Незнакомка до востребования

Он говорил с ней резко, разнервничался и даже разозлился.

— Вот только не надо паниковать. Хорошо, я все расскажу.

И она рассказала ему какую-то совершенно невероятную историю своего знакомства с Тихим.

Игорь Караваев слушал, с трудом скрывая удивление и возмущение.

— Марина, я понимаю, конечно, что тебе отшибло память. Но мозги-то у тебя, слава богу, пока работают! — Он разговаривал с ней грубовато, словно имея на это право — право близкого родственника, пекущегося о ее судьбе.

— Что значит «пока»? — попробовала обидеться Марина, но он в запальчивости не дал ей даже договорить.

— Вот скажи мне, ты сама-то веришь в то, что человек, сбивший кого-то там на дороге и чудом избежавший наказания за содеянное, потом сам ходит по больницам и ищет свою жертву, чтобы в конечном итоге сесть в тюрьму?! То есть человек, который добровольно пожелал отказаться от нормальной жизни, от еды и чистой постели, покоя и счастья, наконец, который захотел променять все это на тюремную камеру со всеми ее ужасами и кошмарами?! Ты поверила в то, что ему захотелось пережить суд, обвинение, плач и крики родственников погибшего, сбитого им человека?

Марина слушала, нахмурив брови.

— Вы считаете, что порядочных людей уже нет совсем? Что они занесены в Красную книгу или просто вымерли? А как же угрызения совести? Почему вам не понятны его чувства? Да, безусловно, вряд ли он хочет сесть в тюрьму, но существуют же и другие способы восстановить справедливость или как-то уравновесить добро и зло… Я хотела сказать, что если он совершил зло, то, совершив следом добро, он может каким-то образом спасти и того, кому он причинил это зло, и спастись сам! Он собирался найти этого человека и, в случае, если он жив, оказать ему помощь. Что проку, если, к примеру, он сядет в тюрьму вместо того, чтобы вылечить пострадавшего, избавить его от страданий. А так, он нашел меня, как он предположил, пострадавшую, и собирался предложить мне свою помощь, реальную помощь, понимаете? Врачи, деньги, лекарства, снова деньги, дорогостоящее лечение, реабилитация…

— Ну, не знаю… Но мне так кажется, что это был один из тех, кто напал на тебя.

— Тогда зачем ему было приходить в больницу вместе с доктором, которого знает каждая медсестра в этой больнице? Он мог бы проникнуть туда в любой другой час, когда моя палата, никем не охраняемая, была доступна для убийцы. Прошу вас, Игорь, пожалуйста, пропустите ко мне Тихого. Он как-то хорошо на меня действует. Глядя на него, хочется думать, что мир еще не окончательно свихнулся и что встречаются еще благородные, порядочные люди, и это вселяет надежду, и хочется жить, понимаете?

— Ладно… Я сделаю это. Но только после того, как я позвоню твоему следователю и посоветуюсь с ним.

— Знаете что? Я здесь не в тюрьме! И пожалуйста, не заставляйте меня уже жалеть о том, что я согласилась приехать сюда. Дядя тоже мне нашелся…

22

Следователь Никита Васильевич Марков в свои тридцать с небольшим выглядел совсем юношей. С нежной кожей, блестящими, коротко стриженными кудрями, красивым чувственным ртом и большими карими глазами. Он знал о том впечатлении, которое он производит на тех, с кем ему приходится сталкиваться на работе, но нисколько не комплексовал по этому поводу, а наоборот, даже и не старался казаться старше, хотя бы на свои годы.

А еще он знал, что очень нравится женщинам. Вот и Тамаре, близкой подруге убитой Веры Караваевой, он тоже приглянулся.

Они разговаривали в маленьком кафе в самом центре города. Большой электрический камин выглядел совсем как настоящий. И даже бутафорские поленья, если их не рассматривать, можно было принять за раскаленные головешки.

Пили горячий чай. Тамара, эффектная блондинка в тесной меховой курточке, в вырезе которой вздымалась розовыми шарами грудь, то и дело облизывала густо накрашенные алой помадой губы. Может, это был такой прием для соблазнения мужчин, но, скорее всего, она просто нервничала. Никита различил в крепком запахе духов, исходящем от девушки, нотки свежего алкоголя. Значит, приняла девушка на грудь перед встречей со следователем.

