Нежный зверь

— Ну ничего, починю. Может быть, ты зайдешь? — несколько поздновато предложил Павел.

— Зачем? — как бы удивилась я и зашла в милую, но чуточку захламленную прихожую и прислонилась к стене.

— Я хотел отдать тебе одну вещь. Может быть, пригодится… — произнес Павел и потопал в глубину квартиры.

«Мне бы пригодился ты сам», — чуть было не сказала я, но удержалась. Попыталась понять, о какой вещи он говорит. И удивленно вскинула брови, будто он мог меня видеть. Ну почему рядом с этим типом я веду себя не вполне адекватно?

И сама себе ответила: просто увлеклись вы этим гибридом обаяшки с обезьяной, Татьяна Александровна. Откровенно и банально увлеклись.

Тушнинский вернулся, протянул ко мне руку и раскрыл свою огромную ладонь. Я снова приподняла брови, выражая недоумение. И ошарашенно присвистнула.

Господи, совсем про него забыла! А ведь это я и предполагала.

На ручище Павла лежал маленький черный приборчик.

— Это же твое? — спросил Тушнинский иронично. — Пригодится?

— Да, спасибо, — я покачала головой. И укоризненно произнесла: — Ну нельзя же вредить расследованию! Зачем ты его забрал?

— Не люблю, когда кто-то действует за моей спиной, — серьезно и проникновенно ответил Павел. — А теперь забирай.

Я осторожно взяла «жучок» с его ладони, словно приборчик мог меня укусить. Но, все же прикоснувшись пальцами к руке Павла, я ощутила странное умиротворение.

— Поужинаешь со мной? — он спросил это небрежно, глаза блестели обычной насмешкой. Будто ему глубоко наплевать на мой ответ и на меня саму в том числе. А может, так оно и есть?

Я, не ожидая того сама, ощутила болезненный укол досады, мгновенно переросший в злость.

— Ну если ты так настаиваешь… — в тон ему насмешливо ответила я, с достоинством кивнув.

Павел засмеялся, не выпуская моих пальцев из своей теплой ладони. В светлых глазах его заиграли искорки.

— Танечка, не ершись, — усмехнулся он. И предложил: — Поехали, я тебя отвезу!

— Доберусь сама, — гордо отказалась я. И предложила, на миг перестав себя уважать: — Позвони, когда решишь уточнить время ужина.

— Позвоню.

И я вышла из квартиры Тушнинского, ощущая внутри странную смесь досады с облегчением и детской радостью. И задумалась — как же я собираюсь самостоятельно добираться до дома? Почему-то из головы совершенно вылетело, что моя машина стоит на обочине дороги на выезде из города.

Тушнинский нагнал меня. И, разумеется, отвез домой.

* * *

Терехова арестовали за зверское избиение и попытку убийства господина Лапчатого. Лапчатого арестовали, естественно, тоже — за убийство Курского и за попытку убийства Кобровича. Запись диктофонной беседы с ним пригодилась в суде, ведь записывала свою последнюю беседу с ним я. Кстати, Роман Алексеевич поранил ножом руку одного из братков Темыча, что тоже не служило смягчающим обстоятельством.

Ольгу Георгиевну Ларионову завершение расследования вполне удовлетворило. Постепенно она успокоилась после смерти своего супруга и с головой окунулась в школьную жизнь.

С арестом Лапчатый потерял все свои права на фирму, так что Кобровича мои действия устроили вдвойне — ведь теперь он был полноправным владельцем «Мотора», чего не ожидал и к чему никогда не стремился.

А мне заплатили за все мои труды, в том числе и за риск. И теперь я потягивала великолепный кофе, курила сигареты, собираясь привести себя в порядок. После того, как мой бумажник потолстел, даже травмы беспокоили не так сильно. Огромный синяк на спине успел поблекнуть. Царапины на бедре почти затянулись и уже не саднили, как поначалу.

Все-таки я и мои магические «косточки» — команда. Без них было бы сложнее.

А вообще… Финал этой истории меня вполне устроил. Терехов не будет больше приставать к Ларионовой. Лапчатый больше никого не угробит, ему предстоит долго сидеть за решеткой. Артем и его братки, к счастью, не успели убить Лапчатого. Денег они из него так и не вытрясли, но им тоже придется посидеть.

Я бы подвела итоги так: не стоило им всем быть такими жадными.