Нежный плут

– Я не стану проклинать тебя за твою национальность, – прошептал он ей в губы. – Я не был вовлечен в ту нелепую войну, не поддерживал ни ее, ни политику, приведшую к ней. Фактически я жил в это время в Западной Индии.

– Все-таки ты англичанин, – сказала она, но со значительно меньшим пылом.

– Совершенно верно. Но мы не собираемся придавать этому значения, не так ли, любовь моя?

Поскольку он обращался к ней, покусывая ее губы, она не могла думать о единственной причине, которая могла иметь значение. Она не дала ему больше шептать и начала покусывать его сама. Она чувствовала происходящие в его теле перемены и поняла, что они означали. И в ее подсознании всплыла мысль, что вопросы закончатся, если они снова займутся любовью. Конечно, изумительные ощущения, какие она вновь испытывала, ничего не могли сделать с ее единственной причиной. Но чуть позже, когда простыни были немного больше измяты, а она была опять на нем, он сказал:

– Ну, может быть, мы обсудим теперь, каким образом я почувствовал, что ты девушка, а не парень, и взял тебя под свое крылышко? Мне унизительно вспоминать то время, когда ты помогала мне в ванне, когда я… раздевался в твоем присутствии…

При таком повороте дела Джорджина почувствовала полный кошмар. Уже одно то, что она его обманула, достаточно скверно, но еще хуже, что, введя в заблуждение капитана, она поставила его в затруднительное положение. Ей следовало бы открыться ему в первый же день, когда он позвал ее в ванную. Взамен этого она лелеяла глупую мысль, что сможет остаться неузнанной в течение всего путешествия.

У него были все основания быть взбешенным, и поэтому она нерешительно спросила:

– Ты очень зол?

– Не очень, не более того. Надо сказать, я получил адекватную компенсацию за все трудности. Фактически ты только что заплатила за проезд и за все, что еще захочешь.

Джорджина задохнулась от возмущения. Как он мог говорить такое после близости, которая только что была между ними? Легко. Ты простофиля. Он же англичанин, не так ли? Надменный вредный лорд? И как он назвал тебя? Женщиной, которой дают ясно понять, как низко о ней думают. Ее черты исказились от ярости, и у Джеймса не осталось ни единого сомнения в том, что она чувствовала себя оскорбленной.

– Ты мог бы подождать до утра, прежде чем снова сделать гадость, сукин ты сын!

– Извини!

– И ты тоже!

Джеймс потянулся к ней, но она соскочила с кровати.

Он попытался объяснить:

– Я не подозревал, что это так прозвучит, Джордж.

Она пристально поглядела на него:

– Не зови меня так!

Он начинал сознавать всю нелепость происходящего, но его голос оставался спокойным:

– Да, но ты еще не назвала мне своего имени.

– Джорджина.

– Мой Бог! Ты вызываешь у меня сочувствие. Я буду придерживаться Джорджа. Спасибо.

Должно ли его намерение называть ее Джорджем вызвать у нее улыбку? Улыбка почти получилась, правда, с примесью притворного ужаса. Трещина, вызванная разговором о плате за проезд, оставалась.

– Я собираюсь в постель, капитан. В свою постель, – сказала она натянутым голосом, стоя обнаженной и великолепно смотрясь. – Я была бы признательна, если бы вы подыскали для меня утром другое помещение.

– Ну, наконец, мы видим подлинного Джорджа, преодолевшего плохое настроение, да?

– Иди к дьяволу, – пробормотала она, обходя кровать и швыряя одежду.

– Вся раздражительность, все, что я делал, было платой за твою любезность… в моей манере.

– Да, ваши манеры омерзительны, – сказала она, добавив хлестко и презрительно: – сэр.

Он смотрел на нее, мечущуюся по комнате с развевающимися и свисающими до маленькой попки волосами, и хихикал, почти смеялся. Какой восхитительной штучкой она оказалась!

– Как же ты собираешься быть покорным всю неделю,

Джордж?

– Прикусив язык, как же еще? – бросила она ему.

Он рассмеялся, но так ласково, что она не обиделась. Потом повернулся на бок, чтобы видеть все ее ужимки, когда она, швыряя одежду в угол, демонстрировала оскорбленное женское самолюбие. Она тут же осознала, как это выглядит со стороны, и схватила рубашку, чтобы надеть ее. Прикрывшись рубашкой, она хотела было забраться на свою койку, но раздумала и натянула на себя штаны. Явно довольная тем, что теперь она полностью одета, она перекатилась в свой гамак. Легкость, с какой она это сделала, навела Джеймса на мысль, что она не испытывает особых неудобств в этой несколько ненадежной постели.

– Тебе приходилось плавать раньше, Джордж, не так ли? Если не считать твоей увеселительной прогулки в Англию?

– Мне кажется, я достаточно убедительно доказала, что я не Джордж.

– Меня Джордж устраивает, милая девочка. Ты мне больше нравишься как Джордж. И тебе приходилось плавать?

– Конечно, – отрезала она и повернулась лицом к стене в надежде, что он поймет намек, но не смогла удержаться, чтобы не добавить:

– У меня есть собственный корабль, в конце концов.

– Конечно, это так, милая. – Он не стал спорить с ней.

– Это действительно так, капитан.

– Да, конечно, я верю тебе. Что же повело тебя в Англию при такой жгучей ненависти к ней? Она тихо заскрежетала зубами.

– Это не ваше дело.

– Я все равно выясню, Джордж, поэтому лучше скажи мне сейчас.

– Спокойной ночи, капитан. Надеюсь, что вас отвлекут другие мысли…

Она услышала, как он рассмеялся. Он просто не мог сдержаться, представив, что проявление ее нрава этой ночью – почти ничто в сравнении с тем, как бы она вела себя, узнав, что он с самого начала распознал в ней женщину. В следующий раз, когда ему надоест, он, возможно, скажет ей об этом, чтобы только посмотреть, что будет.

ГЛАВА XXII

С наступлением утра Джеймс долго оставался в постели, глядя на спящую в другой койке девушку. Он жалел, что не перенес ее ночью снова в свою кровать. Будучи очень энергичным человеком, он достаточно часто жаждал любовных утех, и какая-нибудь женщина находила уютное местечко у него под боком, испытывая истинное наслаждение в эту ночь.

Именно по этой причине несколько дней назад он был столь ровен с Джорджиной и не заставлял ее одевать себя, хотя это и было ее предполагаемой обязанностью. Ему приходилось жить словно в аду, контролируя свое тело, он едва справлялся с ним.

Он улыбнулся при мысли, что эта проблема скоро не будет существовать. Ему не надо долго скрывать, что он нашел сверхпривлекательную девушку. Да, он определенно сожалел о своем решении выспаться этой ночью, не чувствуя рядом мягкого маленького тела. Такого больше не повторится. Будущей ночью она снова разделит с ним постель и останется в ней.

– Покажи ножку, Джордж, – он коснулся коленом ее койки, качнув ее. – Я решил не обнародовать в нашем мирке, в морс, что ты оказался не тем, кем должен быть. Так что спрячь свои замечательные грудки и иди за моим завтраком.