Незнакомцы
Шрифт:
— Впереди огни хранилища, — сказал Доминик.
По обеим сторонам ворот ярко сияли два ртутных фонаря. Узкие окошки проходной светились мягким янтарным светом.
Джеку удалось разглядеть лишь неясные контуры приземистого строения по другую сторону ограды: густой снегопад смазывал все детали. Это вселяло в него уверенность, что с выключенными огнями пикап будет незаметен охране, если той вдруг взбредет в голову выглянуть в окно, так что можно попытаться проскочить по шоссе мимо поста, не обратив на себя внимания, поскольку шум двигателя заглушался неистовым воем ветра.
Они медленно поднимались по скользкому подъему, все глубже погружаясь
Когда они миновали поворот на хранилище и проехали еще около мили, Джинджер робко спросила:
— Может быть, уже можно включить подфарники?
— Нет, — бросил Джек, вцепившись в руль и пристально всматриваясь в дорогу, — мы все время будем двигаться в темноте.
В конторе мотеля Фалькирк и Хорнер развернули на регистрационной стойке карту округа и погрузились в ее скрупулезное изучение. Однако вскоре их занятие было прервано появлением солдат, вернувшихся из погони за исчезнувшими свидетелями. Поисковой группе удалось проследить отпечатки шин на дне оврага только на протяжении двухсот ярдов, а дальше следы терялись в сугробах. Тем не менее все же обнаружились некоторые признаки того, что по меньшей мере одна из машин потом ушла по другой ложбине на восток, а поскольку не было никаких оснований предполагать, что беглецы разделились на две группы, был сделан вывод, что в том же направлении скрылась и вторая машина.
— Похоже, что так оно и есть, — разглядывая карту, задумчиво произнес полковник. — Им незачем идти на запад: до первого населенного пункта, Батл-Маунтина, около сорока миль, а до Уиннемаки еще пятьдесят. В этих городках трудно спрятаться, поэтому они скорее всего взяли курс на восток, на Элко.
Лейтенант ткнул толстым, как сигара, пальцем в карту:
— Эта дорога проходит мимо мотеля и ведет к Скале Громов. Они должны были уже пересечь ее и двигаться дальше на восток.
— На какое следующее шоссе они могут выйти? — спросил Леланд.
Лейтенант Хорнер нагнулся над картой, пытаясь разглядеть название дороги.
— Виста-Вэлли — она в шести милях к востоку от шоссе на Скалу Громов, — наконец разобрал он мелкие буквы.
Раздался стук в дверь, и Майлс Беннелл сказал:
— Войдите!
Начальник «Скалы Громов» генерал Роберт Альварадо рывком открыл дверь и вошел в темную комнату, впустив снаружи поток серебристого света, сразу же как бы покрывший инеем часть пола.
— Затворничаете во мраке? — хмыкнул он. — Представляю, что подумал бы полковник Фалькирк!
— Боб, он сумасшедший, — сказал Майлс Беннелл.
— Недавно, — продолжал Альварадо, — я доказывал, что он неплохой офицер, только излишне педантичен и горяч. Но сегодня я согласен с тобой: он совсем сорвался с цепи. Он только что разговаривал со мной по телефону так, словно он здесь начальник. Он хочет, чтобы все сотрудники, и не только военнослужащие, но и гражданские лица, оставались на своих рабочих местах до особого распоряжения. Сейчас мой приказ об этом объявят по внутренней радиосети.
— Зачем это ему? — спросил Майлс.
Альварадо сел на стул возле открытой двери, наполовину посеребренный падающим на него светом, и пояснил:
— Фалькирк собирается доставить сюда свидетелей, но не хочет, чтобы их видели посторонние, те, кто о них еще не знает. Во всяком случае, мне он это объяснил именно так.
— Если пришло
время подвергнуть их еще одной обработке, — удивленно заметил Майлс, — не целесообразнее ли сделать это в мотеле? И, насколько мне известно, он не вызывал специалистов по промыванию мозгов.— Верно, — кивнул Боб Альварадо, — он сказал, что дальше играть в кошки-мышки невозможно, и хочет, чтобы ты обследовал кое-кого из свидетелей, в особенности Кронина и Корвейсиса. Он подозревает, что они уже вовсе и не люди. Но при этом он добавил, что обдумывает вашу с ним беседу и не исключает, что ты прав, а он излишне мнителен. Он сказал: если окажется, что он не прав и они все же люди, только обладающие исключительными способностями, и если действительно в их организмах не обнаружат никаких признаков постороннего присутствия, тогда он согласится с тобой и сохранит им жизнь. Более того, он, возможно, даже будет рекомендовать рассекретить всю эту историю и предать ее огласке.
Майлс какое-то время молчал, потом не совсем уверенно проговорил, вытягивая ноги:
— Судя по этим словам, он еще не окончательно лишился рассудка. Но мне почему-то в это не верится. Ты-то ему веришь?
Прежде чем ответить на этот вопрос, Альварадо встал и захлопнул дверь. Комната снова погрузилась во тьму. Чувствуя, что Майлс захочет включить лампу, он упредил его:
— Лучше пусть останется так, как есть. В темноте легче откровенничать. — Он сел на стул и продолжал: — Скажи мне, Майлс, это ты послал фотографии Корвейсису и Блокам?
Майлс не ответил.
— Ведь мы же с тобой друзья, старина, — не дождавшись ответа, воскликнул генерал. — Во всяком случае, мне так всегда казалось. Мне еще никогда не попадался такой парень, с которым я смог бы сыграть и в шахматы, и в покер. Так что я признаюсь тебе: это я вызвал сюда Джека Твиста.
— Как? Зачем? — изумленно спросил Майлс.
— Видишь ли, мне тоже стало известно, что у некоторых свидетелей возникли психологические проблемы из-за трещин в блокаде памяти. Поэтому я решил привлечь их внимание к мотелю до того, как им снова обработают мозги. Я надеялся, что мне в конце концов удастся рассекретить операцию.
— Но зачем тебе все это нужно? — повторил Майлс.
— Затем, чтобы исправить допущенную ошибку! Я пришел к выводу, что вообще не следовало скрывать эту историю.
— Но почему бы не пойти законным путем? Зачем действовать исподтишка?
— Если бы я стал действовать открыто, мне пришлось бы распрощаться с карьерой, а может быть, и с пенсией. Кроме того, я боялся, что Фалькирк меня убьет.
Майлс подумал, что и он опасался того же.
— Я начал с Твиста, подумав, что его военный опыт и бунтарский характер — как раз те качества, которые необходимы, чтобы сплотить остальных свидетелей. Ознакомившись с информацией, полученной позапрошлым летом во время промывания ему мозгов, и узнав о его депозитных ящиках в банках, я выписал из его досье названия банков, ключевые слова-пароли, сделал копии с копий ключей от всех его сейфов (ими запасся Фалькирк на случай, если потребуются доказательства преступной деятельности Твиста, чтобы шантажировать его или упрятать в тюрьму). Потом взял в конце декабря отпуск на десять дней, слетал в Нью-Йорк, прихватив с собой пачку открыток с фотографией мотеля «Спокойствие», и оставил в каждом банке, где он хранил деньги, по открытке. Он навещал банки не слишком часто, всего несколько раз в году, и его там не могли запомнить среди сотен клиентов, так что у меня все прошло гладко.