Нф-100: Врата Миров

– Откуда вы появились? Зачем?

– Глупый вопрос.

– Что вам от меня надо?

– Идите в Бюро. Вам всё объяснят.

– Я прошел четыре войны...

– Знаю.

– А я знаю - вы появились, чтобы разрушить человеческое общество.

Тишина. Тишина. И ошеломляющее узнавание - только что Павел говорил с самим собой. Это не сон. Перестала звенеть люстра, телефонная трубка отозвалась знакомым звуком скрипа рычажка.

– Вы слышите меня?

– Любопытство наказуемо. Вам невдомек, но таков закон Вселенной. Мне очень жаль.

– Алло!

– Больше увещеваний не будет. Идите в бюро!

– Эй, ты! Я не понимаю, откуда ты взялся... ты появился мне на погибель! Ты - это я... А своим местом в жизни я не собираюсь делиться.

– Мне очень жаль. Случилось неотвратимое...

– Найду тебя и...

– Бессмысленно продолжать разговор.

– Не знаешь, кто я такой! Я... я...

– Сходите в Бюро.

– Я тебя...

– Так уж сложилась объективная реальность. Одному из нас не жить.

– Вот я...

Гудки...

Глава 5. Земля, 21 век. Тайна Бюро

Часы показывали шесть утра. Стерлигов, с досадой на сумбурный разговор, неохотно поплелся в ванную комнату. Неприятное чувство, овладевшее им во время раннего звонка, не отпустило даже после контрастного душа. Временами у него возникало ощущение, что он говорил сам с собой или с сумасшедшим. Надо бы послушать магнитофонные записи или видеосъемку последних лет, чтобы услышать свой голос со стороны, подумал он мельком, но тут же и забыл о своем намерении. Обязательные утренние процедуры, приготовление завтрака, завтрак, поглотили его внимание полностью. И только то, что совершенно неожиданно для себя он стал просматривать за чаем кипу газет, взятую им на городской квартире, выдавало, что он выведен из душевного равновесия. Никогда Пал Палыч не позволял себе такого - портить городскими сплетнями, как он называл прессу, начало трудового дня. Хотя сегодня день предстоял совсем не трудовой, вчерашние поиски друга выбили его из колеи, да еще этот звонок...

Просмотрев незначащие заголовки статей, которые не зацепили ничего в его сознании, он раздраженно отодвинул газеты. Что это? В ворохе серой бумаги мелькнуло что-то красное. Дрожащими руками Павел начал отшвыривать одну газету за другой, и какого чёрта выписал так много, если читать в них нечего, одна другую повторяют. Вот... вот он! Красный конверт.

Утренний звонок казался теперь не досадным, а скорее тревожным. С нетерпением он глянул на дату доставки... да, так и есть, день, когда пустился на поиски пропавшего друга. Даже не открывая конверта, ученый прекрасно знал, какой текст увидит внутри:

"Уважаемый Павел Павлович! Принимая во внимание Ваши неоценимые заслуги перед государством, предлагаем Вам добровольный уход из жизни с последующей реинкарнацией в любое удобное для Вас время и место. Гарантируем безболезненный и радостный уход без нанесения вреда вашей личности и физическому телу. Гарантируем идентичное воспроизведение вашего творческого потенциала и физического тела. В случае вашего согласия явиться в БЮРО реинкарнации по адресу...

Просим не распространяться о полученной информации, так как такие предложения рассылаются только избранным. От вас, и вашего ума может зависеть развитие науки будущего".

Вспомнились слова Николая,

– Обещают возродить мою личность, если я дам согласие... Словом, я должен добровольно уйти из жизни...

Разрозненные кусочки мозаики сложились в единое целое: исчезновение друга, красные конверты, сны с предупреждениями жены, чувство тревожности в городе вчерашним вечером, странный звонок. И слова соседа!

