Незваный гость

Но Кали по-прежнему ощущала беспокойство. Если бы она не покинула Лос-Анджелес несколько лет назад, возможно, ее не терзали бы эти надуманные страхи. Ведь Тревис уверял ее, что в любую минуту он окажется рядом с ней.

— Неужели тебе так важно, чтобы я поехала с тобой? — чуть слышно повторила она свой вопрос.

— Я хочу, чтобы ты увидела, как я работаю. Кали, и хочу, чтобы ты была со мной. Разве тебе это не ясно?

Она кивнула головой.

— Дай мне пять минут на сборы. — Сказав это, Кали повернулась и направилась в спальню.

Однако вернулась она лишь через двадцать минут. На ней были джинсы и шелковая рубашка василькового цвета.

— Я не взяла с собой нарядную одежду, — пояснила она.

Тревис поглядел на свои потертые джинсы, видавшие виды ботинки и клетчатую рубашку.

— Не думаю, что тебя это должно волновать, но, если ты себя лучше почувствуешь в другой одежде, мы можем отправиться за покупками сегодня вечером или завтра утром, — предложил он.

— Я чувствую себя прекрасно в любой одежде и даже без нее, когда ты рядом, — с улыбкой сказала она.

Тревис почти ничего не рассказал ей о женщине, которую решил сфотографировать. Он только упомянул, что она жила в Париже во время оккупации и участвовала в движении Сопротивления. В те годы она потеряла мужа и троих сыновей, но, несмотря на все утраты, продолжала сражаться за свою родину. Она переехала в Америку, когда ее дочь вышла замуж за американского военного. Ее воспоминания о событиях тех лет недавно опубликовали в женском журнале. Тревису хотелось ее заснять, и он немедленно связался с ней. Он также мечтал, чтобы Кали посмотрела, как он работает. Тревис надеялся, что после этого она охотнее согласится ему позировать.

Дом, расположенный в Сан-Педро, показался им скорее похожим на загородный коттедж с аккуратно подстриженной травой на лужайке и яркими цветами в клумбах по обе стороны дорожки.

Но еще больше их удивила сама Элен Дюмон. Кали прикинула, что ей должно быть сильно за шестьдесят, если не все семьдесят, но выглядела она много моложе. Кали обратила внимание на ее густые с проседью волосы и почти полное отсутствие морщин. Однако трудная, полная опасностей жизнь наложила свой отпечаток на ее лицо. Конечно, с годами ее красота поблекла, но в лице проступила духовная суть, над которой не властно время.

— Я рада, что вы пришли вместе. — Пожилая женщина приветливо улыбнулась им.

Она говорила с сильным акцентом, не изгладившимся за два десятилетия, проведенные в Штатах. Элен Дюмон смерила Тревиса проницательным взором.

— Итак, вы хотите сфотографировать меня для своей книги. Не знаю, стоит ли тратить на меня время, когда рядом с вами такая молодая и очаровательная женщина. — Она кивнула в сторону Кали.

Тревис тепло улыбнулся.

— Возможно, мне нужно не просто хорошенькое личико.

Элен предложила им кофе и булочки, а потом села в старомодное кресло.

— Мы уже обсуждали некоторые вещи по телефону, но, по-моему, нам имеет смысл поговорить о ваших планах сейчас, обсудить некоторые детали.

Тревис склонил голову в знак согласия:

— Хорошо. — И приступил к рассказу о замысле своей новой книги. — Люди страдают по разным причинам и свое страдание выражают тоже по-разному, — закончил он. — Я хочу показать, что речь идет не о финале жизни, а, быть может, о ее начале.

Кали с изумлением слушала их разговор. Неужели он имел в виду это, когда впервые заговорил с ней о своей фотокниге? Она считала, что Тревис в своих книгах, опубликованных в разные годы, просто собирал снимки экзотических рыб, мотоциклов, хищных зверей и тому подобного. Просто красивые интересные фотографии без особой смысловой нагрузки. Выходит, она его недооценивала?

За этот день Кали еще немало узнала о Тревисе и его работе. Он терпеливо уговаривал Элен не менять позу, оставаться в старом кресле и только передвинуть занавеси для нужного освещения. Он отщелкивал снимок за снимком, продолжая расспрашивать ее о войне и оккупации Парижа. Она вспоминала, отвечала ему, и выражение ее лица становилось то задумчивым, то гневным, то уверенным, то есть таким, какое и нужно для фотографии. Кали не вмешивалась и наблюдала за съемками, удивляясь его такту и умению расположить к себе собеседника. Она никогда прежде не думала, что фотограф должен быть хорошим психологом.

— Я с наслаждением слушал ваши рассказы, мадам, — сказал хозяйке дома Тревис несколько часов спустя. Он закончил фотографировать и упаковал свою камеру. — Если бы у меня был литературный талант, я непременно записал бы их. По-моему, их нужно опубликовать и отнюдь не в женском журнале, а отдельной книгой.

— Возможно, когда-нибудь я найду человека, который это сделает, — откликнулась Элен и повернулась к Кали. — Я по-прежнему уверена, моя дорогая, что вы не раз позировали перед камерой.

— Да, вы правы, — неохотно подтвердила Кали. — Несколько лет назад я была фотомоделью.

Элен внимательно посмотрела на нее, словно что-то припоминая, и лицо ее засветилось участием.

— Да, я вспомнила. — Она взяла руку Кали и крепко пожала ее. — Я уверена, что теперь в вашей жизни все повернется к лучшему. Может быть, тяжелые потрясения и рождают силу духа. А когда вы закалены, вам легче бороться. Заходите ко мне, я всегда буду вам рада. — Она перевела взгляд с Кали на Тревиса, дав понять, что приглашение относится к ним обоим.

— Ну как? — спросил Тревис, когда они вышли из дома.

Кали пожала плечами:

— Я ждала совсем другого. Ты рад это слышать?

— Я буду рад, если мы с тобой сегодня где-то пообедаем.

— Ладно. — Она уступила ему слишком быстро, боясь, что потом у нее не хватит мужества.

Тревис и вида не показал, что рад одержанной над ней победе, но в глубине души готов был кричать от радости. Он поспешил задать ей новый вопрос.

— Как ты относишься к рыбе и другим дарам моря?

— Хорошо.

— Ну и отлично. Я отвезу тебя в Портс О'Колл. А потом мы займемся покупками и я охотно обойду с тобой магазины.

Когда они подъехали к порту, окруженному торговыми рядами с несколькими ресторанами, специализирующимися на кухне из морских даров. Кали насторожилась. Она всю дорогу убеждала себя, что там ее кто-нибудь узнает и тогда анонимности ее пребывания в Лос-Анджелесе наступит конец. Теперь она поняла, что побег лишь усугубит положение и не позволит ей решить другие проблемы. Она может отказаться позировать и не уезжая к себе домой. Есть и еще один вариант — вернуться в Виргинию на несколько месяцев, а затем появиться здесь. Нет, из этого ничего не получится, иначе ее ждет очередной нервный срыв.