасть.

Вопрос в том, что ты делаешь дальше. Можно остаться лежать на дне. Многие так и поступают. Проживают остаток

жизни в безвестности. Никогда не возвращаются наверх. Объявляют об отставке. «Ну, знаете, с каждым бывает. Ну, поскользнулся, и что?» Другие отрицают очевидное. «Упал? Я? Вы шутите? Вы думаете, это у меня синяки? Раны от падения?

Да я в отличной форме! Отношения с Иисусом? Мы близки как никогда». Некоторые и вовсе извращают случившееся. «Я ни в

чем не виноват. Это их вина. Общество несет ответственность. Если б вы меня не спросили, я бы сам ни о чем не рассказал.

Только не надо показывать на меня пальцем».

Факт падения нельзя отрицать, отвергать или извращать. Ему нужно посмотреть в глаза. Лука добавляет к описанию

отречения Петра одну совершенно ужасающую подробность. Когда прокричал петух, «тогда Господь, обратившись, взглянул

на Петра» (Лук. 22:61).

Петух напомнил Петру о пророчестве Христа. Петр поднимает глаза, осматривает двор и встречается взглядом с

Иисусом. Учителю предъявляют какие-то обвинения, но Он даже не слышит их. Он слышит лишь, как Его предает друг.