Незримое в крыльях
Шрифт:
Черные кареты, да? И правда, жуткая легенда, но люди и здесь нашли, как ей воспользоваться. Честно говоря, мало о них знаю. Только читал, что бывает люди видят на дорогах черные кареты, всегда одного стиля и с гербом в виде серебряного черепа ровно над возничим.
Говорят, что немертвые лошади тащат карету, а на месте возничего сама Смерть, потому что никто не видел лица фигуры завернутой в темноту вместо плаща. Любой, кто следовал из любопытства за каретой, не возвращался.
Такая вот легенда, на уровне сказки или страшилки. И как я уже не раз убеждался, страшные сказки имеют свойство оказываться правдой. Потому что все участники Фестиваля Черепов знают,
Темные практики никогда не чурались рисковать ради выгоды, готовые на самые безумные планы и поступки. За это их так и не любят, клеймя отбросами мира одаренных и Духов.
— Вот ведь хитрожопые ушлепки, — даже как-то с восхищением выдохнул я.
Подумав, я обрушил проход в пещеру, сделав из обители темного практика склеп для него и его жертв. Вряд ли их кто-нибудь, когда-нибудь найдет.
С собой я забрал мешок с головой убитого мной Фрамгара Тихую Саблю. Ох уж эти прозвища темных… Любят повыпендриваться. Вешать мешок с головой на пояс по типу убитого, не стал, слишком уж противно, несу просто в руке.
Как бы противно не было, но на Фестиваль без такой «валюты» не попасть. Одной головы подобной сволочи должно хватить для прохода на Фестиваль, а вот участвовать дальше с подобной оплатой я не собираюсь. Просто хочу поглазеть на еще одну легенду нынешней эпохи.
Черная карета едет по землям Ущелья Тысячи Смертей. Следуя по самым нехоженым местам, скрытых от большинства глаз, укрытая темнотой ночи, тихо продвигается к цели. Облачная погода превратила небо в непроглядную пучину, а на земле и вовсе шага не ступишь без огня.
Но Черную карету темнота явно не волнует. Каменистая почва проминается в ровную дорогу под копытами давно мертвых коней. В пустых глазницах двух неутомимых мертвых скакунов горит синий свет, его хватает, чтобы освещать местность впереди.
Хотя не скажешь, что тому, кто правит каретой вообще нужен свет. Высокая, даже сидя, фигура в таком черном плаще с капюшоном, что кажется, будто сама ночь укрывает возничего Черной кареты. В болезненно тонких пальцах, прикрытых перчатками, твердо сжаты поводья. Возничий не подхлестывает коней, не поворачивает головы, кажется, даже не дышит. Все, что он делает, это просто сидит и держит поводья. Но почему-то ни у кого не возникнет сомнений, что правит каретой именно это существо.
А сама карета тоже примечательна. Хотя бы тем, что колеса с узорными деревянными спицами не издают звуков. Ни скрипа самих колес, ни звука приминаемой почвы, словно карета невесома и не едет, а плывет над землей.
Борта кареты с первого взгляда не покажутся украшенными, только над головой возничего примечательный череп из серебра в размер нормальной человеческой головы. Но если приглядываться к карете дольше, чем пару мгновений…
О, лакированные бока черного дерева покажут удивительные картины. Сначала станут заметны чуть вдавленные линии, затем они превратятся в более темные узоры. А если упорствовать и приглядываться дальше, то узоры сложатся в лики страдающих существ различных рас, двери карты обзаведутся ручками в виде сжатых в кулаки костяных рук, а под немного выступающей крышей кареты покажутся смеющиеся тени, строящие рожицы всякому, кто будет вглядываться слишком долго.
У любого праведного человека от такой кареты не то, что волосы дыбом станут, душа от страха на тот свет отлетит. Понятно, почему подобные кареты стали страшной легендой, ночным ужасом и предупреждением всем тем,
кто отмахивается от страшных сказок.А в окнах кареты, всегда прикрытых черными бархатными шторками, иногда вспыхивает синий огонек, бликуя на стеклах, словно дверь не в карету, а в настоящую преисподнюю. Зрелище, внушающее до мурашек даже меня.
— Потрясное творение, — поцокал я языком, глядя на приближающееся темное чудо из-под рук неизвестного мастера.
Сначала я не понимал, что такого ужасного кроется за легендой о Черной карете. И только увидев, осознал. Таинственность и страх, что исходит от нее, вот причина всех страшилок.
Ведь я вообще не ощущаю никаких сил от кареты, возничего или коней. Ни силы Эн, ни силы чужой души, ничего. Но я вижу все это, и не иллюзию, это уж точно. И поджилки трясутся, себе то признаюсь.
Я встречал нежить, и не тупых зомби из фильмов техногенной эпохи, а настоящих Духов, что стоят на границе между миром живых и мертвых. Я видел призраков людей, сражался с одичавшими порождениями той стороны ни раз и не два.
Черт побери, да мой первый убитый Дух был нежитью! Призраком, захватившим первого друга из Мастеров. Друга и врага потом. Кто знает, может именно та одержимость стала причиной… Сейчас уже бессмысленно гадать о прошлых делах и временах. Единственное, что важно, это то, что в нежити я кое-как разбираюсь.
Уж Духа, косящего под вырвавшегося из власти мира мертвых и настоящую нежить я всегда отличу. Мир мертвых всегда казался мне просто отдельной областью огромного мира Духов в те времена. Сейчас я уже так не считаю, предпочитая не обманываться легкими догадками.
Но даже в начало Цикла, во времена пробуждения всех ужасов и воплощений людских кошмаров это было такой редкостью, что мне хватит пальцев на руках, чтобы посчитать каждый случай. Нежить это редкость, потому что мертвые никогда не отпускают свое. Особенно обратно, в живой и цветущий мир.
Но вот, я вновь вижу перед собой порождение той стороны. Причем настолько загадочное, что не в силах осознать ее природы. Кто построил эту карету, кто правит поводьями? За счет чего двигаются мертвые кони? Энергия, противоположная Эн, силе жизни, всегда оставалась для меня загадкой. Причем той, которую не горю желанием разгадывать.
А Черная карета все ближе… Решаться или отступить? Нелепый вопрос. Зря пришел что ли?! Храбрость в кулак, шаг вперед!
Стоило встать на предполагаемом пути и вытянуть перед собой отрезанную голову, как карета встала. Копыта коней твердо врезались в землю, продавив явно немалым весом. Кони всхрапнули, вывалив языки, пораженные трупными ядом, потрясли головами, встряхивая черными гривами. Оскал у коняшек явно не для травоядного наборчик, клыки острее кинжалов.
Но не из-за реакции мертвых коней я застыл, как кролик перед удавом. Капюшон возничего резко, дергано повернулся ко мне, открывая тьму под тканью.
Я чувствую взгляд оттуда, неживой, без эмоций, он ощупал меня с ног до головы и остановился на подношении. Придирчиво, как мне показалось, возничий оглядел голову Тихой Сабли, чуть кивнул.
Резко и неожиданно открылась дверь Черной кареты. Ослепительно для глаз вырвался свет и синее пламя, чьи языки тут же рванулись ко мне. Признаюсь, булки сжались и холодной пот по спине тоже прошиб, но на вид я оставался все так же невозмутим.
Как будто каждый день у меня выхватывают отрезанную голову руки из пламени какой-то неизвестной инфернальной твари. Я и моргнуть не успел, как голова исчезла из рук, вновь потемнело и щелчок закрытой двери кареты возвестил о принятии подношения.