Павел стремглав бросился из дома, выскочил за калитку и уже через минуту стоял у дачи Валентина, нажимая на дверной звонок. Никто не выходил. В душе профессора поднималась мутная волна паники, он не знал, с кем еще можно поговорить о конвертах, он не хотел идти в неизвестное Бюро, интуитивно ожидая подвоха. Поэтому он нажимал и нажимал в отчаянии на звонок, уже ни о чём не думая, и потеряв счет времени.

– В чем дело, Молчун! Что за пожар в такую рань?
– насмешливый голос соседа за спиной заставил его вздрогнуть. Сосед был в тренировочном спортивном костюме и, похоже, возвращался с утренней пробежки.

– Я хочу ...

– Поговорить про конверты? Хорошо, поговорим. Теперь ты готов меня понять.

– Я хочу узнать подробнее...

– Про письма? Ты еще не гулял? Пройдемся по аллее.

– Нас подслушивают?

– Я предлагаю подышать свежим воздухом, вдруг больше не придется, - едко хохотнул Валентин.

"Смерть - смешна, потому что очень трудно не засмеяться, когда понимаешь конечность любого начинания. Совокупление как искусство переплетения тел в поразительных сплетениях... Не понимаю - кого подобные упражнения могут осчастливить?.. Людей с избытком сексуальности? Да уж... Математически говоря, предмет из группы "А" должен так или иначе поглотиться группой "Б". Господи! Паршивая теория. Смерть можно представить как дробь, в знаменателе которой ноль. Результат - бесконечность. Гадость и чушь. Логицизм, если уверовать в непогрешимость математики, дает простые, удобоваримые и простые ответы. Но ведь не хотелось бы вослед Лейбницу уподобить человеческие чувства абстрактным крючкам, которыми можно описать ВСЁ, кроме самих чувств...

Пусть считается, что смерть сопутствует жизни и что эти две принадлежности насущного бытия равноценны.

Слова, слова, слова. Но почему я не могу примириться со смертью близкого мне существа? Я недостаточно умен? Почему у меня возникает вопрос о СООТНОШЕНИИ живого и умершего? Что? Сам язык тычет мне под нос дулю грамматических ВРЕМЕН?

Материя и память... Воспоминания и сны... Верить в бесконечность возможных ситуаций, и при этом лелеять надежду в непреходящесть собственного "Я". Что это? Слабость? Традиция?..

Смерть страшна? Нет, вполне терпима.

Смерть ужасна?.. Нет, если субъект не считает себя живым.

Смерть хоть что-нибудь значит? Пустой звук, не больше... Но ведь смерть..."

– Не продолжай!
– прервал сбивчивый путаный монолог соседа Валентин, - Ты хочешь возмутиться письмом, где тебе предлагают преждевременную смерть с последующей реинкарнацией. Так бы и сказал сразу, а то такую философию развел, мозги закипают. Хорошо, я привычный к вашим ученым закидонам.

– Откуда тебе известно про письмо?

– Эх, сосед, забыл, о чем позавчера толковали перед твоей поездкой в город? Ничего-то ты не видишь и не слышишь, пока тебя лично не коснется. Помнишь, я говорил тебе, что после получения красных конвертов исчезают люди?

– Да, да, припоминаю.

– Припоминает он! Что в городе выяснил? Нашел следы друга?

– К сожалению...

– Ясно, тогда слушай.

И, ошеломленный событиями последних дней, Павел Павлович еле успевал вникнуть в информацию, которую валом начал выкладывать перед ним сосед. Оказывается, им, как ученым, давно заинтересовались тайные государственные службы. Нет, не в смысле неблагонадежности, а из-за перспективных разработок в области света и возможностей света. Но в последнее время какая-то еще более властная структура настойчиво порекомендовала отправить Павла на пенсию с целью обеспечить ему спокойную работу вдали от городского шума. Непосредственное начальство ничего подозрительного в этом не увидело и пошло навстречу. Валентин же, как представитель спецслужб, был приставлен к охране ученого. И надеялся спокойно отдыхать по соседству с ним в дачном домике среди пенсионеров, заслуженных изобретателей и ученых.