НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 30
Шрифт:
— Они гипнотизируют, — говорил Степка. — Они уже всех, всех — и милицию, и почту, и горсоветских… Они хотят послать сигнал по вашему телескопу своим кораблям на орбиту, в восемь вечера. Они телескоп называют «наводчиком», понимаете? Не дерните! — Он убрал ящичек.
— Что, что? — вскрикнул инженер. — В двадцать часов?! — Его взгляд наконец-то ухватился за что-то на столе. — Как тебя зовут? А-а, Степаном? Гос-споди… — Он поднял со стола календарь, покрутил, поставил. — А это что — маленькое?
Степка стал объяснять: радиостанция такая, прилепляется в рот, на «твердое нёбо». А вот этой штукой можно человека загипнотизировать, он только руки прижмет к
Он рассказывал быстро, не очень связно, потому что дорога была каждая секунда! Дьявольщина! Портнов оказался очень странным человеком. Когда он понял, что самих пришельцев нигде не видели, он вдруг захохотал и крикнул:
— Правильно! За каким лешим таскать по космосу бренное тело, если можно ограничиться сознанием? Молодцы!
Он вскочил, пробежался от окна к стене, опять к окну, постучал по стеклу и пробормотал с непонятным выражением, не то злым, не то веселым:
— А? Проблема контакта! Сперва ты меня повози, а потом я на тебе поезжу…
— Вячеслав Борисыч, а вам еще должны привести какую-то посылку, — напомнил Степка.
— Да-да, ты все основное рассказал… Б-р-р-р! — Он повернулся, одним махом оказался за столом и с тем же непонятным выражением посмотрел на Степана. — Будем считать, что твой друг не доехал до города. И что ответственность за судьбы Земли навалилась на наши хрупкие плечи. Отдохни пяток минут… — и стал быстро писать в большом блокноте. — Сейчас мы сообразим для них кое-что интересненькое… Шалуны! Наводчик им понадобился… Так отзываться о благородном инструменте!
Степан стал смотреть через его плечо. Он быстро написал вверху листа; «Инструкция, как испортить телескоп», и сразу замарал эту надпись. Степка мысленно одобрил его поведение; о диверсии вслух говорить не стоило. Если уж это подслушают — не помилуют… Он в десятый раз, наверно, вспомнил разговор, который он сам подслушал, сидя под шубой Сура. Как Киселев зарычал, когда Рубченко заикнулся о телескопе: «Вспомни о р-распылителе!».
Он покачал головой. «Распылитель» должен быть дьявольски страшной штукой — вся компания испуганно смолкла после этих слов. Было приятно думать, что и они могут бояться. С такой мыслью Степан оглядел стол и на листке перекидного календаря увидел свое имя, написанное мелким, острым почерком Портнова.
На календаре было написано:
1) Степан Сизов, 1,5 м, коренастый, волосы светло-русые, глаза серые, легко бледнеет, стрижка «бокс», 13–14 лет.
Надежно изолировать для акселерации либо +.
2) Оконч. подготовки 19.40.
— Ага, это мои приметы, — сказал Степка. — Это вы писали под гипнозом, да? (Инженер пробормотал что-то невнятное себе под нос.) А крестик почему?
Перо бесшумно летало по бумаге. Не останавливая его бега, инженер ответил:
— На вечную память. Ясно тебе? Тогда завяжи платок поаккуратнее, ты же девочка… — Он ткнул рукой налево, в угол.
Угол справа от двери был отгорожен занавеской. Там оказался рукомойник с зеркалом. Степка вздохнул и ополоснул руки, лицо — очень уж грязен для девчонки. Утерся вафельным казенным полотенцем, перевязал платок. Скорчил себе презрительную рожу — вылитая девчонка, противно даже, Озабоченно выскочил из угла, подбежал к двери… Никакого движения в коридоре. Если
те подслушивают, уже давно были бы здесь. После выстрелов — наверняка. Впрочем, «слизняк» сам не должен ничего слышать, для разговора те ложились и закрывали глаза, И он первым долгом попросил Портнова прилепить эту штуку на место, чтобы не пришли проверять, как утром к капитану Рубченко.Вячеслав Борисович еще писал. Из окошка ничего интересного не было видно — неподвижно стояли пыльные березы, а телескоп и проходная были с другой стороны, за углом. Монотонно стучала какая-то машина. Тут Степка вспомнил об оружии и аккуратно зарядил оба пистолета. Вложил в один недостающие два патрона, а во второй всю обойму. Поколебавшись, поставил «посредник» на стол. Вячеслав Борисович с треском выдрал лист из блокнота и сказал:
— Дай мне тоже игрушку. Спасибо, — и с отвращением сунул пистолет в карман. — Боюсь, что он мне пригодится еще до заката. «Посредник» оставляешь, правильно… Это вот, — он протянул исписанный лист, — прочтешь за воротами, в укромном месте. Спрячь надежно. Тикай отсюда поскорей. Игрушку советую держать за пазухой, до времени, — посмотришь в бумаге, до какого. Сиди в укромном месте, подальше отсюда, на глаза людям не попадайся. Часов у тебя нет? Возьми эти. Точные.
Степка дернул плечами, но часы взял.
Дьявольщина! Как ему не хотелось снова оставаться одному! Он мрачно сложил бумагу, сунул за ворот платья. И вдруг Портнов сказал:
— Ты знаешь, кто я такой? Надувенна жаба.
— Чего? — спросил Степка.
— Надутая лягушка по-сербски. Я же забыл про Благово!
Он светло улыбнулся, и Степка понял, что уходить никуда не надо. Честное слово, это было здорово!
Вячеслав Борисович принялся наводить порядок на столе. Спрятал разбитый телефон, блокнот и приговаривал при этом:
— Хорошо быть муравьем — коллективная ответственность… Бегай по краю тарелки и воображай, что держишь курс на Полярную звезду.
Степка вежливо ухмыльнулся. Инженер пояснил!
— Муравей лупит по кругу, а думает, что бежит прямо. Не буду я сидеть в уютном кабинете — побегу… Мой номер, кажется, Угол одиннадцать?
— А что?
— А то, что я — большой начальник. Старше меня только Линия да Точка. Понял?
— Ага, — сказал Степан. — Правильно! Пятиугольника они в грош не ставят. Ну и что?
— Теперь мы им устроим потильную комнату, — сказал Портнов, нагибаясь к столу, — Зоя! Зоечка! Ау!..
Из динамика ответили:
— Слушаю, Вячеслав Борисович…
— Машину, Зоечка. Пускай Леонидыч подгонит, я поведу сам. Быстренько… — Он отпустил кнопку и подмигнул. — Поехали к сентиментальному боксеру, муравьишка.
— А инструкция как же?
— Инструкцию держи про запас. Мы едем к умному человеку, Степа. Не голова, а Дворец съездов, понимаешь? С ним на пару я кое-что смогу проделать… если он чистый.
— А почему он — сентиментальный боксер?
— Он — такой, — сказал Вячеслав Борисович. — Увидишь. Он уже трое суток сидит взаперти и думает грустную думу… Он физик-теоретик. Вот и машина!
Шофер не заметил Степана и начал было:
— Угол одиннад…
— Молчать! Вы останетесь… хм… Петр Леонидович. Ясно? Садись, Маша, — это Степану. Потом снова шоферу, громким шепотом: — Угол третий вызывает…
— Так машину же разобьете! — жалко улыбнулся шофер.
— Пропадай моя телега, — ответил Портнов и очень натурально заржал, подделываясь под загипнотизированного.