— Понимаете, теперь, когда Верочки нет в живых, не думаю, что будет предательством кое-что рассказать о ней, о бедняжке. Тем более что эта информация, возможно, поможет поймать убийцу.

Она говорила неуверенным тоном, явно не кривляясь и действительно переживая, что ей приходится выдавать свою подругу.

Не вовремя подошла официантка. Шатенка в черном маленьком платье и белом фартучке. С кислой миной. Словно у нее болит живот, или как будто бы ей до смерти надоело намекать гостям кафе, что, помимо чашки чая или кофе, надо бы заказать что-нибудь посущественнее, подороже, чтобы кафе не разорилось. Чтобы сделать оборот. Чтобы был вообще какой-то смысл в его существовании помимо того, чтобы бесплатно согревать заглянувших на огонек промерзших посетителей.

— Еще что-нибудь будете? — спросила она, закатив глаза.

— Тамара, а давайте супчику навернем, а? — вдруг предложил Никита. — Не тушуйтесь! Пообедаем, а там, глядишь, и разговор пойдет как по маслу…

— Маслов! — вдруг вспомнила Тамара. — Его фамилия Маслов.

— Девушка, нам два супа… У вас есть куриный? Или грибной?

— Грибной.

— Вот и отлично! Со сметаной. Хлеб, бокал красного вина и… Вы любите груши, Тамара?

Она удивленно пожала плечами. Вероятно, ее никто и никогда еще не спрашивал, любит ли она груши.

— Здесь на десерт дают отличные груши с сыром маскарпоне и лесными орехами. Тамарочка, я закажу, а вы попробуйте, хорошо?

Официантка ушла, Марков положил свою руку на теплые пальчики Тамары.

— Так кто у нас Маслов?

— Понимаете, я знала, что его зовут Андрей. А вот фамилию вспомнила только что, когда вы сказали слово «масло». Андрей Маслов — это друг Веры.

— Любовник, вы хотите сказать?

— Я не знаю точно, в каких они были отношениях, но думаю, что возможно и в любовных. Но любила она все равно своего мужа, Караваева. Знаете, такое бывает…

— Понимаю. Что вы можете рассказать о Вере и ее отношениях с Масловым. И кто он такой?

— Ну, во-первых, он хорошая сволочь.

— Вот как?

— Он постоянно просил у Верочки деньги. Знал, что они у нее есть, и просил ну просто без стыда и совести. А она, добрая душа, всегда помогала ему.

— Он что, безработный?

— Он… Как бы это сказать помягче… Мерзавец он, который спит с богатыми тетками за деньги. Но это не имеет отношения к Верочке. Вы же знаете, она была молодая и красивая. Этого Маслова и Веру связывали совершенно другие отношения, они были знакомы сто лет, думаю, что они были друзья или бывшие любовники… Возможно, поначалу она и любила его, а он — ее, да только голод — не тетка. Большие деньги, которые ему платили одинокие женщины, вконец испортили его. Вера иногда рассказывала мне, вернее, возмущалась тем, как быстро он превратился в циничного гада. Как научился врать. Как ради денег мог переспать с какой-нибудь толстухой лет шестидесяти… Когда-то давно одна женщина, с которой у него была связь, внушила ему, настоящему красавцу, что эту самую красоту надо продавать.

— Я понял: Маслов — альфонс. Но на каком основании он просил у нее деньги?

— Точно сказать не могу, но то, что он выкачивал у нее деньги, это точно. Она оплачивала его долги, давала деньги на одежду…

— Может, он шантажировал ее?

— Ой, нет, что вы!

— Почему вы в этом так уверены?

— Да потому, что Вера, несмотря ни на что, отзывалась о нем с какой-то теплотой, понимаете? Мол, он дурак, сволочь, но я его люблю, вот как-то так. Поэтому-то я и предположила, что прежде между ними были нежные, любовные отношения. И даже презрение ее к нему было тоже, как бы это поточнее выразиться, нежное, что ли.